***
Следующая неделя моего пребывания в этом мире прошла относительно спокойно. Точнее почти месяц по моим часам, а по местным - всего неделя. Итак, вкратце я расскажу все, до чего я дошел.
Первое, что меня просто убило - это продолжительность дня. Дни тут длятся добрых пятьдесят семь часов и тридцать две минуты, а год складывается из трехсот восьмидесяти дней с лишним. Но самое интересно, что бросается в глаза - это продолжительность жизни. Тут легко можно встретить людей, которым семьдесят и восемьдесят лет. Или "Неклов", по местному. Все же, для удобства, буду называть годами, ибо так читателю будет привычнее. Когда-то давно да не здесь, краем уха я слышал теорию, что человеческий организм считает время по окружающей его природе, а именно подстраивается под "солнечные часы". Забавно, но эта теория нашла здесь свое неожиданное подтверждение. Люди жили столько же, сколько и в моем мире, хотя продолжительность дня тут была другой.
- Работенка не из приятных, но стабильный доход и уважение гарантированы - это сказал мне Торреви про охоту за мертвяками, которая и была теперь моей основной и единственной работой...
Что касается меня, чтобы не соскучится, я стал вести дневник, куда записывал все, что происходило со мной каждый день, все свои наблюдения, зарисовки и многое другое. Моя работа, после нескольких рейдов с отрядом, заключалась в бесконечных брождениях вокруг Сэйре-Анх, небольшой деревушки, название которой я затрудняюсь перевести на русский. Дни текли медленно, но не потому, что было скучно, а потому что дни были два с половиной раза длиннее... Свободное время я проводил в самом темном уголке "Черепа", где внимательно слушал разговоры и записывал самое интересное в случайно оказавшуюся с собой, еще из родного мира пустую блочную тетрадку.
Слухи, байки, легенды, истории...
Все услышанное мною оседало либо в моих записях мелким подчерком, либо в голове, формируя общую картину мира, удивительного опасного, чуждого мне, и в тоже время красивого.
Девушка, работавшая в "Черепе" официанткой, плюхнула мне на стол поднос с обедом, чем и вывела меня из состояния задумчивости, в котором я прибывал. Ей девятнадцать, умножаем это на два с половиной, продолжительность дня и пренебрегаем тем, что год тут на десяток дней длиннее... Да она мне в бабушки годится!
Я глубоко вздохнул и, проигнорировав ее обворожительную улыбку, приступил к трапезе. С Торреви и компанией мы практически не пересекались, так как он обычно ходил в многодневные походы к самой кромке болот, в которые не мог взять меня, так как у меня не было лошади...
Да, про лошадей я не сказал. Лошадьми этих животных не мог с полной уверенностью назвать даже я, так как они больше напоминали огромных собак, да и были в отличие от травоядных лошадей всеядными и очень даже любили мясо.
- Что-нибудь еще принести, Алькор? - спросила официантка.
- Нет, спасибо, Ралла - откликнулся я.
- Как будет угодно.
Деревушка небольшая, народ добрый и меня вскоре все стали принимать за своего. К охотникам за ходячей смертью тут всегда особое уважение...
Покончив с обедом, я покинул "Череп" и отправился за пределы деревни. Леса, поля, иногда болотца... И ни одного знакомого дерева или растения. Я быстро выучил, что из местных ягод можно есть, а что нельзя и, по возможности, жил на подножном, как говорится, корму, копя деньги... на что? Честно скажу - не знаю, так как долг Торреви я очень скоро отдал. В непосредственной близи от жилья нежити водится мало и один или два мертвяка за полдня - уже удача.
Да, о деньгах. Тут в ходу одни монеты из металла очень напоминающего серебро. Может быть и серебро, даже, скорее всего, серебро, но я последнее время стал сомневаться во всем, что встречаю. Мало ли какие законы здесь властвуют, раз нежить разгуливает?
И все же есть в этой, вроде бы мирной жизни, ложка дегтя: мир тут, как порох. Самыми ходовыми темами для обсуждения были известия о том, что мертвяков все больше и больше, что маги Аррасской Академии бездействуют. Кто-то рассказывал даже о том, что на севере, в Нолдоре, собираются целые легионы нежити.
