– Теперь все будет зависеть от тебя, Иван...- сказал Вован после того как мы покинули гостеприимный дом золотаря.

– Я знаю! - перебил Иван - только одежку мне надо подходящую...

– Это сделаем!

Пролетка по указке Влада свернула к ближайшему госпиталю и через три минуты он притащил полный тюк солдатского обмундирования. Eще заезжали в два места за инструментом, в результате мы имели две кирки, две лопаты, веревки, ножовку по металлу, лом и кусок брезента, все это завернуть.

Потом в бараке готовились к ночной вылазке в подземелья Москвы, а конкретно через собор Василия Блаженного, мы проверяли, стоит заколоченный и без охраны. На копиях карт сделанных Стасом и Алексом там был поставлен крестик и кружочек, хрен его знает что они обозначают, но Вован был уверен, там кое-что светит. Были правда и другие ходы, но гораздо дальше, так что все предстояло увидеть своими глазами. Выехали в десять тридцать вечера на машине, в ночное время ездили только автомобили ЧК и граждане не проявляли излишнего любопытства. Два раза нам встречались грузовики битком набитые солдатней, ехавшей на обыски или на расстрелы. Принимая нас за своих они махали руками и кричали что-то непонятное за шумом раздолбанных моторов.

М-да!- сказал Влад, - по таким булыжникам полгода максимум для этих рессорных тачек. Ну ничего, скоро все асфальтом зальют, жалко... Ничего не останется.

– В вашем времени нет булыжных мостовых? - спросил Иван.

– Отчего же, - Влад подумал - есть в маленьких городах.. В Европе очень много, но там булыжники тесаные, не как у нас. В 1972 году в Сан-Франциско случай был, там оставалась только одна булыжная улица, верней не вся, а только пешеходная часть. Очень старая для Америки, почти двести лет - историческая мостовая, в общем. В один прекрасный день, полицейский патруль обходя свой участок застал рабочих выворачивающих булыжники и укладывающих их на грузовики. На вопрос что происходит, бригадир показал им бумагу от магистрата о производстве ремонта дороги и замены на асфальтовое покрытие. Полицейские ушли, камень вывезли, а дорога так и осталась раскопанной. Так никто ничего и не знает по-сей день. Наверняка на какой-нибудь богатенькой вилле дорога вымощена...

Мы подьехали к собору, вокруг было тихо, летняя ночь окутала полумертвый город, все кто мог уже уехали, кто не смог - спрятались до утра. Где то было знакомое по фильмам белогвардейское подполье, и патрули красноармейцев, которые шарахались по городу и орали схватившись за винтовки:

– Стой, кто идет?! - и выстрелы... Труп обычно оставляли на тротуаре до утра, окровавленный и ограбленный, давая возможность команде сборщиков, что ездили по улицам с пяти часов, пожать результаты трудов ночных. Одежда утилизировалась, а голые тела вывозились по Александровскому тракту, где по слухам были большие овраги в которые их бросали вместе с мусором и околевшими от болезней и бескормицы животными. "Свои" вели себя как захватчики которые ненавидят людей живущих здесь. Они ненавидели "зажравшихся" москвичей - эти дети лесов и полей. Худшими же были иностранцы, люди без родины. Они вообще не видели смысла в существовании какого-то странного города, с людьми говорящими на странном русском языке и смеющимся над местечковым Одесским сленгом, равно как над китайцами и венграми и еще сотне черт знает каких национальностей вломившихся в революцию как красный трамвай сошедший с рельсов и давящий все на своем пути под лозунгом: "Вся власть Советам!"

Центральные двери ломать не стали, были они массивными и окованные железом, шуму было бы много, а толку? В приделе маленькая дверь, вот ее и решили открыть, верней я вспомнил как Вован хвастался как он пальцами двери выбивал, неслышно. Что он теперь скажет, гусь лапчатый?

А он как ни-бывало подошел и опершись на пальцы встал под углом к дверям на носки своих порванных кроссовок, качнувшись он бросил свое тело на ладони...

