Эдвард так вцепился в ручки кресла, что послышался жалобный скрип дерева. Он ждал чего угодно, только не подобного оборота событий. Упомянутое заведение было борделем для гомосексуалистов. И что самое страшное, клиентов там обслуживали несовершеннолетние мальчики! Неужели Фред и вправду был там?

– Это неправда! – жестко отчеканил Эдвард. На лбу выступила испарина. – Фредди дал мне слово. Но даже если бы я не заставил его дать мне слово, он никогда не перешагнул бы порог этого борделя, потому что не стал бы связываться с малолетними!

Нет, не стал бы, точно не стал бы! Эта фраза крутилась в голове Эдварда, сводя его с ума. Фредди не сделал бы так! Только не его младший братишка!

На сей раз ручка кресла хрустнула. Граф глянул на нее, словно не понимая, что это.

– Я склонна согласиться с тобой, племянник, – тихо произнесла Ипатия. – Фред не пошел бы в тот дом, это верно. Какие бы грешки за ним ни водились, он не способен быть жестоким – а как иначе назвать то, как относятся к мальчикам, работающим в этом заведении? Нет, Фред не смог бы причинить зло ни одному живому существу, ты же знаешь. – Эдвард кивнул, снова вспоминая случай с охотой на лисят. Ипатия продолжала: – Но для света не важно, насколько эта сплетня близка к правде. Если люди поверят в эту историю, спасти репутацию Фреда будет уже невозможно.

В глазах Эдварда что-то блеснуло.

– Я знаю, чьих это рук дело! Как я сразу не догадался! Имоджин! Эта стерва даже мужа привлекла, лишь бы отомстить!

Ипатия уставилась на племянника с легким осуждением, чуть приподняв брови.

– О, извини, я не должен был выходить из себя.

– Что значит не должен? Очень даже должен! Эти наглецы распустили гадкую сплетню, и если за этим стоит Имоджин – она настоящая стерва! – После этой гневной тирады уже Эдвард удивленно приподнял брови. – Я не стану спрашивать тебя, какие у леди Харгрив могли найтись причины для того, чтобы так насолить нашей семье, но очень рассчитываю на то, что впредь ни один член нашей семьи не свяжется с этой нечистоплотной особой!

– Насчет этого можешь быть спокойна, – горько усмехнулся Эдвард.

– Вот и славно. – Герцогиня оправила складки ткани на юбке. – А теперь мы должны подумать, как побыстрее отправить Флоренс в поместье Грейстоу.

Эдвард уставился на тетку совсем уж невежливо. Он не был готов к такой резкой перемене темы.

– В Грейстоу?

– Ну конечно! Мы не можем позволить ей остаться в Лондоне. Едва до нее дойдут слухи – все пропало. Одну мы ее не оставим. Поскольку она питает нежные чувства к Фредди, мы отправим их в поместье вместе. Глядишь, к концу лета они поженятся.

«К концу лета». Эдвард бессознательно потер виски. Голос тетки, казалось, отдалился и стал глуше.

– Флоренс и в Грейстоу понадобится дуэнья, если ты так уж хочешь соблюсти приличия, – произнес он мрачно. – Ты будешь сопровождать их?

– Разумеется. Думаю, тебе тоже стоит поехать.

– Мне? – почти взревел Эдвард. – Да зачем это?

– Я, конечно, доверяю Фреду и надеюсь, что он больше не натворит дел до свадьбы, но под твоим присмотром все же будет надежнее.

Графу захотелось вылить себе на голову ушат воды, чтобы она перестала гореть. Флоренс в его доме. С Фредом. Запах Флоренс в коридорах. Ее смех в гостиной. Ее быстрые шаги. Да его тетка даже представить не может, на какие мучения толкает его!

Единственное, что приносило облегчение в данных обстоятельствах, – это то, что он больше не увидится с Имоджин на каком-нибудь балу и не сможет разорвать ее в клочья на глазах удивленных гостей. Она сдержала свое слово, никому ничего не сказав о притязаниях графа на Флоренс Фэрли. Имоджин нашла более изощренный способ отомстить ему – утопив Фредди, самого дорогого ему человека.

Теперь самое важное – не позволить Флоренс узнать об ужасных сплетнях, опутавших виконта Бербрука.

