Жили некогда муж и жена, и была у них всего одна дочь. Вдруг она пропала, и хотя ее родители, которым потеря единственного дитяти разрывала сердце, обыскали всю округу, они не нашли и следа девушки. Прошло немало времени, когда однажды вечером в дом явился незнакомец и спросил женщину, которая в то время была в доме одна, не хочет ли она навестить дочь: мол, та живет неподалеку, а теперь рожает и нуждается в помощи. Мать, и обрадованная, и опечаленная этой новостью, быстро собралась и, следуя за нитью, данной ей незнакомцем, мигом оказалась у дочери, которая родила здорового, красивого ребенка. Прежде чем его запеленали, мужчина дал повитухе какую-то жидкость и просил натереть младенца, в то же время предостерегая не коснуться мазью себя. Но у повитухи зачесался глаз, и она невольно потерла его, таким образом смочив глаз жидкостью. Когда нужда в ее помощи миновала, мужчина — а он был мужем ее дочери и троллем — сказал, что она может идти, и женщина, ориентируясь по нити, в несколько шагов добралась до дома. На следующий день, работая с мужем в поле, она вдруг увидела рядом с собой дочь и ее подземного супруга. Когда она заговорила с ними, зять удивленно спросил, в самом ли деле она их видит? «Ну конечно, я вижу вас правым глазом!» — ответила женщина. В тот же миг тролль коснулся ее глаза, и с тех пор она ничего им не видела.

Поверье о мази для глаз, дающей способность видеть невидимое, широко распространено среди населения Европы как кельтского, так и романского происхождения. Примеры бытования этого поверья весьма многочисленны.

Миссис Брэй передает рассказ женщины-провидицы из Тэвистока, которую однажды ночью вызвали к рожавшей фейри и которая, получив мазь, чтобы натереть глаза ребенку (она сочла, что раз мазь полезна для младенца, то и ей не повредит), втерла остатки в собственные глаза; мгновенно все вокруг нее явилось в истинном виде, наваждение рассеялось. В следующий базарный день она увидела старика, провожавшего ее к роженице, который таскал провизию с лотков, и заговорила с ним. «Как! — воскликнул тот. — Ты меня видишь?» — «Вижу ли? Конечно, вижу, и вижу, чем ты занимаешься!» — «А скажи-ка, которым глазом ты все это видишь?» — «Правым» — «Ну так, за то, что взяла чужое, больше ты меня не увидишь!» Он ударил ее в глаз, и с того часа до самой смерти она была слепа на этот глаз.

Похожую историю рассказывают о крестьянине и его жене из Нижнего Виттона.

Автор «Round about our Coal fire» говорит: «Едва кто-либо заметит их (фейри) и признается в том, как ослепнет на один глаз».

Ритсон рассказывает, что женщина, оказавшаяся в обществе фейри, окликнула одного из гостей, которого увидела на рынке продающим «масло фейри». Эта вольность была встречена весьма неодобрительно и стоила ей того глаза, которым она впервые заметила фейри.

В шотландских легендах мы встречаем фейри, которые, оставив младенца молодой кормилице из Нитсдэйла, натерли ей глаза мазью, дающей способность видеть невидимых другим фейри. Ей удалось сохранить немного мази. Повстречав однажды даму-фейри, кормилица попыталась пожать ей руку. «Каким глазом ты меня видишь?» — спросила та. «Обоими», — ответила женщина. Фейри дунула ей в глаза, и мазь утратила свое действие.

Кейтли пересказывает сведения, полученные от дамы из Северного Уэльса, о цыганке, которая пригласила рассказчицу, желавшую увидеть фейри, встретиться с ней при луне на вершине Крэги-Диннис. Там она промыла ей глаза содержимым сосуда, который принесла с собой, и дама немедленно увидела тысячи фейри, танцевавших при луне под звуки множества арф.

Жерве Тильбюрийский, хронист XII столетия, говорит о неких водяных духах в Южной Франции, называемых «драками». Они принимают человеческий облик и появляются на рынках. Говорят, что обитают они в речных пещерах и заманивают купающихся детей и женщин, принимая вид золотых колец или чаш. Купальщика, нырнувшего за ними, внезапно утаскивают на дно. Такое часто случается с кормящими женщинами, которых драки принуждают вскармливать их собственных отпрысков. Некоторые через семь лет с наградой возвращаются в свой мир. Они рассказывают, что жили вместе с драками и их женами в просторных пещерах под берегом реки. О мужчинах, захваченных подобным образом, говорят, что драки ими питаются.

