— Не знаю. Знаю только, что это опасно.

— Тогда зачем он это делает?

— Потому что это единственный способ чему-то научиться, — донесся ответ Джессами. — Но он будет осторожен, он мне обещал.

Эти слова заставили Стевану примолкнуть, ибо лишь подтвердили опасность того, что сотворил Льюис несколько лет назад, — и, судя по всему, намеревался повторить завтра. Она понимала, что любые ее слова лишь усилят тревогу подруги, поэтому прижалась к ней потеснее, чтобы подарить хоть немножко душевного тепла, и погрузилась в дрему. Она не видела снов, но улавливала отголоски грез Джессами. Темноволосая девочка всю ночь ворочалась в постели и несколько раз невольно будила соседку. Но когда рассвет наконец наступил, она утверждала, что не помнит, какие видения сделали таким беспокойным ее сон, — и сон Стеваны.

Матушка на следующее утро отослала их из замка на верховую прогулку, в сопровождении няни Стеваны, коннетабля и нескольких оруженосцев. Прогулка получилась восхитительной, — оруженосцы сами были немногим старше своих подопечных, насмешливо поддразнивали их и отчаянно флиртовали, — но девочки все равно прекрасно понимали, что это лишь хитрость, призванная удалить их замка почти на весь день.

Вечером их худшие предположения подтвердились, ибо вместо того чтобы поужинать в большом зале, еду им принесли на подносах прямо в комнату Стеваны.

— Его милость, похоже, простудился, и потому попросил лорда Гамильтона исполнить за столом роль хозяина, — поведала девочкам няня Стеваны, наливая им эль и расстилая поверх юбок широкие салфетки. — Кроме того, госпожа ваша матушка знает, как вы обе устали после прогулки. Уж я-то точно устала дальше некуда… Когда поедите, я приберу за вами. А теперь давайте возблагодарим Господа за эту пищу.

Женщина ушла после того, как они вместе помолились. Когда дверь за ней наконец закрылась, Стевана обернулась к подруге.

— Думаешь, нас отправили ужинать сюда, потому что старшие постятся? — прошептала она, отламывая кусочек хлеба.

Джессами собралась было отхлебнуть эля из кружки, но внезапно застыла, едва поднеся ее к губам. Взгляд ее сделался расплывчатым.

— Что такое? — испуганным шепотом спросила Стевана.

Темноволосая девочка заморгала, после чего поставила на стол нетронутую чашку.

— Не притрагивайся к элю, — выдохнула она, испуганно косясь на дверь, а затем медленно провела рукой над всем столом. — Нет, кроме эля — ничего. Но они рассчитывали, что мы проголодаемся и захотим пить после прогулки… Терпеть жажду особенно тяжело.

— Это точно, я ужасно хочу пить, — начала Стевана.

— Я тоже, — поддержала ее Джессами. — Но если мы выпьем этот эль, то сразу заснем и проспим до утра.

Стевана раскрыла глаза.

— Туда что-то подмешали?

Джессами с серьезным видом кивнула.

— Они не хотят, чтобы мы бодрствовали, пока они будут делать то, что намеревались.

По спине у нее побежали мурашки. Стевана медленно положила хлеб на блюдо, не чувствуя больше ни голода, ни жажды.

— Ты говоришь правду?

— Разумеется.

Стевана, у которой во рту пересохло, рассеянным жестом взяла с колен салфетку и принялась вытирать ладони. Джессами низко уклонила голову над стиснутыми руками, хотя Стевана и сомневалась, что подруга сейчас молится.

— А хочешь, мы попробуем узнать, чем они занимаются? — спросила она негромко.

Джессами вскинула голову.

— Каким образом? — выдохнула она.

Стевана показала взглядом на дверь. Если кто-то и впрямь ожидал, что они выпьют эля с сонным зельем, то скоро матушка или няня появятся, чтобы убедиться, достаточно ли крепок сон девочек…

— Ты можешь заставить себя заснуть на определенное время? — шепотом спросила она у подруги, и та кивнула. — Я имею в виду настоящий, глубокий сон.

Джессами неуверенно кивнула вновь.

— Иди послушай у дверей, — прошептала Стевана, взяла обе чашки с элем и поднялась на ноги. Джессами повиновалась, с любопытством косясь на подругу, а Стевана торопливо подбежала к уборной, расположенной в нише у окна, и большую часть содержимого вылила в дыру. Затем она поставила чашки на столик и вновь уселась, жестом велев подруге присоединиться к ней.

— А теперь ты должна заставить себя заснуть… скажем, на два часа. Наверняка они начнут не раньше, чем убедятся, что весь замок погрузился в сон. Ты сможешь это сделать? Если мы уснем не взаправду, то они узнают.

Джессами безмолвно кивнула и села напротив Стеваны, которая расплескала остатки эля по столу, а затем поставила чашку в эту лужицу. Одну руку она вытянула вдоль столешницы и уронила на нее голову. Другой подобрала с блюда отломанный кусок хлеба и, опустив руку вдоль тела, разжала пальцы, бросив хлеб на пол. Джессами последовала примеру подруги, и Стевана, глубоко вздохнув, начала безмолвно проговаривать заклинание, погружающее в глубокий сон. Забытье охватило ее даже прежде, чем она успела закончить.

Через некоторое время она пробудилась, лежа в постели. Кто-то снял с нее одежду для верховой езды и натянул ночную сорочку; даже расчесал и заплел волосы, — скорее всего, няня, но это вполне могла быть и матушка. Рядом с ней, свернувшись в клубочек, спала Джессами, за которой тоже кто-то успел поухаживать. В замке царила сонная тишина и, судя по лунному свету, сочившемуся из окна, время близилось к полуночи. Где-то вдалеке послышался крик стражника, объявлявшего время, но она не смогла разобрать точно, который час.

Набравшись решимости, девочка выскользнула из постели и босыми ногами прошлепала к окну, выходившему во двор замка. Затем она перевела взгляд на башню, куда дедушка всегда удалялся для занятий магией. Луна освещала стены из светлого камня, но за узкими, забранными зеленым стеклом окнами верхнего этажа Стевана различила огонек свечи.

— Думаешь, они работают там? — прошептала Джессами, незаметно подкравшаяся к подруге.

Стевана все же успела почувствовать ее приближение и потому, даже не вздрогнув, кивнула.

— А мы могли бы пробраться туда?

— Если будем очень осторожны, то, думаю, сумеем пересечь двор незамеченными, — заговорщицким шепотом отозвалась Стевана. — Но наверх ведет единственная винтовая лестница, хотя по пути есть три или четыре площадки, где можно спрятаться, если придется. Я слышала, что в стенах есть и потайные проходы, но, возможно, это лишь досужие сплетни прислуги.

— Жаль, что мы не знаем наверняка, — шепнула Джессами. — Но раз так, то придется обойтись и площадками.

Спустя четверть часа, натянув плащи поверх ночных сорочек и мягкие шлепанцы на босу ногу, девочки подобрались к Зеленой башне и застыли у подножия винтовой лестницы. Теперь, оказавшись так близко к цели, они общались между собой лишь жестами либо мысленными касаниями. Ни та, ни другая не слишком хорошо владели этим искусством в силу юного возраста, но сплетенные руки помогали усилить ментальный контакт. Иначе даже самый тихий шепот мог бы расслышать кто-то из тех, кто собрались нынче в башне.

Крадучись, они начали подниматься по ступеням винтовой лестницы, задерживаясь на каждой площадке, прислушиваясь ко всем звукам и шорохам. У обеих так сильно колотилось сердце, что они боялись, как бы этот стук не услышали наверху. Им оставалось подняться еще на несколько этажей, — Стевана давно утратила им счет, — когда Джессами внезапно со стоном согнулась в три погибели, упала на колени и сжала голову руками. В тот же миг вспышка, ощутимая скорее ментально, нежели обычным зрением, осветила всю лестницу, и ночное безмолвие пронзил высокий звенящий звук.

Тотчас вслед за этим откуда-то с верхнего этажа послышался глухой удар, — словно хлопнула дверь, повернувшись на петлях, а затем донеслись приглушенные возгласы и чей-то кашель.

Пригнувшись, Стевана затащила Джессами на ближайшую площадку и постаралась укрыться в темноте, зажимая подруге рот рукой, чтобы заглушить ее стоны. Шаги и голоса сделались ближе.