— Звучит обнадеживающе, — сказал Шелл.

— Я знаю, босс, ты предпочитаешь Марлен Дитрих.

Шелл улыбнулся едва заметной улыбкой.

— А я бы хотел посмотреть «Доктор Джекил и мистер Хайд», — сказал я.

— Нет-нет, у меня от Фредерика Марча скулы сводят, — отрезал Антоний. — Забудь об этом.

Шелл повернулся ко мне:

— Ты отменил все занятия с репетиторами?

Я кивнул:

— Все, только с миссис Хендриксон не получилось. У нее нет телефона.

— Ну теперь на следующей неделе будут сетования на полчаса.

— Миссис Хайд, — сказал Антоний и скорчил рожу, потом перевернул газету, сложил ее и вернулся к чтению.

Я собрался было рассказать Шеллу о ее задании — чтение Чосера на среднеанглийском, — но тут он резко подался вперед, выхватил газету из рук Антония и поднес к глазам.

— Что случилось, босс? — спросил Антоний.

Шелл покачал головой и поднял руку, призывая нас помолчать. Он явно читал какую-то статью и серьезно разволновался. Антоний посмотрел на меня — на лице его читалось недоумение. Я в ответ мог только пожать плечами.

Наконец Шелл развернул газету к нам и показал на фотоснимок в углу страницы, которую только что читал. Он был бледен, как во время своих спиритических трансов, и его рука чуть подрагивала.

— Вот она, — сказал он.

День был солнечный, и от ярких лучей, проникавших в вагон сквозь окно, по странице прыгали блики. Мы с Антонием подались вперед и чуть не стукнулись головами.

— Девочка, — пояснил Шелл, тыкая пальцем в газету. — Девочка в стекле.

Я успел лишь кинуть взгляд на ребенка, которого Шелл видел в доме Паркса, — темные кудрявые волосы, платье в цветочек, — как он снова перевернул газету и взволнованным шепотом принялся читать нам вслух.

— «Тихий городок Уэлманс-Коув на Северном побережье взбудоражен недавним исчезновением семилетней Шарлотты Барнс, дочери самой уважаемой супружеской пары города — мистера и миссис Гарольд Барнс.

В среду, двадцать первого сентября, в час пополудни ребенка видели в последний раз — девочка играла в саду семейной усадьбы. Когда в четыре часа ее позвали к обеду, девочка не откликнулась. Вскоре стало ясно, что она пропала. Местная полиция тщательно обыскала окрестности, но безрезультатно. На следующее утро группа озабоченных жителей продолжила прочесывать близлежащие леса и побережье в поисках следов Шарлотты.

Перед исчезновением на ней было желтое платье, черные туфли, в волосах — золотые заколки. Рост девочки около четырех футов, волосы каштановые, заплетены в косички, нет одного переднего зуба. Просьба всем, кто увидит ребенка, подходящего под это описание, сообщить ближайшим властям.

Гарольд Варне — широко известный магнат-судовладелец, он обещает солидное вознаграждение за информацию о местонахождении дочери. Других комментариев получить у него не удалось. Соседи надеются, что девочка просто заблудилась, скоро будет обнаружена и воссоединится с семьей».

Шелл закончил чтение, откинулся к спинке сиденья и уставился перед собой.

— И что? — спросил я.

Антоний протянул руку, вытащил газету из пальцев Шелла, перевернул ее и посмотрел на фотографию.

— Страннее странного, — сказал Шелл.

— Это что же означает — что девочка мертва? — спросил Антоний.

— От какого числа газета? — внезапно оживился Шелл.

Антоний перевернул газету и обратился к первой странице.

— Она вышла четыре дня назад.

— У Паркса мы были пять дней назад, — сказал я.

— Да, — подтвердил Шелл, — двадцать второго.

— Призрак? — спросил Антоний.

— Я ни в чем не уверен, — сказал Шелл. — Но хочу в этом деле разобраться. Какая следующая остановка?

— Ямайка,[20] — сказал я.

— Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, но я выхожу и возвращаюсь назад. Вы двое можете ехать в Нью-Йорк без меня.

