Неужели, сударыня, нужно какое-то особое, божественное откровение, чтобы почувствовать всю непререкаемую истинность такой морали? Неужели нужно уноситься в заоблачное будущее в поисках шатких, мнимых оснований для того поведения, которого мы должны придерживаться в этом мире? Не достаточно ли простого желания счастья и чувства самосохранения, чтобы почесть себя обязанным воспользоваться теми средствами, без которых невозможно достичь этой цели, общей всем разумным существам? Всякий, стремящийся к гибели и обрекающий себя на бедственное существование, всякий жертвующий своим истинным и прочным счастьем ради минутных наслаждений безумец или ветреник, не дающий себе труда подумать о своих насущных интересах.
Если такие ясные и естественные принципы этой человечной морали до сих пор не признавались, то в этом опять-таки повинна только религия. Религиозные представления- темные, мистические, противоречивые - сделали из наиболее очевидной и доказуемой морали мораль непостижимую, таинственную, шаткую и никому не нужную. В руках наших священников мораль превратилась в не поддающуюся решению загадку. Вместо того, чтобы вывести наши обязанности из природы самого человека, они поставили их в зависимость от блага, которого не в состоянии постичь человеческий ум; они пытаются найти в небе опору для здания, сооружаемого на земле; они хотят управлять нашей нравственностью в согласии с двусмысленными, никчемными, противоречивыми откровениями, ввергающими нас в страдания и беды. Священники решили, что их моральная система, будет прочнее и неколебимее, если отдаленные кары и награды за несоблюдение или выполнение ее предписаний они возложат на самого бога. Их безумие дошло до утверждения, что человек будто бы не должен любить себя, что, наоборот, он должен себя ненавидеть, что для своего будущего счастья он должен отказаться от всяческого счастья на земле.
Вместо того, чтобы направлять человеческие страсти на благо общества, вместо того, чтобы подвигнуть человека к содействию общему счастью, они требуют подавлять и уничтожать страсти, свойственные человеческой природе, страсти, без которых мы не были бы людьми и общество не могло бы существовать. Наконец, они наложили руку на все наслаждения жизни, потому что совершенный человек должен будто бы быть совершенно бесчувственным. Не будем же удивляться, что эта сверхъестественная или, скорее, противная природе мораль оказывалась всегда никчемной. Ни бороться с природой, ни уничтожить ее нельзя; она сильнее всех призраков воображения. Не взирая на все беспочвенные мистические теории, человек всегда будет стремиться к благополучию и всегда будет избегать страдания. В человеке всегда будут живы страсти; но когда человек научится владеть своими страстями, когда он будет направлять их на общее благо, эти страсти будут вполне законны и уместны, и поступки, продиктованные ими, заслужат только всеобщее одобрение; когда же человек даст волю своим страстям и они окажутся вредны и опасны для общества и гибельны для него самого, он понесет заслуженное наказание и вызовет ненависть в ему подобных, испытавших на себе действие его роковых страстей. Человек всегда будет искать наслаждений, потому что ему свойственно любить все, что скрашивает и делает приятным существование; никогда не удастся заставить человека любить неудобства и несчастья. Христианская мораль, словно нарочно придуманная для того, чтобы сковать человеческую природу и поработить ее выдуманным призракам, не имела поэтому никакого влияния на большинство людей. Она послужила лишь к тому, чтобы измучить, истерзать некоторые слабые и легковерные души, и не смогла удержать ни одного человека, увлеченного сильной страстью или укоренившейся привычкой. Когда же людям делались поблажки и эта мораль приспособлялась к их склонностям и страстям, она со всей очевидностью нарушала главные принципы непреложного вероучения; применяемая же со всей строгостью, она оказывалась невыполнимой; такой морали оставались верны лишь немногие фанатики, которые, заглушая в себе голос сердца, голос природы, становились еще менее выносимы для общества. Христианская мораль, принятая большинством святош, не искореняя их привычек или естественных склонностей, повергала их лишь в вечное противоречие с самими собой; вся жизнь этих святош превращалась в непрерывную цепь проступков и угрызений совести, грехов и раскаяния, преступлений и их искупления, наслаждений, в которых они без всяких оснований себя упрекали, и совершенно бесплодных сожалений. Другими словами, религиозная мораль вносила смуту и раздоры в человеческую душу, в семью, в жизнь целых наций; она воспитала экзальтированных фанатиков, педантичных святош; она породила много безумцев и несчастных; но она никого не сделала лучшим; хорошими оставались всегда только те люди, которых сделали такими природа, воспитание и привычка.
