– Как?

Слово вырвалось прежде, чем она сообразила, что тем самым признает его правоту.

На лице Дэйва отразилась дьявольская решимость. Он двинулся к Глэдис.

– Один поцелуй будущей невесте, – произнес он с улыбкой, поколебавшей уверенность Глэдис в том, что он ей совершенно безразличен.

– Нет! – Она невольно сжала горло руками, пытаясь подавить приступ ужаса.

– Ну же, всего один поцелуй – на счастье, от бывшего мужа, – продолжал Дэйв. – К каким бы выводам ты после этого ни пришла, я все равно тебя поцелую.

Она отступила на шаг, словно ища защиты.

– Если ты ко мне абсолютно равнодушна, чего тогда боишься? – настаивал он. – Назови это жестом освобождения. Красивым прощанием, которое отлично продемонстрирует, что все в прошлом и между нами нет ничего общего. Ни капельки. Ничуточки. Ну, никакого чувства. Докажи мне, что ничего не осталось.

Он использовал против Глэдис ее же собственные слова, звучавшие настолько резонно и убедительно, что той просто нечего было возразить. Она попыталась проглотить застрявший в горле комок и почти с отчаянием проговорила:

– Я ничего не должна тебе доказывать!

– Тогда докажи себе самой.

Он взял ее руку и положил себе на плечо, затем обнял за талию и крепко прижал к себе. Глэдис замерла, потрясенная неожиданно прокатившейся по телу теплой волной. Она дрожала от страха: ведь это означало, что Дэйв ей вовсе не безразличен… Нет, это только привязанность, от которой не так легко избавиться, отчаянно твердила она себе, только привязанность – и никаких чувств…

И тут их губы соприкоснулись. Дэйв был очень осторожен, он не настаивал, не принуждал, она могла ответить на поцелуй – или отвергнуть его. Дэйв умел целовать, но к концу их супружеской жизни его изощренность в искусстве любви не внушала ничего, кроме отвращения. Глэдис убеждала себя, что только любопытство заставляет уступить ему. Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на собственных эмоциях, разобраться в тех чувствах, которые он вызывает в ней, чтобы доказать…

Но тут мысли Глэдис утратили всякую связность: поцелуй затягивался, и все ее благие намерения, все предубеждения против Дэйва отступили перед желанием заставить его ощутить ту же сладостную дрожь страсти, которая охватила саму Глэдис.

Казалось, оба они потеряли контроль над собой. Пальцы Глэдис запутались в волосах Дэйва, его рука все крепче обнимала ее талию, безмолвно говоря о желании, которое она в нем вызывала.

О, если бы Дэйв переживал сейчас то же, что и она! Пусть же воспоминания захлестнут его, пусть сведут с ума, пусть и он потеряет всякую способность рассуждать здраво…

Она все теснее прижималась к нему, а рука Глэдис скользила вдоль его бедра все смелее, ей уже были безразличны любые последствия подобной ласки – впрочем, вполне предсказуемые. Из его груди вырвался хриплый звериный вопль, он резко отстранился от Глэдис и посмотрел ей в глаза. Что бы он ни увидел в них, это заставило его взгляд вспыхнуть мрачноватым удовлетворением – и повлекло за собой немедленные решительные действия.

Дэйв подхватил Глэдис на руки, крепко прижал к груди – она даже дышать перестала – и уже направился было к двери, как та, словно для того, чтобы окончательно привести Глэдис в замешательство, распахнулась, и на пороге появилась женщина.

– В сторону, Стефи, – бросил ей Дэйв. – Не стой у меня на пути.

То ли Стефи не пожелала подчиниться, то ли просто остолбенела от удивления – во всяком случае, она не сдвинулась с места. Глэдис удалось ее рассмотреть: великолепная брюнетка, каскад пышных кудрей обрамлял очаровательное лицо, роскошная фигура – словом, эта женщина была не из тех, которым можно приказать уйти с дороги. Просто немыслимо представить, чтобы мужчина рискнул сказать ей нечто подобное, подумала Глэдис. В этот момент глаза брюнетки расширились от изумления, а глаза Глэдис подозрительно сузились. И что эта женщина значит в жизни Дэйва?

