– Потрясающе!- заорал Стас.
– Не ори!- сказал я ему. -Тоже мне артист Качалов, лучше посмотри назад, за нами кажется хвост!
– Вижу! Надо выбрать место поукромнее!
– А зачем он нам? Давай я его влет!
– Зажигательной по бензобаку сначала попробуй...
Я полез в сумку, помню же, у нас было с полсотни зажигательных патронов, а сейчас пусто.
– Стас, ты не видел зажигательных? Такие симпатичные с желтенькими ободочками?
– С желтенькими? Я ими два магазина зарядил себе...
– Зачем?!
– Сам же сказал - симпатичные!
Влад сидел за рулем и что-то там хмыкал и кхекал слушая нашу беседу.
– Дай сюда!- сказал я, забирая его винтарь. По булыжной мостовой даже Ниссан шел вприпрыжку.
– Может оно и к лучшему.- подумалось, -Открой Стас заднюю дверь и стой с краю чтобы не зацепить!
Мотоциклист увидел распахнутую дверь и ствол винтаря, но булыжники слишком скользкие, даже на скорости сорок километров, когда он начал тормозить заднее колесо повело влево. Теперь он стоял в самой выгодной для стрельбы позиции. Приглушенный выстрел выбил факел пламени между его ног, и через мгновение он пылал весь, скрючившись на мостовой как гигантский черный жук.
Москва была совсем не похожа, на ту что мы знали...
– Где мы сейчас?- спросил Влад, оглядываясь по сторонам. Я уже давно ничего не понимал. Слева было какое-то поле с сараями по периметру. Справа не-то заводские корпуса, не-то тюрьма. Все заброшенное, ржавое, со сломанными деревянными заборами. Тоска одним словом, прямо как опера Пуччини.
Впереди были закрытые ворота и фигура сторожа притулившиеся у будки, уже наполовину разобранной. Я представил как он будет тут зимой и похоронил его заочно, поэтому когда Влад притормозил около него, я вылез из машины с траурным выражением лица и обратился к нему со словами:
– Сердце мое переполнено жалостью, мой добрый друг, каково тебе здесь в одиночестве, на старости лет, у бездушной махины завода Зингера встречать последние рассветы и закаты в твоей ставшей никчемной жизни, которая прошла как сон и вся стороной?
– Свят, свят! - перекрестился мужичонка. -Господь с вами, что же это вы такое говорите-то? Это Морозовская мануфактура, не Зингера! Зингера-то в Мытищах, поди!
– А чего закрыта?
– Так работы нетути, никакой! Как все зачалось год назад, так все и пропало; и хлопок, и нитки, и краска! Машины напополам растащили, а комиссия приехали - все под мухой, один я тверезый. Вот и посадили меня на энту должность, да тока пока я здесь, оне с другого входу шасть и тащат на базар невесть чего...
Влад со Стасом тоже вылезли из машины и присоединились к нашей беседе.
– А скажи дед, где мы сейчас находимся? - спросил Вован с умным видом.
– Так в Замоскворечье, где ишшо?
– А от Казанского вокзала далеко?
– У-у милай, далеконько! - помахал тот руками.
– Не местные мы, дед! Место знаешь где машину поставить, чтобы на базар напополам не растащили? - спросил я.
– Как не знать, чай живу здесь! А жалованье-то какое будет?
– А какое тебе понравится?
– Царскими?
– Все равно!
– Ну тогда сто мильеонов рублев на ассигнации, революционными-то!
– Мишка, гони перстень!- Вован протягивал руку, пришлось снять.
Он поднес его к глазам одичавшего сторожа и спросил: -Золото берешь?
Дед чуть слюной не подавился, закивал молча, не в силах оторвать взгляда от такого богатства. Влад достал нож и разрубил перстень пополам, обернулся:
– Я тебе другой куплю!- пообещал.
А я и поверил!
Отдал половину деду.
– Это тебе аванс! Другую половину получишь через неделю, усек?
Дед неожиданно легко вскочил, снял шапку, поклонился.
– Рад служить ваши благородия!
Посмотрел я на него внимательней чуть не охнул, бороду сбрить да помыть - лет тридцать мужику, если не меньше!
– Как зовут?- спрашиваю.