Дверь издала тихий скрип, все молчали, я тоже, хоть и очень хотелось сказать что-нибудь ободряющее, вроде: "Это ничего, в следующий раз я тебе потоньше дверь подберу!", а он продолжал монотонно покачиваться, и зазор между косяком становился все больше.

– Четыре минуты тридцать две секунды! - сказал Иван, глядя на часы, когда дверь тихонько скрипнув отворилась. Изнутри прибитые к косякам скобы, отошли. Влад засунул руку и вытолкнул брус блокировавший дверь изнутри.

– Все!- сказал он взглянув на меня, а я что жюри на соревновании?

Внутри было пусто и гулко, Вован сверился с планом.

– Здесь!- показал он на какую-то тумбу справа от алтаря, я подошел, сверху была чаша со святой видимо водой, которая капала из краника.

– Не пойдет! - я был разочарован, не может ведь тумба соединенная с трубой двигаться.

– Помогай, давай!

Знаете как катают кислородные баллоны? Именно этот стиль! Вправо не пошла, зато налево стала двигаться! Не очень легко, но ничего такого, чтобы два мужика не развернули. Теперь вопрос куда двигать? Если не туда двинешь может заклинить, и тогда прощай подземелье! Ольга себя неуютно чувствует, храм все-таки, да и мне с Вованом не по себе. Стали смотреть; со всех сторон картинка одинаковая - крест и ангелочки, только смотрю, с одной стороны крест внизу стрелкой заканчивается.

Встал я этак, руку в сторону откинул и говорю:

– При зрелом размышлении... и основываясь на драматическом сочинении товарища Некрасова "Кому на Руси живется неплохо"...

– Я тебе сейчас в задницу пну! - Влад продолжает, а Иван поддакивает, тоже мне умники! У меня своя компания есть. К Ольге оборачиваюсь, а она уже и разбежалась. Отступил я на шажок с ее пути, мужчина женщину всегда пропускать должен, так она и пролетела прямо в руки к Владу, футболистка моя!

Пальцем показываю, сюда тяни! Напряглись Иван с Вольдемаром, и поехала тумба, квадратный проход вниз образовался. Оля светит туда фонарем, метра три глубина, обратно хреново выбираться, веревка нужна. А Влад шепчет:

– Атас, Минька! Быстро в машину и гони отсюда! Ивана с собой возьмешь, утром пригонишь обратно, часов в пять!

– Оля - говорю, - как же?

– Посмотрю как за своей! Да шевелись ты, а то поздно будет!

Последнее что я видел, как он прыгает вниз с чемоданами, а Ольга за ним, красавица моя! Мы к машине, смотрю по сторонам - вроде все спокойно, тогда что мы тут дурака валяем? Мы вылетели на улицу и помчались вниз к Москве реке, я повернул на набережную... В это время сзади раздался скрежет и удар, задние стекла вылетели.

– Ну ни фига себе! - я сказал и не услышал себя - Противотанковыми шпарят в центре города! Чем же мы им так дорогу перешли? Вован, гадина, не мог пораньше сказать, чуть меня не убили! И Ваньку тоже, вот.

– Иван! -закричал - Ты живой пока?

– Не ори так, людей разбудишь! Лучше нажми на что-нибудь, а то плетешься еле-еле...

Я взглянул на спидометр, стрелка торчала на 90 км/ч, для города скорость убийственная. Издали увидел вьезд во двор с открытыми воротами и влетел туда. Иван выпрыгнул, закрыл ворота и навесил ржавый незакрывающийся замок, потом сел на землю.

– Дай закурить! - попросил он.

Я сел рядом, протянул пачку: -Травись! Быстрей помрешь!

– Ты как?

Я пожал плечами: - Нормально..., а ты?

Он прикрыл глаза, вроде задремал: - Ты знаешь, испугался... А потом, как я мог оставить тебя одного?

– За меня мог бы не беспокоиться, пока ты со мной, убить могут только тебя! - успокоил я его.

– Спасибо Миша, умеешь ты обнадежить человека!

– Да ты не переживай, все там будем! Только ты раньше...