«А так хотя бы Софи не удастся попасть на свидание со своим анархо-социалистом-горшечником. Считай, что тебе повезло. Что ни делается, все к лучшему». Впрочем, если он собирается быть с самим собой беспощадно честным, толку от этого было немного.

Третий гоблин испоганил все. После Пол как будто вспомнил, что существо вприпрыжку влетело в кабинет, даже не подозревая, что там творится неладное. Размером он был приблизительно с копьеносца, имел мордочку хорька и вооружен был широким изогнутым мечом; ворвавшись в комнату, увидел Пола, резко застыл на месте и заорал.

И тут Пол услышал собственные крики. Самое странное, что орал он: «Пожалуйста, уходите!» – но, по всей видимости, воздействие возымели не слова, а то, как они прозвучали. Три гоблина отпрянули, точно это он был вооружен, и столь удивительное проявление трусости пробудило в нем все инстинкты. Сделав большой шаг вперед, он с силой топнул левой ногой и что есть мочи выпалил: «Бу-у-у!!!»

До некоторой степени это сработало, как заклинание: вся троица повернулась и дала стрекача, один даже уронил копье. Это должно было считаться победой, но нет. Два гоблина достигли дверного проема, а третий, обнаружив, что безоружен и защищаться ему нечем, панически взвизгнул и, съежившись, метнулся в угол комнаты подальше от двери. «Вот черт», – подумал Пол и сделал еще шаг вперед, размахивая в воздухе руками, чтобы прогнать монстров, как фермер гонит овец.

Он переборщил. Гоблин с жутким воплем побежал назад и наткнулся на Софи, которая как раз поднималась с пола. Резко повернувшись, он увидел свой шанс и, схватив ее за волосы, потянул на себя, чтобы укрыться за ее телом, а свободной рукой выхватил откуда-то нож и приставил его ей к горлу.

В последнюю долю секунды Пол сумел удержаться от крика. Это и лучше: ведь он был совершенно уверен (не спрашивайте почему), что в данный момент крик поверг бы гоблина в дикую панику, и Софи уже погибла бы. Поэтому Пол застыл на месте, опираясь на онемевшую правую ногу, затаив дыхание, и позволил гоблину, пятясь и таща за собой Софи, отступить к двери. Это было еще одно Мгновение – в данном случае худшее в жизни Пола.

Для надежности он остался стоять неподвижно и досчитал до пяти после того, как звук неуклюжих шагов стих в коридоре. Лишь тогда Пол рискнул вернуться жизни.

– Дерьмо собачье! – возопил он и, бросившись вперед, подобрал выроненное гоблином копье. Тут дала знать о себе онемевшая нога: он покачнулся, едва не ткнул себя копьем в левую подмышку, но все же, ударив древком в пол, перенес на него тяжесть.

Так не пойдет. Опираясь на копье как на костыль, Пол повернулся к двери и проковылял в коридор. Огляделся – никаких признаков жизни, ничего, что указывало бы, в каком направлении исчезли монстры.

Пол помедлил. Самое разумное – вернуться в кабинет мистера Тэннера, разбить креслом окно и завопить: «На помощь!!!» Но этого он не сделал. Он не знал почему, но был уверен: назад идти нельзя – ведь тогда он бросит Софи, а не последует за ней.

Злобно пробормотав: «Проклятие!» – он снова посмотрел в обе стороны. Куда? В голову ничего не шло; и «эни-бени-жаба» тут тоже не сработает, нужно принимать решение.

– Вот черт, – объяснил он самому себе и повернул направо.

Направо, разумеется, означало в машинный, то есть компьютерный отсек, через пожарный выход и вниз по лестнице, у подножия которой он остановился и прислушался. Откуда-то издалека доносились глухие удары и грохот, точно расшалившиеся дети двигали мебель. Надо полагать, гоблины. И никуда не деться от сознания, какой он трус и насколько не ориентируется в ситуации. Он заперт в здании, где, помимо него, находится неизвестное, но, по всей вероятности, значительное число монстров, кошмарных и (пока не будет доказано обратное) враждебных существ. Однако для принятия решения это было так же важно, как цена на арахисовое масло на Нью-йоркской товарной бирже. Единственная проблема в том, те ли это гоблины, которые ему нужны, или нет.