— Да брось ты, босс, — сказал Антоний. — Тебе нужен отдых.

— Нет-нет-нет, — сказал Шелл. — Я возвращаюсь. Мне надо договориться о встрече с мистером Барнсом.

— Ты что же — хочешь опустить этого беднягу теперь, когда у него пропала дочь?

— Напротив. Я хочу попытаться помочь ему найти девочку.

— Я с тобой, — сказал я.

— Бесплатно, — объявил Шелл.

— Не думал, что когда-нибудь услышу от тебя это слово, — заметил Антоний.

— Я должен докопаться в этом деле до истины.

— Ну и хорошо, — сказал Антоний, — докапывайся.

Мы сошли в Ямайке и перетащили багаж на платформу, с которой поезда шли на восток. Шелл в ожидании поезда нервно прохаживался туда-сюда. Мы с Антонием сидели на скамейке. Когда Шелл отошел от нас подальше, силач наклонился ко мне и сказал:

— Вот и отдохнули, малыш.

Я не ответил, поскольку мысли мои были заняты другим: оккультное видение Шелла — не доказательство ли это существования загробной жизни? Другой мир, откуда мертвые являются нам, на самом деле мог существовать, а мы нагло подсовывали людям эрзац этого мира: сей факт вряд ли был полезен для наших бессмертных душ. Видимо, мысли Антония приняли такое же направление, потому что когда я попросил у него сигарету, он дал мне ее и зажигалку поднес.

Получить аудиенцию у Гарольда Барнса оказалось нелегко, даже если вы собирались предложить ему ваши услуги «бесплатно». Шелл позвонил в имение, но дальше секретаря прорваться не сумел, а тот сообщил ему, что мистер Барнс ни комментариев, ни интервью не дает. Шелл впоследствии упрекал себя за то, что не продумал все до конца.

— Пресса наверняка покоя не дает семейству. А я попался на удочку собственного нетерпения, — признался он. — С этого момента я должен рассматривать наши усилия как мошенничество, хотя в данном случае обман и не является нашей целью.

Нас с Антонием он отправил на поиски. Мы поехали в Ямайку в редакцию газеты «Лонг-айлендский республиканский фермер», в архиве которой работала Кейт, сестра Пиви Данита. Между нею и Антонием произошел обмен: он ей — двадцать долларов, а она ему — досье газеты на Барнсов. Обычно, если мы платили за досье, она давала его на день или два, но после исчезновения дочери миллионера на Барнсов был высокий спрос, и досье досталось нам всего на час.

Мы заняли столик в столовке за углом от редакции, заказали кофе и принялись поглощать и записывать всю относящуюся к делу информацию. Досье оказалось довольно толстым, поскольку Барнс был фигурой известной. Даже если бы в нашем распоряжении имелся целый день, решить, какие сведения важны для нашего расследования, а какие нет, было весьма затруднительно. Из незначительных, как мы считали, фактов Шелл вполне мог сделать конфетку. Нам приходилось работать быстро, листать страницу за страницей и просто надеяться на лучшее.

Для столь важной работы Антоний надел то, что любил называть «обманками», — пару черных, в роговой оправе, очков, которые он много лет назад умыкнул у кого-то, явно находившегося на грани слепоты. Исцарапанные стекла просто увеличивали все в десять раз — и не в последнюю очередь его собственные глаза Если нам случалось одновременно оторваться от работы, то я вздрагивал при виде этих двух устремленных на меня громадных гляделок размером с анютины глазки. Никто не осмелился побеспокоить такую парочку — меня с тюрбаном на голове и Антония, похожего на сову, ростом за шесть футов и весом фунтов в триста.

Мы с бешеной скоростью перелистывали подколотые статьи, отпечатанные на машинке страницы, фотографии, делая заметки на память. Минутная стрелка больших часов над грилем скакала, как жеребец чистых кровей на финишной прямой, а я тем временем поглощал информацию о судоходном бизнесе Барнса, его политических связях, посещавших его дом звездах кинематографа, сделанных им пожертвованиях. Судя по всему, он был типичным представителем американской аристократии, но при этом персонажем более положительным, чем его соседи по Золотому Берегу.