– Вас не должно удивлять отсутствие людей. Звук беспилотного летательного аппарата чрезвычайно слабый. Услышать его возможно лишь непосредственно на льдине. Полярники же наверняка укрылись в домиках. А они обладают отличной теплоизоляцией. Ну а теплоизоляция заодно способствует и изоляции звука.

Демонстрация видеозаписи продолжилась. Достаточно отчетливо был зафиксирован момент, когда от летательного аппарата отделился яркий цилиндрик. Он стремительно понесся вниз и провалился в снег вблизи одного из строений. У зрителей сразу появились догадки по этому поводу. Однако высказаться никто из них не успел. Инициативу перехватил представитель штаба:

– Только что вы увидели, как на дрейфующую льдину был сброшен радиомаяк. Он необходим нам и вам для точного десантирования. Ориентируясь на него, самолет с вашей группой сможет уверенно выйти на точку. Вместе с вами на льдину будет сброшен груз. Он содержит в себе все, что нужно полярникам для выживания. До отправки самолета десять минут.

Все участники команды поднялись со своих мест и двинулись к выходу. Они отличались слаженностью действий. Не позволяли себе никаких, даже самых малейших, заминок. Поэтому в установленное время самолет со спасателями двигался по взлетной полосе аэродрома в Раменском. Тяжело оторвавшись вскоре от ее бетонного покрытия, он взмыл в воздух. Пилоты взяли курс на северо-запад.

Беспилотные летательные аппараты – это настоящее чудо современной техники. Они совсем недавно вошли в повседневность. Но без них уже очень трудно представить себе многие сферы деятельности различных служб и ведомств. С помощью БЛА соответствующие органы отслеживают наркодилеров и разыскивают нелегальные плантации «зелья». Также их активно используют для воздушного патрулирования городов и шоссейных дорог. Разведки многих стран мира однозначно признали «беспилотники» совершенно незаменимой вещью. Особенно в зоне военных конфликтов. Даже в подводном флоте им было найдено достойное применение. Там их применяют для контроля над морским пространством вокруг субмарин. У последних из-за этого даже отпадает надобность использования перископа. Вот и в чрезвычайной ситуации с полярной базой беспилотные летательные аппараты оказались как нельзя кстати. Полярники, не зная того сами, обретали большие шансы на спасение. Спасатели получали возможность десантироваться с большей уверенностью в точности приземления.

Беспилотный летательный аппарат, засекший дрейфующую льдину, по-прежнему пребывал в воздухе. Оператор с помощником находились за пультом управления. Они осторожно «вели» БЛА.

– Давай еще несколько раз прогоним его над льдиной, – сказал оператор.

– Да, конечно. Вдруг кто-нибудь из людей появится, – ответил помощник.

– Не может быть, чтобы они все погибли.

– А если они отсыпаются после всего того ночного дурдома?

– Вполне возможно. Только почему ни одного признака их жизнедеятельности не наблюдается. Да ты посмотри сам. Хоть бы дымок какой появился.

– Да уж. Ничего такого. Ой, а это что? – замер в изумлении помощник.

– Где? – только и успел спросить оператор.

Нечто буквально на долю секунды возникло в поле зрения обзорной камеры. Сразу после этого специалисты увидели вспышку. Изображение с экрана наблюдения исчезло. Мужчины недоуменно переглянулись.

– Что за чертовщина! Ты что-нибудь понял? – спросил оператор.

– Уж не авария ли…

– У меня такое ощущение, что «беспилотник» был сбит. Но кто это мог сделать? Ни одного человека камера ведь не зафиксировала. Проверь исправность радиомаяка.

Помощник быстро прошелся пальцами по нужным клавишам и кнопкам.

– С маяком все в порядке. Прием достаточно уверенный.

– Значит, спасательной группе не о чем беспокоиться.

Льдина продолжала свой малопредсказуемый дрейф. Наступала первая ночь после катастрофы. За без малого сутки Сергей Евгеньевич Бетанов сумел отойти от стресса. Стресс был воистину огромным. Его преодоление потребовало от российского руководителя полярной экспедиции немалых психологических усилий. Ведь осознать произошедшее и принять его как данность оказалось совсем непросто. В какие-то секунды ученому хотелось проснуться от этого кошмара. Но вопреки желанию пробуждение не наступало. Это был не сон, а суровая реальность.

