Кэшел вновь посмотрел туда, где сидела Метра. Она уже нарисовала на мокром песке большие магические символы, изобразив их в один ряд, так, как это обычно делали люди, жившие много лет назад. Волшебница ходила по берегу вдоль надписи, туда-сюда.

Он слышал ее голос, но не мог разобрать слов. На этот раз Метра не воспользовалась магическим жезлом, но через каждые три шага бросала на песок щепотку блестящего порошка.

— Интересно, что я буду чувствовать по отношению к Талемусу, — задумчиво произнесла Тильфоза. Ее взгляд был устремлен в море, на лунную дорожку среди водной глади. — Я не видела даже его портрета; думаю, он одного возраста со мной, но…

Она пожала плечами.

— Но Лаут совсем не похож на тот остров, который я себе представляла, поэтому мне трудно даже предположить, какой он, этот Талемус.

— Тильфоза, ты знаешь, что делает Метра? — Кэшел указал посохом вниз.

Девушка наклонилась вперед, затем выпрямилась. В ее глазах появилась тревога. Еще какое-то время она молчала, потом повернулась к Кэшелу и вдруг спросила:

— Слушай, когда Метра колдовала утром в лесу на проклятом острове, она могла взобраться на холм, где ты убил чудовище?

От столь неожиданного вопроса Кэшел выронил из рук посох, но, сочтя предположение девушки разумным, ответил:

— Думаю, могла. Времени у нее было предостаточно, и мы за ней не следили.

— Помнишь тот амулет у него… на груди. Мне кажется, Метра за ним вернулась.

— Но я же разбил его о камень, — напомнил девушке Кэшел. Ему показалась странной ее забывчивость. Может, Тильфоза перегрелась на солнце во время путешествия по морю? — Я раздробил его, помнишь? От него осталась лишь кучка праха.

— Помню, — резко отреагировала на напоминание о тех событиях Тильфоза. — Но он не исчез, точнее, сохранилась его магическая мощь. А что, если Метра колдует и сыплет на песок именно тот порошок, который остался от амулета?

Она нахмурилась.

— Извини, Кэшел! Я злюсь на себя, что не подумала об этом раньше. Здесь нет твоей вины.

— Как я не подумал, что она может вернуться за порошком! — Юноша вскочил на ноги. Он был готов тотчас же кинуться на берег, чтобы стереть ненавистные символы, нарисованные волшебницей.

— Подожди, — окликнула его Тильфоза, пытаясь привлечь внимание. Она смотрела в другую сторону, к северу от храма. — Взгляни-ка.

У подножия холма толпа матросов под руководством капитана уже готовилась штурмовать храм.

— Мауникс! — крикнул Кэшел. — Я не хочу сейчас тебя видеть. Хочешь, поговорим завтра утром?

— Отойди в сторону, крестьянин! — в ответ раздался голос Крюка. — Мы не причиним тебе вреда. Но если будешь упрямиться, пеняй на себя.

В руке он держал молодое деревце, заостренное как копье. Другие матросы тоже были вооружены чем-то наподобие гарпунов или дротиков. Они выстругали их с помощью ножей — единственного оружия, оставшегося после кораблекрушения. Только у Мауникса был меч. И все же не он, а его плотник вел переговоры с Кэшелом.

— Я не отойду, — ответил юноша. — Но и вам не пройти мимо меня, Крюк.

Он знал, что моряки окружили холм со всех сторон. Поэтому у них с Тильфозой не было шанса спуститься на берег там, где они взбирались. Если же попытаться залезть на самую вершину, то можно запросто сломать себе шею и без чужой помощи.

— Мы не причиним девчонке вреда! — прокричал один из моряков. — Она отправится с нами обратно на Тизамур, откуда мы родом. Если волшебница останется здесь, а девчонка поплывет с нами, то Метра не сможет наслать на нас очередную беду!

Тильфоза отступила назад. Теперь она находилась в храме, и приготовившиеся к атаке моряки ее не видели. Девушка сжимала в руке свой медальон и не сводила с Кэшела ставших огромными от страха глаз.

— Я сказал, нет! — проревел парень. От этого крика у Тильфозы перехватило дыхание. Кэшел посмотрел туда, где прятались моряки. Свет их факелов исключал всякую возможность бегства.