Поведение человека всецело зависит от его темперамента; благие, с раннего возраста усвоенные привычки, достойные примеры, разумные убеждения, уменье сдерживать страсти приводят нас к добродетели, делают нас способными к счастью. Трудно быть добродетельным и счастливым человеку с горячим, пылким характером, обуреваемому безудержными страстями. Довольство собой и послушание разуму требуют известного спокойствия. Природа, наделяя нас живыми страстями или пламенным воображением, оказывает нам скверную услугу: мы часто становимся в тягость самим себе и вредим нашим ближним, мы не в состоянии сообразоваться с собственными истинными интересами и сдерживать наши склонности. Но страсти, которых не в состоянии обуздать разум, не сдержат и призраки религии. Мы напрасно пытались бы с помощью религии достичь счастья, если по своей природе неспособны к нему, неспособны развить в себе добродетели, недостижимые вследствие неуравновешенности характера. Религия не может изменить человека; он всегда остается таким, каким его создали природа или привычка, а если она все же и добивается некоторых перемен в человеке, то я уже доказал, что эти перемены не в его пользу.
Итак, сударыня, вы можете поздравить себя с тем, что вы появились на свет наделенной столь благоприятными склонностями, что вам были внушены здравые принципы, позволяющие вам быть довольной своей судьбой и стремиться к добродетели - и по привычке, и по собственному влечению. Будьте же по-прежнему источником радостей и счастья вашей семьи, обожающей и почитающей вас. Продолжайте благотворить окружающих вас. Продолжайте свою деятельность, столь справедливо снискавшую вам любовь и уважение всех ваших близких и друзей. Любите себя; уважайте себя; эти законные и благодетельные чувства не могут заслужить осуждения у людей. Трудитесь для собственного счастья, заботясь о счастьи всех, с кем вас связала судьба; не забудьте уделить и мне некоторую долю вашей драгоценной дружбы; разрешите мне поздравить себя с тем, что мне удалось изгнать из вашей души омрачавшие ее тучи; что по моему совету вы обратились к разуму, оказавшему вам столь ценные услуги в борьбе с вашим слишком впечатлительным воображением. Отрекитесь навсегда от суеверия, могущего принести лишь несчастье; пусть вашей единственной религией будет естественная мораль; пусть вашей неизменной целью будет счастье, а вашим руководителем - разум, и да поможет вам добродетель достичь этой высокой цели; пусть эта добродетель будет вашим единственным богом. Любить добродетель и жить в добродетели - вот единственный способ поклоняться богу. Если действительно есть бог, заботящийся о своих творениях, бог справедливый, добрый и мудрый, он не прогневается на вас за обращение к разуму; если есть другая жизнь, этот бог не покарает вас и не ввергнет в несчастье, раз он отдал в ваши руки счастье стольких людей в этом мире. Остаюсь и так далее.
ПИСЬМО ДВЕНАДЦАТОЕ.
(О терпимости к различным воззрениям людей).
Позвольте, сударыня, поздравить вас с той счастливой переменой, о которой вы мне сообщаете. Вы, наконец, поняли, насколько несостоятельны все те представления, которые с некоторых пор мешали вам спокойно наслаждаться, жизнью; вас убедили в этом самые простые рассуждения, которые вам одной были, однако, не под силу из-за волнений, терзавших вашу душу; вы признаете теперь всю никчемность религии, будто бы несущей людям помощь и утешение; вы сознаете очевидный вред и бесчисленные опасности, к которым приводит система, служившая до сих пор только тому, чтобы восстанавливать людей против их собственного благополучия и благополучия их ближних. Я с радостью убеждаюсь, что доводы разума все еще не потеряли для вас силы и что достаточно показать вам истину, чтобы вы тотчас же последовали за нею. Вы можете гордиться своим здравым смыслом, доказывающим основательность ваших суждений. Склониться перед разумом и суметь выдержать ослепительный свет истины - только почетно. Суеверие настолько вооружило людей против истины, что большая часть человечества упрямо сопротивляется самым бесспорным доказательствам, невзирая на собственные суждения. Мы знаем, что люди, долго пребывавшие в темноте, с трудом переносят дневной свет; стоит им хоть немного приоткрыть глаза, как веки их непроизвольно закрываются; для большинства людей самые явные и ошеломляющие истины - не что иное, как яркие, слепящие искры, вызывающие неприятное раздражение, от которого они стараются избавиться, снова погрузившись во мрак.