База была фактически полностью уничтожена. Большое количество людей погибло. На дрейфующей льдине осталось всего девять человек. Пятеро русских и четверо норвежцев. Безусловно, каждый радовался тому, что удалось остаться в живых. Однако радость эта омрачалась мыслями о самом ближайшем будущем. Как ни крути, ситуация складывалась весьма скверная. Связаться с центром не представлялось возможным. Разгромленный узел связи ушел под лед. Никаких резервных вариантов не существовало. Остатков продовольственных запасов не могло хватить на продолжительное время. Продукты банально заканчивались. Точно так же заканчивались и медикаменты. Они расходовались на лечение нескольких раненых.

Бетанов отлично понимал безысходность положения выживших. «Если помощь не подоспеет в ближайшие два дня, – думал он, – то наша гибель практически неизбежна». Российский ученый возвращался и возвращался в мыслях к анализу событий прошлой ночи. Слишком много было подозрительных обстоятельств. Да и подземные толчки выглядели странно. Они меньше всего напоминали классические землетрясения. Слишком уж необычным являлся нарастающий гул, который предшествовал толчкам. Руководитель экспедиции склонялся к чрезвычайно пессимистической версии. Он считал, что катастрофу вызвал чей-то злой умысел.

Сергей Евгеньевич поделился соображениями со своим норвежским коллегой.

– Я полагаю, что вчера имел место не природный катаклизм, – говорил он. – Кое-что указывает на рукотворность катастрофы.

– Я тоже об этом думал, – согласился Ингвар Бондал. – Но как можно что-либо доказать сейчас?

– Да что тут доказывать! – вскипел Бетанов. – Модуль связи был разгромлен и измазан кровью отнюдь не из-за подземных толчков. А кровавая дорожка вела не куда-нибудь, а к вашей части базы. На Дмитрия Никитенко было явно совершено нападение. И, вероятнее всего, он погиб не из-за землетрясения.

– Вы намекаете на то, что норвежцы причастны к этому инциденту? – спросил Ингвар и, не дожидаясь ответа, продолжил невозмутимым голосом: – Так это вы зря. Никто из моих людей не был способен на такой дикий поступок. К тому же я видел вашего связиста у воды незадолго до начала толчков. И ничем особым он не отличался. Никакой крови. Никаких ран.

– Но ведь откуда-то кровь взялась! Не померещилась же она мне, в конце концов! И разбитая аппаратура связи тоже не причудилась. Там однозначно были следы борьбы. Я все-таки еще в своем уме. И то, что видел я, полностью расходится с вашими словами.

Бондал по-прежнему сохранял невозмутимость. Однако давалось ему это не так легко. Огонь, вспыхнувший в его глазах, свидетельствовал о некотором волнении.

– Меня очень огорчают ваши намеки, – заметил норвежец. – Вы едва ли не выставляете меня убийцей, заметающим следы. Но я не убийца. Если вы забыли, то напомню. Я член-корреспондент Королевской академии наук в Осло и почетный академик Оксфордского университета. Называть меня преступником равнозначно оскорблению. Однако я понимаю ваше теперешнее психологическое состояние. Поэтому…

– Да при чем тут мое психологическое состояние! – перебил его Сергей Евгеньевич. – Не надо с больной головы на здоровую переваливать. Объясните мне, господин академик, какого дьявола вы смели совать свой нос в документы с нашими результатами химического анализа? Неужто только из-за праздного любопытства? Мне почему-то не верится…

Бетанов внезапно осекся и, к изумлению собеседника, резко замолчал. Собственные слова о химанализе напомнили русскому ученому о Наталье Дворецкой. За всеми своими переживаниями и раздумьями он совершенно забыл о ней. Среди живых ее не наблюдалось. Среди погибших ее тела не было. Она в одинаковой степени могла и оказаться на оставшейся части бывшей базы, и исчезнуть в ледяных трещинах. Сергей Евгеньевич снова вернулся в мыслях к событиям прошлой ночи. Он лихорадочно пытался воспроизвести буквально каждую секунду тех событий. Лица многих полярников предстали перед ним. Однако Дворецкой он так и не сумел вспомнить.