Выстрел раздался и пуля, пролетев над императором, поразила написанного на стене младенца

Ивлита сошла к людям. За верховным примирением решила искать болота житейского. Морозные ночи, начинавшее блекнуть солнце и одиночество мало подходили ее положению и будут вовсе не годны для новорожденного. Надо жить с людьми

В деревушке, куда Ивлита вернулась на следующий вечер после пожара, ее встретили с напускным безразличием. О том, как поплатились крестьянки за нападение, здесь уже знали и потому о враждебных действиях против беременной не было и разговора. Ее чуждались, с беспокойством глядя на неуклюжий живот, и только. Однако, какие предрассудки горцами ни руководили, Ивлита была столь богата, что отказаться от ее предложения продать ей один из домов, значило упустить редчайшую сделку, и в тот же вечер Ивлита стала, за кипу отсыревших в пещере денег, владелицей свайной постройки, недавно сколоченной по близости от хлева кретинов и разделенной на несколько игрушечных комнат

Старых друзей Ивлита не нашла. Столкновение Лаврентия с зобатым делало ее навсегда врагом зобатой семьи. Когда Ивлита попыталась навестить изнеженное сословие, те из трудовых прежних сообщников Лаврентия, что уцелели, не позволили женщине переступить ворот, встретив комьями глины и поношеньями. Но Ивлита не придала этому никакого значения. Некогда было разбираться в мелочах. Рождество близилось

Одна только старшая из зобатых дочерей отказалась подчиниться настроению братьев и переселилась к Ивлите в курятник, притащив с собой красного дерева колыбель, подарок изнеженных, богатейшая резьба и отделка которой напоминали о карнизах и ставнях исчезнувшего дворца. Словно по мановению, все в новом жилище было налажено и устроено. Поутру зобатая дочь хлопотала по хозяйству, заполдень садилась подрубать пеленки и шить одеяльца, а в сумерках бралась за гитару и устроившись на постели, у Ивлиты в ногах, певала одни и те же восхитительные песенки. Ночи были туманными и притихшими. С зодчеством и починками было покончено до весны, почему солнце вступало в вымершую будто бы деревушку: ни стука топоров, ни крика. Даже солдаты не показывались. И так целый день

Отчего, когда во время одного из ужинов дверь медленно приоткрылась, пропустив в столовую Лаврентия, его появление было скандальным и возмутительным. Стенной фонарь слабо освещал вошедшего, но и того, что увидела Ивлита, было достаточно. За несколько дней отсутствия Лаврентий отощал и постарел. Лаврентий снял шляпу, виновато комкая войлок, и седая прядь упала разбойнику на глаза полуприкрыв зрачки, теплившиеся незнакомым и нехорошим светом. Бодрости, силы, великолепия не осталось и признаков. Платье было не только загрязненным, но и неряшливым, и бывший щеголь, никогда бы не осмелившийся прежде показаться жене в таком виде, даже не счел нужным извиниться за невнимание. Согнулся, и ростом будто стал меньше. И ничего не выражал прежний герой, кроме бессилия и неправдоподобной усталости

Не здороваясь, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь взглянуть в лицо Ивлите, Лаврентий, с запинками, рассказал о том, как хотел вымолить прощение, но в церкви, как раз когда он собирался подать бумагу, кто то выстрелил в императора и из за возникшей вследствие этого сутолоки Лаврентий был оттеснен. Мало того, кто то начал взывать: Лаврентий, что пришлось спасаться бегством

Ивлита слушала без всякой охоты рассказ, точно наперед зная его содержание. Но когда Лаврентий, с горечью в голосе, добавил, что самое глупое во всем этом балагане то, что император не кто иной, как брат Мокий, Ивлита вспыхнула, и неожиданно, Лаврентий показался невыносимым и отталкивающим столь, что она сжала кулаки и стиснула зубы, дабы удержаться и не броситься на него

Где только не было жертв Лаврентия, думала она. Они были здесь, в деревнях, покоились на скромных кладбищах и в лесной сырости, резвились на дне рек и на морских отмелях, живали в горах, в городах; и даже на троне, управляя миллионами миллионами огромнейшей империи, разлагался казненный Лаврентием человек. Смерть проникала всюду, никого не щадя и с быстротой невообразимой, и последней землей среди бушующего разлива затерянной и с минуты на минуту готовой исчезнуть была Ивлита и ее чрево

Противоречие между Ивлитой и Лаврентием настолько велико, что об их примирении нечего и думать. И сколь наивны были ее желания, чтобы тот положил оружие и отказался от прошлого. Разве может Лаврентий, сама смерть, перестать быть собой? И до чего правы крестьянки, полагая, что разбойник должен оставаться бездетным. Но разве Лаврентий останется все равно бездетным, заразив смертью жену и свое потомство?