– Тимофей, вашескабродие!
– А фамилия у тебя есть?
– Как не быть, Кузнецовы мы!
– Чего же ты Тимофей стариком прикидываешься?
– В армию неохота!
– А что так-то?
Взгляд его внезапно помутнел:
– Семья у меня, жена да сын годовалый! Кормить надо, сами знаете что творится...
– Уговорил, Тимоша! - вложил Влад в его ладонь вторую половинку перстня.
– Только продавать будешь, не показывай сразу обе половинки! Куда машину-то ставить?
– Так вон, ко мне в барак и загоняйте! Все одно никто не живет, только я да жена моя Дуняша с сыном... Остальные-то разбежались кто, других на фронт забрали, и померли опять же. Вот так... А мне как вас-то называть? Ваши благородия вроде не ко времени...
– Раз не ко времени, зови по простому - товарищи комиссары! Сечешь? В смысле, понимаешь?
– Как не понять!- заулыбался Тимофей.
– Пойдем брат Тимоша, в закрома!- я хлопнул его по спине.
Барак напомнил мне казарму, только поделенную на клетки маленьких комнат. Бедность страшенная, с одной стороны ворота в которые мы и загнали Ниссан, закрыли изнутри и заколотили для верности пятидюймовыми ржавыми гвоздями.
Потом еще почти час таскали доски из других бараков, отгораживая машину от остального мира.
Жена Тимофея оказалась молодой женщиной с усталыми глазами.
– Заботы старят...- подумал я наблюдая за ней.
– Нужен Алекс, без него как без рук, возьми радио, поговори с Ольгой, как он там? Только не дави!- учил меня Вован, а то я сам не соображаю.
От меня он отправился к Стасу и долго что-то говорил ему вполголоса, Стас кивал головой и мне показалось чуть не плакал, может показалось...Позже за ужином Вольдемар сказал:
– Стас уезжает, завтра утром!
Я знал об этом с самого начала, тоже мне тайна. Кто-то должен быть в Екатеринбурге, подготовить место и не пропустить прибытия царя. А у Стаса там семья, которую он не видел больше трех лет, родственники и друзья. К тому же в Москве стало жарко. Даже слишком.
Стас классный парень, ну хорошо, не парень, а как тогда? Жаль что расстаемся, да иначе никак, пусть с семьей побудет, я бы тоже поехал к кикиморе моей...
Влад вон исподлобья смотрит, о том же думает, паразит!
Проводили мы Стаса поутру, набили ему карманы Губермановскими деньгами, поймали извозчика и он уехал, сгорбившись как старичок.
Июль 1918 (Мишка и Влад)
Для начала нам нужно было найти жилье, лучше на Каширке и не обязательно впритык, наверняка чекисты обнюхивают эти дома каждый день. Нам нужен был дом повыше, на расстоянии 300-400 метров от шоссе, тогда мы можем в два ствола сделать это. Таких домов не было. Только в центре, а это слишком опасно. Мы были в ответе за других...
– Мы догоним его за городом, собьем в кювет и расстреляем! - сказал Влад.
– Да-а, с таким воображением только уточек кормить в зоопарке!
– В зоопарке?
– Угу!
– Курочек?
– Уточек!
– М-да-а...
– М-да, что?
– Ничего!
– Совсем ничего?
– Угу!
– Совсем-совсем?
Вован посмотрел на меня посветлевшими глазами:
– Глупый ты Минька!
– Ты тоже!
– Я знаю...
– А я нет!
– Знаешь, может наплевать на Ленина? Если встретим - убьем! А нет - так сам загнется!
– В страшных судорогах?
– О судорогах мы можем позаботиться! Ищем золотаря профессионала!
На всех столбах были развешаны обьявления. Народ хотел жить и получать хоть что-то, в эпоху военного коммунизма. Мишка всегда был большой любитель читать такие бумажки, он утверждает что они расширяют кругозор. Года два назад он сам повесил обьявление:
"Меняю тещу в хор. сост. на пуховик."
А телефон, собака, дал мой. После он оправдывался, что не думал, что народ станет звонить, а они звонили два месяца и спрашивали, какой пуховик мне нужен.
На третьем столбе мы нашли, что нам нужно:
