Прошёл час, а может быть, и два. Друзья хорошо отдохнули, согрелись и высохли на солнышке. Кукурузинка вскочила:
Вот мы и переплыли реку.
Где уж там переплыли! — отозвался Пахтачок. — Мы еле выкарабкались.
Главное — мы на другом берегу, — отмахнулась Кукурузинка. — Куда теперь пойдём?
Давай сначала найдём шляпу, а потом решим, куда идти.
И они отправились искать унесённую ветром белую шляпу Пахтачка. Он, не спеша, шёл впереди. Покачивался из стороны в сторону и протяжно напевал:
Слон — самый сильный из зверей,
Конечно, самый сильный.
Лев — самый хищный из зверей,
Конечно, самый хищный.
Но я их вовсе не боюсь,
Конечно, не боюсь их.
И ради друга я готов,
Конечно же готов я
Один на стадо львов напасть,
Конечно, хоть на стадо.
Чудесная песенка, — засмеялась Кукурузинка. Вдруг она оборвала смех, задумалась.
Что случилось? — встревожился Пахтачок.
Свой дом вспомнила, — со вздохом ответила Кукурузинка и рассказала, как её унесла Сорока, как она встретилась с Котом и как попала к Туче.
Не горюй. Найдётся твой дом. Будем вместе искать и найдём. Теперь всё страшное и грустное позади, — утешал её Пахтачок. — Прибавь-ка шагу! Видишь, что-то белеет на бугре. Может быть, это и есть шляпа.
БОБ БОБЫЧ
Пахтачок не ошибся. На бугре действительно лежала его шляпа. Но, пока друзья вскарабкались на вершину высокого бугра, наступил вечер.
Ох, — вздохнула Кукурузинка, — я так устала, так устала! Не могу больше стоять. — И она упала на землю.
Мои ноги тоже не держат меня, — откликнулся Пахтачок и повалился рядом.
Надвигалась ночь. Красный шар Солнца уже наполовину закатился за горизонт. Прохладный ветер закружил над землёй. С тревожным криком проносились птицы. Они торопились в свои гнёзда.
— Скоро спрячется Солнце, и настанет чёрная ночь. — Пахтачоктяжело вздохнул. — Пора и нам подумать о ночлеге.
Он быстро расстелил свою мягкую пушистую куртку, и друзья улеглись на ней.
Небо над головой почернело от туч. Солнце совсем скрылось. Стало темным-темно. Вдруг бабахнул такой гром-громище, что земля задрожала. С треском разорвав тучи, в небе промелькнула ослепительная голубая змея — молния. Хлынул проливной дождь.
Пахтачок едва успел вскинуть над головой свою огромную шляпу. ПоД ней и укрылись друзья.
— Это Грозовая Туча землю подметает, — сжавшись в комок, проговорила Кукурузинка. — Она добрая. Если бы знала, что мы здесь, ни дождинки на нас не уронила бы.
— Держи крепче шляпу, а то ветер унесёт её. Тогда мы пропали! Несколько раз Кукурузинка высовывалась из-под шляпы и что
есть сил кричала в тёмное небо:
— Грозовая Туча! Не поливай! Здесь мы!
Но её тоненький голосок тонул в шуме проливного дождя. Всю ночь громыхал гром, сверкали молнии и бушевал ливень. Крупные капли угрожающе барабанили по шляпе. Ветер вырывал её из рук, закидывал под неё холодные дождевые брызги. Друзья ёжились от холода, прижимались друг к другу и молчали.
Утром дождь перестал. В небе засверкало солнце. Стала тепло и весело.
Как хорошо! — сказала Кукурузинка. — Только есть хочется. Сейчас я бы одна съела целый горшок каши.
А у меня знаешь какой аппетит? Я бы не горшок, а целый котёл опорожнил.
Тогда пойдём поищем чего-нибудь съестного, — предложила Кукурузинка.
И они отправились на поиски.
