– Глэдис…

Их взгляды встретились. Майк смотрел умоляюще, словно хотел напомнить, что ведь и хорошее же между ними было.

– Пожалуйста, подумай еще раз. Может, ты поторопилась, может, ты просто находишься под впечатлением момента?

– Нет, я решила, Майк, – мягко проговорила Глэдис.

Его лицо застыло, на нем отразилась горечь поражения.

– Ты возвращаешься к Дэйву Флэвину? Скажи, это так?

– Я не знаю, – печально покачала головой Глэдис. Если она оскорбила Дэйва, не поверив, что он ей вовсе не изменял, захочет ли он, чтобы она вернулась к нему? – Сейчас я чувствую себя более одинокой, чем когда-либо.

– Но тебе совсем не нужно оставаться в одиночестве!

– Мне очень жаль, Майк. – Глэдис посмотрела на него с грустной решимостью; все равно из этого разговора ничего путного не выйдет. – Поверь, мне действительно очень жаль. Но, если мы сейчас разорвем отношения, так будет лучше и для меня, и для тебя самого.

– Пусть будет так, – устало согласился Майк.

– Спасибо. – Она потянулась к нему и осторожно пожала его руку. – Прощай, Майк.

Майк не отрываясь смотрел прямо перед собой; казалось, он не услышал даже последних слов или попросту был не в силах ответить, представляя, как все его блестящие планы рассыпаются в пыль. Чувствуя острую боль вины, Глэдис быстро открыла дверцу машины и вышла, больше не проронив ни слова. Майк совершил ошибку, поставив так много на нее. Она совершила ошибку, посчитав, что сможет стать его женой. Захлопнув за собой дверцу, Глэдис словно исправила обе ошибки.

В то же мгновение, как Майк отъехал от дома, дверь открылась: похоже, Софи Ньюмен следила за улицей, ожидая либо Глэдис, либо Майка, либо их обоих вместе.

Молодая женщина медленно пошла к подъезду, сознавая, что ее трехлетнее перемирие с матерью завершено. Эта ночь должна была стать поворотным пунктом в ее судьбе. Это конец всех и всяческих отношений с Майком, конец ее работы в школе – и начало совершенно новой и абсолютно независимой жизни.

– Кто привез тебя домой, Глэдис? – резко спросила Софи.

– Вызванный тобой рыцарь в сверкающих доспехах, – ядовито ответила Глэдис.

– О господи! Этого-то я и боялась, – в голосе матери слышалась боль. – Наверное, он застал тебя с Дэйвом Флэвином.

Глэдис помедлила минуту, стоя в дверях лицом к лицу с матерью. Когда она заговорила, ее серые глаза были холодны как лед:

– Нет. Не застал. Но Майк действительно ворвался в дом Дэйва Флэвина прямо-таки вне себя от подозрений, которые ты вбила ему в голову. Надеюсь, ты удовлетворена тем, что доставила мне несколько неприятных минут, мама.

С этими словами она прошла в комнату и направилась прямо к телефону.

За ее спиной Софи с силой захлопнула дверь.

– Я созвонилась с Майком прежде, чем ты соизволила сообщить, где находишься, Глэдис! – воскликнула она. Голос ее зазвучал увереннее – она явно желала оправдаться перед дочерью. – Что, по-твоему, мне оставалось делать? Оставить тебя в лапах Дэйва Флэвина?

– Я не ребенок, мама, – спокойно отчеканила Глэдис, решив сразу все расставить на свои места. – И позволь сказать, что в лапах Дэйва я чувствую себя в значительно большей безопасности, нежели в твоих.

Мать замерла, потрясенная этим заявлением.

– Как ты можешь такое говорить? Он же…

– Его гораздо больше заботит мое доброе имя, чем тебя, – с горечью оборвала ее Глэдис. – Ты поставила меня в самое унизительное и оскорбительное положение, в какое только мать может поставить собственную дочь. А помог мне из него выбраться именно Дэйв. Дэйв, который развеял все подозрения Майка. И знаешь, мама, почему он это сделал? – Вопрос был риторическим, Глэдис не стала ждать ответа. – Он поступил так, чтобы у меня осталась свобода выбора, чтобы я сама могла решить, как мне жить дальше. Он избавил меня от тех неприятностей, в которые ввергла меня ты. Он дал мне возможность и дальше поддерживать отношения с Майком, если я того пожелаю, словно ничего и не произошло. Он отмыл меня от грязи, в которую ты меня спихнула. Вот что сделал Дэйв Флэвин. И не смей оскорблять его! Никогда, слышишь?!