— Спрячься внутри, — прикрикнул юноша на Тильфозу. В стене храма виднелась дверь, ведущая в хранилище. К сожалению, балки, упавшие с крыши, наполовину завалили проход. Будь у них время, Кэшел сумел бы его расчистить, но он сомневался, что моряки согласятся подождать.

Девушка послушно встала в центре храма. Она кивнула Кэшелу, когда тот оглянулся. Юноша заметил в ее руке небольшой острый обломок каменной стены. В случае необходимости Тильфоза могла без труда швырнуть его в нападавших.

— Мы идем, крестьянин! — крикнул Крюк.

Став спиной к крыльцу, Кэшел заслонил собой весь проход. Эта позиция позволяла ему свободно наносить удары посохом, но не давала морякам возможности обойти его с тыла. Для этого нападавшим нужно было взобраться по ступенькам — в этом тоже заключалось преимущество юноши над врагами.

Матросы окружили храм со всех сторон, но не двигались с места. Они выжидали, внимательно наблюдали за тем, где встанет Кэшел. Один из них помахал факелом возле крыльца и, удостоверившись, что юноша никак не реагирует, прыгнул вперед. То был опрометчивый и глупый поступок. Удар посоха отшвырнул моряка на прежнее место, отняв способность двигаться.

Кэшел начал вращать посох перед собой, выжидая, пока следующий осмелится выйти из укрытия и атаковать его. Он знал все тонкости ведения рукопашного боя лучше, чем любой из нападавших. Они представляли для него сейчас стадо тупых баранов.

— Мы идем! — повторил Крюк, на сей раз взяв копье за конец, а не посередине.

— Жду! — гаркнул в ответ Кэшел.

Здоровенный моряк с дубинкой в руке попытался взобраться на ступеньки. Юноша нанес ему удар в грудь, а затем, продолжая вращать посох, сшиб с ног, сломав колено. Подбадриваемые криками капитана и Крюка, в бой ринулись остальные.

Яркая вспышка магического света озарила холм. Свет этот дымкой окутал храм, стены которого пришли в движение.

— Не люблю воду, Гар, — захныкала Тинт. — Гар возьмет Тинте собой набольшую землю? Тинт чувствует, берег близко.

— Потерпи, Тинт, скоро мы приплывем к берегу, — попытался успокоить ее Гаррик. Он сидел вместе с девушкой-обезьяной на корме лодки. Тинт поджала под себя ноги и дрожала, будто перепуганная собака. — Мы просто ищем место, где высадиться.

— Заткни свою мартышку, — злобно крикнул один из гребцов. — Или, клянусь Госпожой, я выброшу ее за борт!

Корабль, который похитили пираты, больше походил на просторную и удобную лодку. На нем была мачта, но Вескей решил, что они будут грести, а не плыть под парусом.

— Парус легко заметить со всех сторон, — объяснил атаман Гаррику, когда тот впервые увидел судно.

— Предусмотрительно, — похвалил его юноша.

Солнце скрылось за горизонтом час назад. В воздухе потянуло прохладой. Но грести в неизвестном направлении, в полной темноте, с необученной командой на борту было так же опасно, как под палящим солнцем. Все бандиты, кроме бывшего рыбака Хаккена, занимались раньше земледелием.

Гаррику доводилось прежде, с другими жителями деревни Барка, выходить в море на рыбалку. Тогда все они гребли по очереди. Но ни разу еще он не работал веслом так долго, как сейчас на лаутской лодке, где пришлось грести стоя.

— Эймал, — окликнул Вескей дозорного, который стоял на мачте, привязавшись к ней — в целях безопасности — поясом. — Что ты там видишь?

— Вижу огни, атаман, — ответил Эймал. — Это огни крестьянских очагов или, может, пастухи сидят у костров на холме. Больше ничего не могу сказать.

— Давайте поплывем на свет этих огней, — предложил один из разбойников. Он уже устал грести, и его все раздражало. — Не можем же мы плыть вдоль берега до самого рассвета. Нас непременно заметят и захотят узнать, что мы здесь делаем.

— Непонятно, куда нас сносит течением, — поддержал его другой бандит. — Лучше всего пристать к берегу в любом пригодном для этого месте и направиться в Дурассу по суше.

Вескей, прищурившись, снова посмотрел на берег, потом на небо, затянутое темно-серой пеленой облаков, через которую не пробивался блеск звезд. Даже опытный мореход — а таковых на корабле не было — не смог бы определить по ним свое местоположение.