Если в этих слухах есть хоть доля правды, то моей главной задачей является убраться из этого мира по добру по здорову прежде, чем сюда придет целая толпа нежити и скушает меня.
Я вздохнул.
Память упорно не хотела отдавать из своих глубин те моменты моей жизни, в которых скрыт ключ к тому, как я попал в этот мир, а, быть может, и ключ к тому, как его покинуть. Я готов поспорить, что среди читателей найдутся те, кто скажет что-нибудь вроде "Вот идиот! В кой-то веки повезло, а он убегать из чудесного мира хочет...". Да, я идиот, если угодно, один из тех идиотов, которые предпочитают называть себя реалистами... или пессимистами, если угодно. По большому счету, если Вы живете в России, то Вы должны знать, как просто у нас спутать реалистов и пессимистов.
Нос уловил знакомую до боли вонь, и я обнажил свой простенький клинок. Мертвяк появился из тенистого перелеска, которых они всегда держались в жаркий полдень, и явно хотел закусить мною, а я, собственно, ликвидировать его и получить заслуженный заработок, в виде двух серебряных монет. Здесь этого хватит заплатить за ночлег и еду. То есть с комфортом прожить полдня.
Прогнил, на жаре совсем скис, еле шевелится - никакой противник. Парочкой, доведенных уже до уровня рефлексов, взмахов клинком я заставил его рухнуть вниз зловонной шевеляшейся массой и, изъяв "драконий коготок", облил маслом из фляги и поджог.
Двадцать первый на моем счету.
Работа охотника, как и, должно быть, работа врача, (по крайней мере, врача в моем мире) развивает цинизм, который, на фоне депрессии и тоски по родному дому, прогрессирует неимоверно. Скорее всего цинизм - одна из защитных реакций организма на психологическую нагрузку, хотя... я не уверен ибо в этой области не спец.
Если первых мертвяков я немного боялся, пытался разглядеть, какими они были при жизни, где-то жалел, то сейчас я их истреблял спокойно и равнодушно, словно убирал мусор. В конце концов, должен же его кто-то убирать! Не могу сказать, что эта работа мне нравилась. В моем положении, понятие "нравится" вообще было неприменимо. Когда то, когда я хотел идти в медицинский, я видел "анатомический театр", где вскрытие производили прямо перед целой толпой абитуриентов. Тогда я понял, что это не для меня, так как меня едва не стошнило. А что теперь? Что-то подсказывает мне, что я теперь и на тот пресловутый "театр" смогу взглянуть без содрогания.
Я изменился.
Возможно, я не понял в какой момент, но изменение произошло во мне, и я это знал. Оно не коснулось ни характера, ни образа мыслей, но восприятия. Иногда мне казалось, что я сплю, что еще чуть чуть, и сон рассыплется и я проснусь в хорошо известном мне, обыденном до мелочей и за это и горячо любимом мире. Но реальность на то и реальность, что с ней остается только смириться. Что и говорить, а свой родной мир я вряд ли увижу. Пора с этим смириться. Какая-то моя часть, подсевшая, словно наркоман на иглу, на блага высокоразвитой цивилизации, противиться этому изо всех сил. С другой стороны совсем иная моя часть, природное любопытство, если угодно, которой было мало освоенных мною в совершенстве законов физики, просто ликовала: для нее это был новый мир с, возможно другими законами, которые тоже будет интересно изучить...
***
Свежий воздух, ежедневные пробежки, упражнения и здоровое, в кой-то веки питание из кого угодно сделают здоровяка. В силу того, что большую часть своей жизни в родном мире я предпочитал работать головой, нежели мускулами моя физическая форма оставляла желать лучшего. Но вот пришли перемены и сначала жуткие упражнения на болоте, когда я под действием слизня бежал по пересеченной местности, теперь ежедневные долгие прогулки, перемежающиеся со стычками с нежитью и меня вполне могли не узнать, должно быть, даже мои старые друзья, случись им увидеть меня.