Все равно бездетным? Нет, нет, ее ребенок будет жить, играет и просится наружу. Сама умереть Ивлита не побоится, но отстоит величайшее свое сокровище. Проникнет куда угодно, хотя бы на край света, к птицам, к зверям, к рыбам, спрячется жабой под камни, зароется землеройкой в землю, но так, что ее никогда не найдет Лаврентий, ничего не сможет поделать, и спасенный, оберегаемый придет в мир, будет расти младенец. И Ивлита ощерясь, взглядом полным ненависти и бесстрашным испепеляла Лаврентия, раскрасневшаяся и в гневах, и Лаврентий, поднявший было на нее глаза, сперва оробел, а потом удивился нескрываемой вражде, бросил шапку и забегал по комнате, размахивая руками

Будто он виноват, всему подчинившийся, что в Рукоблудного выстрелили. И что Лаврентий, в самом деле, такого сделал, чтобы Ивлита теперь ненавидела его? Ведь он убивал или защищаясь, или наказывая по делом коварных, либо ради нее? Но можно ли его упрекать, что любовь вскружила ему голову? И что это за художественный прием, раздувать несколько убийств (за каждым горцем их столько же, если не больше) в исключительное по злу событие

Нет, довольно умозаключений. Если Ивлита не хочет, чтобы он убивал и грабил, он и не будет, готовый коротать с нею век в нищенстве. Здесь он, разумеется, жить пока не может, из за солдат, но когда они, с наступлением снеговья, уберутся во свояси, то переселится сюда. Однако и Ивлите не следует возвращаться в горы. Уже холодно и потом ребенок. Поэтому Лаврентий устраивается в лесу и будет навещать Ивлиту с наступлением ночи. И Лаврентий повалился спать, даже не разуваясь

Всю вечность Ивлита не закрывала глаз, а когда, с первыми петухами, Лаврентий покинул жилище, встала и она, спешно оделась, отдала распоряжения зобатой, и не дожидаясь дня, устремилась в лес. Живот сильно мешал ей, но сырой грунт благоприятствовал, и пока по ту сторону поредевших листьев рассвет и туман срывали на перебой звезды, Ивлита была уже далеко от невыговариваемой деревушки

Туман опередил солнце. Сначала скользил, замедляя ее ход, навстречу Ивлите над деревьями, а потом ожирел, спустился, и остались от них стволы и бревна плавать в нехорошей гуще. Давно ли он был на пастбищах сухим и легко испаряющимся. А теперь маслянистый и неуступчивый не сходил с дороги, упорно скрывал от беженки и где запад и зрелище давно ожидаемой и наконец пришедшей исцелительницы осени, счастливой и отпускающей и слишком короткой, чтобы наскучить

Но Ивлита шла в гору не теряя времени. А день усиливаясь сгонял туман вниз, пока не появились сперва неопределенные, а потом как на зло очевидные, окрестности покинутого ущелья. Сколь отличной была по содержанию пресловутая картина от тех, к которым привыкла и из года в год с умилением присматривалась Ивлита

В небе заведомо углубленном и не чашевидном, а воронкообразном, готовом всякую минуту завьюжиться, облака были такого цвета, каким обыкновенно бывает небо, а небо совершенно белым, без единой кровяной капли, несмотря даже на утренние часы, и кровь, оказывавшаяся теперь самой обыкновенной и отвратительной человеческой кровью, пролившись, лежала пятнами на листве (особенно по ту сторону котловины, к востоку от деревушки зобатых), сочилась на мхи, пропитывала почву, то свежая и совершенно алая или подсохшая бурая, или розовая младенческая и всех других состояний, и впервые со времени убийства Ионы, заметила Ивлита, что у нее ноги изранены и по колено в крови. Снеговые тела, подымавшиеся на севере, окаймляя пастбища, были такими же обагренными и искалеченными. Но не обращая больше внимания ни на ледники, ни на болезнь, спешила, задыхаясь, Ивлита, успеть бы только, и с трепетом думала, что если промешкает, то и взамен нового тела выпадет смерть