Пока Софи пыталась оправиться от шока, вызванного ее словами, Глэдис уверенно шагнула к телефонному столику, сняла трубку, набрала номер и заказала такси.

Это снова привело мать в состояние боевой готовности.

– Нет, ты не вернешься к нему! – ядовито заявила она.

– Сегодня – да, не вернусь. Хотя, может, в будущем это произойдет. Я просто порвала с Майком. – Глэдис решительно посмотрела на мать. – И я не хочу сейчас оставаться в одном доме с тобой, иначе не сдержусь и наговорю тебе вещей, о которых потом пожалею.

Она набрала номер Ширли Картер, ее подруга и коллега подошла почти мгновенно.

– Привет! Это Глэдис. Знаю, что сейчас поздно. Однако не могла бы я приехать и переночевать у тебя – или это неудобно?

– Конечно, приезжай, – поспешно отозвалась Ширли. – Мне так одиноко и тоскливо, я буду страшно рада тебя видеть!

– Замечательно. Буду через полчаса, Ширли. Она собралась за каких-нибудь десять минут.

Мать прошла за ней в спальню и осталась стоять в дверях, с растущей тревогой наблюдая за лихорадочной активностью дочери.

– Для того чтобы просто провести ночь у подруги, тебе вовсе не нужно столько вещей, Глэдис, – робко заметила она.

– Не знаю, сколько мне придется искать квартиру, но как только я ее найду и сниму, то немедленно приеду за остальным.

– Глэдис, пожалуйста… Нам надо поговорить.

– Ты зашла слишком далеко, мама.

– Я не хотела причинить вреда ни тебе, ни Майку, – почти закричала Софи; на этот раз в ее голосе прозвучала искренняя боль. – Я пыталась связаться с ним после твоего звонка, но он уже уехал из гостиницы. Неужели ты не можешь помириться с ним, Глэдис?

– Не могу, – с горечью сказала дочь. – Тебя никогда не интересовало, чего я хочу, а чего нет, верно, мама? Только твои решения всегда были правильными, только они имели значение.

– Я всегда желала тебе добра, Глэдис.

– Вернее того, что ты считала добром. И пожалуйста, не говори больше ничего, мама. Я не хочу ненавидеть тебя больше, чем уже ненавижу сейчас.

Мать побледнела и медленно опустилась на край кровати. Глэдис на мгновение остановилась, побоявшись, что с ней случится сердечный приступ. Нет, доктора сообщили, что новый сердечный клапан работает нормально и причин для беспокойства нет. Кроме того, потрясение было необходимо, чтобы мать наконец здраво оценила их отношения. Глэдис отбросила сомнения и решительно направилась в ванную комнату собрать туалетные принадлежности.

Когда она вернулась в спальню, мать все еще сидела на постели в прежней позе, только лицо немного порозовело. Быстро пришла в себя, со злорадством подумала Глэдис. Она освободила в чемодане место для туалетных принадлежностей, уложила их и закрыла крышку.

– Я очень сожалею, Глэдис, – тихо и печально проговорила Софи Ньюмен.

– Что, правда, мама? – насмешливо протянула Глэдис; воспоминания обо всех бедах и неприятностях, которые она пережила по вине матери, потушили в сердце даже крохотную искру сострадания. – А тебе не было жаль, когда я по твоей вине лишилась настоящей свадьбы – такой же чудесной, как у Вивьен? Тебе не было жаль, когда ты отвернулась от меня, потому что я вышла замуж за человека, которого любила? Тебе, может, было жаль меня, когда я вернулась домой с сердцем, истекающим кровью? Ты только оскорбляла меня и читала нотации, но ни разу не помогла.

– Он был не тем человеком, который тебе нужен, – последовал вполне предсказуемый ответ.

– Я любила его. Я никогда не полюблю ни одного мужчину так, как любила Дэйва Флэвина. Наверное, ни с кем в жизни я больше не буду так счастлива, как с ним. Печально, что ты не понимаешь этого, мама. Мои чувства никогда не волновали тебя настолько, чтобы ты попыталась понять.

– Неправда! – возразила мать. – Только его влияние, только оно разлучило нас. Этот человек встал между нами…