Друзья вернулись на бугор не с пустыми руками. Усаживаясь завтракать, Пахтачок сказал:
Не хотел я тебя огорчать, но ничего не поделаешь. Знаешь ли ты, что скоро придёт сырая осень, а за ней — зима. Будет холодно. Всё засыплет снегом. И если зима застигнет нас в пути, мы пропадём.
Зачем нам пропадать? Давай лучше что-нибудь придумаем. — Кукурузинка дёрнула себя за рыжую косицу и задумалась.
Пахтачок тоже стал думать, приложив ладошку ко лбу.
Сколько времени просидели они так — кто знает. Но вот Пахтачок повернул к Кукурузинке посветлевшее лицо и радостно воскликнул:
— Я придумал! Давай построим здесь дом. Запасёмся едой. Наготовим дров и перезимуем.
Так они и порешили.
Облюбовали место на бугре. Наносили большую кучу глины. Вырыли в ней ямку. Налили туда воды из лужицы. Глина намокла, потемнела, стала вязкой как тесто. Из этого глиняного теста друзья принялись лепить кирпичи.
Это была нелёгкая работа. Но они трудились не разгибая спины. А чтобы работалось легче, Кукурузинка вполголоса запела:
Тра-ля-ля-ля, Вот она я — Мала и кругла, Как бусинка. За что ни возьмусь, Того и добьюсь. Я — Ку-ку-рузинка!
— Тише! — Пахтачок предостерегающе вскинул руку. Кукурузинка перестала петь, и сразу послышалось громкое надсадное пыхтение:
— Фух-пух-ух!
— Что это? — удивилась Кукурузинка. Пахтачок в ответ только плечами пожал.
А пыхтение приближалось, становилось всё громче и тяжелее. Теперь стало ясно: кто-то поднимается по склону бугра. Но кто? Друзья проворно спрятались за груду готовых кирпичей.
Фырканье раздалось совсем рядом. И вот над бугром стала видна большая лысина. Потом показалась круглая голова с толстыми щеками, большущим носом и красными мясистыми губами.
По надутым щекам текли ручейки пота. Из раскрытого рта, как из трубы, вылетало:
— Фух-пух-ух!
Ещё минута — и на бугре появился высокий круглый толстяк. С портфелем и тростью в одной руке. С большим клетчатым платком — в другой. Платок был так велик, что походил на простыню. Толстяк поминутно обтирал им потную блестящую лысину и сопел.
Он долго стоял, тяжело отдуваясь, бессмысленно глядя по сторонам вьшученными, как у рака, глазами. Потом засунул платок в карман. Взял в освободившуюся руку трость. Помахивая ею, медленно зашагал к куче кирпичей.
Кукурузника с Пахтачком выскочили из укрытия.
Толстяк испугался и застыл на месте. Но ему ничто не угрожало. И, выпятив надутый, как мяч, живот, он снова двинулся Вперёд. Подошёл и важно остановился перед изумлёнными друзьями.
— Кто вы такой? — спросила его Кукурузинка.
Толстяк прищурил рачьи глаза, звонко чмокнул и глухим, хриплым голосом запел:
Я — толстый, важный господин,
У всех в большом почёте.
На свете я такой один,
Другого не найдёте.
Друзья, знакомые, родня —
Все чтут как старшего меня
И очень уважают.
Они Боб Бобычем меня
С почтеньем величают.
Я — Боб не бедный, не простой,
Живу не в огороде.
Я занимаю пост большой
В бобином нашем роде.
Есть у меня своя семья:
Жена и семь бобят.
Главней всех — я,
Сильней всех — я,
И больше всех имею я
Отличий и наград.
Под конец Боб Бобыч совсем охрип.
Закончив песню, он долго откашливался. Снова извлёк клетчатый платок-простыню. Вытер им потную лысину. Засунув платок в карман, строго спросил Пахтачка:
Вы всё поняли?
Как будто понял, — ответил тот. — Вот только… Но толстяк бесцеремонно перебил его:
Тогда организуйте.
Что я должен организовать?
— Надо научиться на лету угадывать мои мысли. Я долго шёл. Конечно, устал. Проголодался. Пора бы предложить мне пообедать!