Глэдис была потрясена, осознав, что ревнует Дэйва, должно быть, не меньше, чем ревновал ее сам Дэйв, узнав о Майке. Видимо, чувство собственности, оставшееся со времен супружества, пробудилось в них обоих. Чувство, не имевшее ни малейшего отношения к любви.

– Что ты делаешь? – брюнетка, наконец, с трудом выдавила вопрос.

– Я совращаю свою бывшую жену. Не мешай и дай нам пройти, – скомандовал Дэйв.

Стефи отошла в сторону. Вернее, отшатнулась, завороженно глядя на Глэдис остановившимися глазами.

– Твоя… бывшая жена? – слабым голосом повторила она, потом, собравшись с мыслями, продолжила: – А как же… мы же сегодня собирались поужинать вместе?

– Приношу извинения. Не могу сказать, как долго меня не будет. Выкрасть собственную жену – дело непростое, оно требует времени. – И без колебаний прошествовал мимо брюнетки.

Глэдис охватило непередаваемое чувство облегчения и радости от созерцания потерянного лица красавицы-брюнетки, – покуда они не оказались в зале, где из-за каждой перегородки высовывались любопытные служащие.

– Оставь меня, – велела она, осознав наконец, в каком нелепом и двусмысленном положении находится.

Дэйв не обратил на ее слова ни малейшего внимания и повернулся к пораженной аудитории.

– Пока меня не будет, сделайте одну вещь – можете все вместе этим заняться. Я хочу, чтобы вы нашли этого Плонски из «Мэтчмэйкерз Инкорпорейтед» и заставили его подписать с нами контракт. Мы еще ни разу не теряли ни одного клиента, и не должны допустить этого впредь. Понятно?

Нестройный хор ответил: «Да, сэр!» Глэдис чувствовала одновременно смущение и вину: не могла же она признаться сейчас, что «мистер Плонски»– это ее изобретение! Но, с другой стороны, сама мысль о том, что все эти люди будут разыскивать никогда не существовавшего человека, невыносима. Впрочем, не так уж это и важно. Все равно скоро выяснится, что никакого мистера Плонски нет на свете.

– Да отпусти же меня, Дэйв! – крикнула она, пытаясь вырваться из рук бывшего мужа. Но он только крепче прижал ее к груди.

– Мы должны быть вместе, Глэдис. Мы нужны друг другу.

– Ты не можешь меня похитить. У тебя нет на это никакого права! Я больше не твоя жена.

– Развода хотела ты, но не я.

– Неважно. Я не позволю тебе снова увлечь меня. Вызовите же полицию! – потребовала она у невольных зрителей.

– Да-да, вызовите полицию! – поддержал ее Дэйв. – Но сперва дайте мне получасовую фору. После чего полиции придется изрядно погоняться за мной. И если журналисты не раструбят об этой истории на весь мир – чтобы и Майк прочел о ней в газете, – мое имя не Дэйв Флэвин!

Глэдис мгновенно представила себе Майка на конференции, в окружении солидных и уважаемых коллег, узнающих о скандальном происшествии с ней. С женщиной, которую Майк хотел взять в жены…

– Не надо полиции! – закричала она.

– Вы слышали, что сказала леди? Не надо полиции, – проникновенным тоном поддакнул Дэйв.

С бессильной яростью и отчаянием Глэдис стукнула его кулачком по спине.

– Снова ты разрушаешь мою жизнь!..

– Но почему бы нам не сделать это вместе? – легко парировал Дэйв. – Это будет вполне справедливо. Пожалуйста, откройте нам дверь и вызовите лифт.

Дорога перед ним сразу расчистилась, и Дэйв гордо прошествовал в приемную, по-прежнему не разжимая объятий.

– Мистер Флэвин! – окликнула его молоденькая секретарша, в ее голосе звучали истерические нотки. Ей никогда прежде не приходилось быть свидетельницей подобных сцен, и видно было, что она абсолютно не знала, как себя вести, и только беспомощно простирала руки вслед готовому исчезнуть шефу. – У вас назначены на сегодня встречи, мистер Флэвин! Как быть с ними?

– Отложите их. Я сообщу о новом времени дополнительно.

– Но что мне говорить клиентам?..

– Скажите, что я отправляюсь на самые непотребные выходные, какие только может пожелать себе мужчина. Думаю, это всех удовлетворит.

С этими словами он шагнул в лифт, нажал кнопку и довольно ухмыльнулся, когда двери закрылись.