Иначе сложилась судьба племен лахм, гассан и кинда, переселившихся на север. Для охраны своих границ Персия и Византия привлекали бедуинов. Племя лахм обязалось охранять границу Персии, а племя гассан стало служить Византии. Это привело к быстрому усилению династий Лахмидов («персидских арабов») и Гассанидов («ромейских арабов»). Одно из ранних свидетельств воинственности бедуинов содержится в 38-й главе шестой книги «Церковной истории» византийского историка Созомена (первая половина V века). Рассказав об успешных военных действиях в Финикии, Палестине и на Синайском полуострове кочевых племен, предводительствуемых «сарацинской царицей Мавией», и о победе бедуинов над византийцами около 376 года, историк добавляет: «Многие из живущих там до сих пор об этом вспоминают, а сарацинами победа воспевается в стихах».

Столицей Лахмидского царства была Хира («Военный лагерь»), расположенная неподалеку от древнего Вавилона. Первый из лахмидских царей, известных истории, умер в 328 году. В сирийской хронике Иешу Стилита, написанной не позднее 518 года, есть упоминание о Лахмидах. Это рассказ о том, как во времена персидского шаха Кавада (488—531) «арабы, которые находились под его властью, когда увидели беспорядок в его государстве, стали разбойничать, насколько хватало сил, по всей персидской земле». Конечно, с таким положением вещей Сасаниды не могли мириться, и в 602 году последний Лахмид был заменен персидским наместником. Спустя несколько лет Лахмиды взяли реванш, разбив персов при Зу-Каре (ок. 611 г.). Это была знаменательная победа: арабы убедились, что их могущественные покровители не являются непобедимыми.

Гассаниды, в противоположность Лахмидам, не имели своей постоянной территории и занимали Финикию, Палестину и часть владений древних набатеев. Излюбленным местом их пребывания была область, лежавшая к югу от Дамаска. Своего расцвета Гассанидская династия достигла в 529 году, когда византийский император Юстиниан назначил одного из Гассанидов предводителем арабских племен в Сирии, присвоив ему высший титул филарха и статус патриция.

Третьим южным племенем, переселившимся на север, было племя кинда. Оно задержалось в Центральной Аравии и в конце V века основало там царство при поддержке Йемена. В течение немногих лет Киндиты возвысились и захватили город Хиру, а также распространили свое влияние на Хадрамаут и восточное побережье Аравии. Но в 529 году Лахмиды перешли в наступление и вернули Хиру, нанеся Киндитам сокрушительное поражение. Династия Киндитов не смогла отстоять свои притязания, поскольку Йемен сам в этот момент переживал кризис из-за дворцовых интриг. Киндиты попытались обратиться за помощью к Византии, но против этого выступили союзные арабские племена, и тогда династия окончательно потеряла власть. После этого племя кинда вернулось в Южную Аравию. О гордости и свободолюбии бедуинов свидетельствуют следующие строки поэта Абида ибн ал-Абраса:

Ты объявил, что призовешь Цезаря на помощь?

Тогда ты наверняка погибнешь, став сирийцем.

Но мы не согласны никому подчиняться,

Пока сами можем вести за собой невзнузданных людей.

Отношение бедуинов к верховной власти было сдержанным. Незадолго до рождения Пророка Мухаммеда какой-то человек едва не стал королем Мекки, а затем нечто подобное чуть не произошло и с одним из противников Мухаммеда в Медине. Описания этих событий свидетельствуют о том, что бедуины испытывали недоверие и враждебность к личности, оторванной от племени, руководствующейся лишь собственными интересами. Король (малик) или властитель (рабб) не являлись для них олицетворением земного могущества. Но превосходство своего племени над другими наполняло араба гордостью. Отношение к власти выразил со свойственной ему лаконичностью поэт ал-Кутами:

Сегодня мы повинуемся нашему повелителю,

завтра мы не слушаемся его.

Мы не чувствуем себя обязанными

всегда искать его совета.

Все это говорит о том, что для арабов земная власть не являлась объектом стремлений, и вместе с тем свидетельствует, что представление об истинной власти было у них более зрелым, чем у других народов. Объединения арабских племен не были политическими, это были «конфедерации», связанные клятвой побратимства (тахалуф). Победу ислама и его беспримерное шествие по миру ученые обычно объясняют воинственностью арабов, не позволившей им основать «разумное» государство и толкавшей их на изматывающее сопротивление завоевателям, а вместе с тем и культурным влияниям. Обессиленные этим якобы бессмысленным сопротивлением, арабы «уже не могли остановить распространение ислама». Пусть эти объяснения остаются на совести ученых, которые представляют себе культурное и экономическое положение населения той или иной страны не иначе, как находящимся на «содержании» у государства, отчего и образ жизни древних арабов все еще остается для них неясным.

Сведения о религиозных верованиях арабов содержатся в письменных памятниках. В Южной Аравии поклонение Луне, мужскому божеству, одержало верх над поклонением Солнцу, женскому божеству. Количество богов равнялось тремстам шестидесяти – столько идолов находилось в мекканском святилище до принятия ислама. Среди них – боги Ассар, Син, Накрух, богиня-мать Лат (Илат), Ваду, Уззу, Хубал и другие. Некоторые из них упоминаются в Коране (71: 22—23; 53: 19—20). На юге в честь богов сжигали на алтарях благовония, отсюда еще одно название Южной Аравии – Страна благовоний.

На севере – в Хиджазе и Неджде существовал культ бетилов – вертикально поставленных продолговатых камней, символизирующих предков. Последователи культа весной и осенью устраивали вокруг них религиозные процессии. Некоторые ученые предполагают, что именно такие два камня сохранились с тех времен в священной ограде Мекканской Каабы; мусульмане называют их Аль-хаджар аль-асвад (Черный Камень) и Макам Ибрахим (Стоянка Ибрахима). Но такая точка зрения вызывает сомнения. Часто бетилы были парными: Исаф – Наила, Лат – Уззу. Были бетилы, постоянно находящиеся на определенных местах, и передвижные. Передвижные бетилы сопутствовали племени и в сражениях служили талисманами. Над ними воздвигали балдахин и перевозили на священном верблюде. Вокруг этого бетила вещуньи с развевающимися волосами, бьющие в барабаны, совершали таинство предсказаний, которые они выкрикивали в форме саджа – особой, ритмически организованной речи. Пророк Мухаммед осудил садж как язык демонический.

Арабы почитали умерших предков. Никогда бедуин не проезжал мимо места погребения, не прибавив камня или ветки к той груде, которая уже покрывала могилу. Не было большего несчастья, чем умереть вдали от своего племени. Уважение к предкам – излюбленная тема староарабских поэтов:

Первенство нам обеспечили наши предки,

бывшие среди первых в похвальных делах.

Иногда погребение сопровождалось жертвоприношением верблюда. Бедуины представляли себе умершего сладко спящим в своем сумрачном обиталище и обладающим еще в течение года неким полусознанием, позволяющим ему следить за тем, как родные чтут память о нем. Ощущение быстротечности жизни и в то же время вечности бытия (дахр) было чрезвычайно ярким, о чем свидетельствуют такие, например, строчки:

Испугалась Тактума и удивились, увидев,

как время изменило меня к худшему.

O добрая! Но ведь мы – лишь заложники дней и ночей.

Стрелы времени летят прямо в меня,

а мои стрелы не могут его поразить.

Или:

Что человек? Падучая звезда и ее свет —

она вспыхивает и превращается в пепел.