Однажды драк угостил женщину, бывшую у него в услужении, пирогом с угрями. Та нечаянно провела жирными пальцами по глазу и щеке и тут же приобрела зрение, позволявшее ясно и отчетливо видеть под водой. Отслужив три года и возвратившись домой, она однажды ранним утром встретила знакомого драка на рынке в Бокаре, приветствовала его и спросила о здоровье хозяйки и своего молочного сына. «Каким глазом ты меня узнала?» — спросил драк. Она указала на глаз, который смазала жиром от пирога. Драк ткнул ей в этот глаз пальцем и мгновенно сгинул.

У реки Нид в Ниденесе есть поместье под названием Нерстен, в котором жил некогда человек по имени Сиур. Был он богат и влиятелен, потому что кроме Нерстена владел еще шестью поместьями и богатым форелевым ловом в реке Нид; однако, что много важнее прочего, была у него дочь, красивее всех девушек в округе. Она была обручена с человеком из Вестланда по имени Ринг, но богач Сиур не желал такого зятя, хотя дочь его очень любила. Влюбленные все же не сдавались, и в Иванов день, пока отец был на заутрене в ойстадской церкви, Ринг явился в поместье и нашел свою возлюбленную. Хотя отец из предосторожности запер ее в шкафу — которые в то время ставились в ногах кровати, — уголок передника девушки торчал наружу. Ринг освободил девушку, и влюбленные бежали, а Сиур, едва обнаружив пропажу, вскочил на коня и помчался в погоню. По дороге его остановил тролль, который вышел из горы и приветливо предложил рог с напитком. Сиур не стал пить, а выплеснул рог через плечо, однако несколько капель упали на круп коня и обожгли ему шкуру. Тут Сиур, который с самого начала заподозрил неладное, пришпорил коня и поскакал прочь, не выпуская рога из рук, а тролль помчался за ним по пятам. Он совсем пропал бы, если бы не помог ему другой тролль, враждовавший с первым и крикнувший беглецу, как раз выехавшему на край большого поля: «Скачи через рожь, а не через пшеницу!» Последовав его совету, Сиур оторвался от преследователя, которому было не так легко продираться сквозь высокую рожь. Опасность совсем миновала, когда он добрался до поместья Брингсвер. Тут прокричал петух, и тролль исчез. Сиур же без промедления продолжал погоню и настиг беглецов у холма, где они остановились передохнуть. Увидев друг друга, мужчины взялись за ножи, и в поединке Сиур поразил Ринга в живот, отчего тот испустил дух.

За это убийство Сиуру пришлось заплатить большие деньги. Рог, который он унес, хранится в семье до сих пор. О судьбе дочери предание умалчивает.

Этот (во всяком случае, схожих очертаний) рог, долго передававшийся по наследству в семье Сиура, был подарен шкипером Бергом публичной библиотеке и музею Арендальской школы, где он и находится теперь. Рог очень красив и украшен тремя серебряными кольцами с латинской надписью монастырским унциальным письмом: «Сазраг, Melchior, Baltazar».

Происшествие, напоминающее описанное выше, случилось много лет назад близ Хахаугера в Халлингдале, где в канун Рождества женщина подземного народа поднесла рог с питьем человеку по имени Гудбранд Хольберг; он же выплеснул напиток через плечо и ускакал с рогом. Троллиха прокляла Гудбранда, и все его потомки до девятого колена были отмечены в наказание каким-либо телесным изъяном. Этот рог, долго хранившийся в Хатстенгаарде в Аале, вмещал почти три кварты и был окован толстым кольцом золоченой меди, шириной примерно в три дюйма, на котором монастырским письмом было выбито: «Melchior, Baltazar, Caspar». В середине была вставлена медная золоченая пластинка, в которую был вделан драгоценный камень овальной формы.

Некий сноровистый молодой парень из Нордланда, положив над встреченной в лесу ульдра ствол своего ружья, получил над ней власть и взял в жены. Они жили счастливо, и был у них ребенок, но вдруг, когда вечером ребенок играл у очага, ульдра сидела за прялкой, а муж занимался своей работой, дикая натура взяла над ней верх, и ульдра сказала мужу, глядя на ребенка, что из него вышло бы отличное жаркое на ужин. Муж пришел в ужас, и жена, осознав, что она сказала, сменила тон и умоляла забыть ее слова. Но муж не забыл: ужасные слова звучали у него в ушах, и он видел в них проявление истинной натуры его уже не столь красивой жены. Миру в доме пришел конец. Из доброго человека муж превратился в мрачного ворчуна, то и дело попрекал жену ее дьявольским предложением, проклинал час, когда решил жениться на ней, дурно с ней обращался и даже стал побивать. Так продолжалось полгода. Жена терпела и каялась. Однажды она пошла в кузницу, чтобы посмотреть на работу мужа, но он опять принялся корить ее. Дело дошло до побоев, и она, чтобы доказать ему, кто сильнее, схватила железный стержень и связала им мужа, словно проволокой. Тут ему пришлось смириться и поклясться не нарушать мира в семье.