И никак не узнать. Сейчас Пол мог думать только о том, чтобы схватить какого-нибудь монстрика и бить его до тех пор, пока он не заставит утащившего Софи врага отдать девушку. План был на редкость глупый, и Пол это знал, но ничего другого в голову не шло. Левую ногу кололо иголками и булавками, и он ковылял, как спешащий за автобусом старый Джон Сильвер, пока наконец не протиснулся через пожарную дверь в приемную.

Он искал гоблинов – он их нашел. Не утруждая себя тщательным подсчетом поголовья, можно было сказать, что их тут по меньшей мере штук двадцать: гоблины играли во что-то вроде регби большой металлической корзинкой для бумаг, которая обычно жила под столом секретарши. Как только в вестибюль вломился Пол, они бросили свое занятие и замерли. Гоблины смотрели на него так... ну, словно это они были младшими клерками в офисном здании лондонского Сити, а он гоблином.

«Господи милосердый, ну вот опять!» – сказал себе Пол и вместо того, чтобы уставиться на них в ответ, заорал что есть мочи: «Гады!» – и взмахнул копьем настолько театрально, насколько это вообще возможно при подгибающейся ноге и мокрой штанине.

Гоблины обратились в бегство. Все, за исключением одного.

Но и одного было достаточно. Он был больше всех, кого до сих пор видел Пол: красномордый, широкоплечий, вооруженный длинным тонким ножом и увесистой железной дубинкой, из которой торчали шипы. На долю секунды гоблин повернулся, чтобы припустить за остальными, но потом ужасно завопил, запрыгнул на стойку и швырнул дубинкой в голову Пола. Уронив копье, Пол пригнулся, когда дубинка просвистела у него над головой на расстоянии всего лишь бумажки для самокруток. Спрыгнув, гоблин замахнулся на него когтистой лапой. Размахивая руками, чтобы удержать равновесие, Пол отпрянул на пятках, точно танцевал казачок. И пока он отступал вдоль стойки, его пальцы сомкнулись на чем-то холодном и гладком. Каково бы ни было истинное назначение этого предмета, внезапно он был возведен в статус оружия. Схватив его, Пол махнул в сторону лапы, ударив по костяшкам пальцев. В этот момент он обнаружил, чем, собственно, был загадочный предмет – длинным степлером.

Настольная лампа пригодилась бы больше, а еще больше – кусок стальной трубы или автомат «узи». Но у него был только степлер, а это все же лучше, чем ничего. Гоблин мгновение помедлил, взвешивая различные тактические ходы, и внезапно прыгнул вперед, метя когтями Полу в лицо. Пол блокировал удар левой рукой, схватив гоблина за кисть чуть выше запястья. Потом, занеся в правой степлер, сомкнул его челюсти на мягкой кожистой ладони гоблина и резко сжал. Степлер издал щелчок, гоблин взвизгнул, выронил нож и попытался вырваться. Это ему удалось, но прежде Пол сумел еще раз его щелкнуть. Вот это, невольно подумал он, поистине хорошее Мгновение.

Тут все как будто начало налаживаться – в основном благодаря гоблину, который совершил ошибку, отступив к книжному стеллажу у дальней стены приемной, туда, где ждали назначенной встречи посетители. Полки прогибались под немалым весом ста трех переплетенных номеров «Вестника метеорологических исследований» с июня 1949 года по декабрь 1957 года включительно. Стеллаж крепился к стене двумя надежными деревянными скобами, которые, как оказалось, были все же недостаточно надежными, чтобы выдержать прямое попадание шипа на верхушке гоблинского шлема. Если точнее, шип выбил скобу на ближайшем к стойке рецепции конце стеллажа. Стеллаж же тут же накренился, и с него один за другим посыпались тома. Объединенными усилиями июнь 1949-го и сентябрь 1951-го сбили с гоблина жестяной головной убор, остальное собрание забарабанило по его волосатой черепушке, как дождевые капли, а скользящий удар февраля 1956-го свалил наземь, точно пресловутого быка. Зрелище внушало благоговение и ужас, и пока происходил этот спектакль, Пол мог только стоять и смотреть с неподдельным восхищением. Но последний том сделал свое, и он разом вернулся к жизни: прыгнул на поверженного гоблина и схватил за длинное пушистое ухо.