В тот же день Эдвард нашел брата в кабинете. Тот сидел в глубоком кресле, почти утопая в нем. Шторы были опущены, на столике горела лампа, бросая желтоватый свет на темные волосы Фреда и на бутылку бренди, которую он держал в руке. Стакан, стоявший на том же столике, был почти пуст. Одежда Фреда была в беспорядке, галстук ослаблен и небрежно заброшен на плечо, напоминая удавку. Судя по всему, в этой позе виконт провел несколько часов. У него был подавленный вид – падший ангел, растерявший былое изящество и красоту. Где он мог услышать новости? Ночью в клубе? На улице?

Не зная, как начать разговор, Эдвард подошел к брату и посмотрел на него сверху вниз.

– Присоединишься ко мне? – спросил Фред, не поднимая головы. – Отпразднуем конец моей репутации. Выпьем за конец Фредди Бербрука!

У Эдварда участилось дыхание.

– Я знаю, что ты не делал того, о чем все говорят.

Фред залпом прикончил свой стакан и налил следующий. Горлышко бутылки гулко звякнуло о стекло, но бренди не пролился.

– Откуда ты знаешь? – спросил Фред равнодушным тоном. – Я же не такой, как другие, я паршивая овца в стаде. Жертва страстей, не одобренных обществом. Откуда ты можешь знать, куда может завести меня моя порочность?

Эдвард схватил его за плечи и стал трясти. Стакан выскользнул из рук Фреда и глухо покатился по полу, оставляя мокрые отметины на одежде братьев и на ковре. Голова Фреда болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы с тонкой шеей, но Эдвард все никак не мог успокоиться.

– Я знаю, я знаю! – почти кричал он Фреду в ухо. – Знаю, черт тебя возьми!

Фред отшвырнул его от себя неожиданно сильно, резко вскочив с кресла и загородившись им от брата.

– Да откуда ты можешь знать! Ты ни черта не знаешь! Я же вижу страх в твоих глазах! Ты боишься, что все это окажется правдой! Сколько ни кричи, я слышу ужас в твоем голосе! – Фред резко пригладил волосы влажными от бренди ладонями и ткнул пальцем в направлении брата. – Ты ни черта не знаешь об этой стороне моей жизни, не знаешь, как это происходит, и поэтому боишься! Я не виню тебя за недоверие, Эдвард, но могу поклясться, что скорее умер бы, чем совершил нечто подобное.

Эдвард сделал шаг к креслу и положил руку на плечо Фреду. Неожиданно он увидел, что брата трясет так, что почти слышен стук зубов. Глаза, встретившиеся с его глазами, были воспаленно-красными, но сухими и горели отчаянием.

– Никогда, слышишь! – низким хриплым голосом добавил Фред. – Только с равным, только с тем, кто хочет этого так же, как и я.

Тугой узел, душивший графа, лопнул. Он знал, что брат не лжет ему сейчас, и все же... и все же ему была невыносима мысль, что Фред не изменился. Он думал, что все кончилось навсегда, оставшись за дверями колледжа, что дело ограничилось баловством с лакеем и парой одноклассников. Выходит, Фред никогда не будет таким, каким его хочет видеть общество.

Эдвард посмотрел на кресло, залитое темными пятнами бренди. В свете тусклой лампы они были похожи на буроватые пятна крови.

– Тетя думает, что нам лучше уехать в Грейстоу. Всем нам, включая Флоренс.

– Флоренс? – потрясенно переспросил Фред. – Эдвард, неужели ты правда решил забрать ее с нами? До нее дойдут слухи, и вся затея с браком провалится.

– Поэтому мы отправляемся в Грейстоу.

– До конца жизни?

– Только на лето. – Эдвард наклонился, чтобы поднять с пола стакан. – Пока не утихнет скандал. Ты же знаешь, как недолговечны сплетни. Следующая сплетня захватит свет, и о тебе забудут.

– А если нет? Господи Боже, Эдвард, подумай о Флоренс! Едва ли это честно по отношению к ней.

– Почему? Ведь ты не изменился, ты остался тем же мужчиной, который сделал ей предложение, человеком, с которым ей весело и легко. Ты дашь ей крышу над головой и хорошее содержание.

– В жизни есть вещи помимо содержания.

– Я неверно выразился. Для Флоренс ты значишь гораздо больше, чем просто содержание, Фред. Ты ее друг, а это дорогого стоит. – Эдвард знал, что говорит правду.

Этот брак будет выгоден обоим. Возможно, Флоренс заслуживала большего – не просто друга, но и любимого человека. Возможно, она заслуживала целого мира. Но это не означает, что жизнь с Фредом сделает ее несчастной. А Фред будет в безопасности рядом с ней. Разве не это нужно ему, Эдварду?