— Он самый большой нахал и грубиян, которого мне только доводилось видеть, — отчеканила Джорджина. И замолчала, потому что в дверях появился Хиггинс.

— Леди Элиза Малладон, — объявил он, и с этими словами в комнату вошла женщина лет тридцати, в модном платье вишневого цвета, корсаж которого был украшен розовым шарфом с вишневыми полосками. При первом взгляде на даму Джорджина едва ли сочла, что ее лицо под высоким капором с перьями было красивым, поскольку нос был явно курносым, губы чрезмерно полными, а карие глаза слишком выпуклыми. Но леди Элиза не пробыла в комнате и пяти минут, как по ее манере поведения стало ясно, что она привыкла играть роль первой красавицы. Своей излишней разговорчивостью она подавила все попытки Джорджины проявить себя хозяйкой и сразу же дала понять, что поскольку она близко знакома с обитателями «Дубов», то сочла возможным оказать им честь своим посещением.

Она приветствовала мисс Мотт со снисходительной любезностью и после нескольких довольно формальных вопросов о здоровье миссис Квинливен обратилась к Джорджине:

— Хиггинс говорит, что у вас в доме Шеннон! Представляю, сколько хлопот он вам доставил! Но это очень на него похоже! Он никогда ни с кем не считался. — Она взяла рюмку наливки и уютно расположилась на диване. — Скажите, что вы о нем думаете, моя дорогая? Разумеется, нельзя не признать, что он по-своему привлекателен.

— Я не нахожу его таким, мадам, — откровенно призналась Джорджина.

Леди Элиза удивленно подняла брови:

— Нет? Видимо, он повел себя с вами не слишком учтиво… Но, видите ли, мое дорогое дитя, хоть его лицо слегка грубовато, он обладает великолепной фигурой! Кертан — старый граф — в свое время считался Адонисом… хотя, возможно, такой образ не совсем подходит для мужчины с чересчур жестким характером. А Шеннон, говорят, его точная копия.

Джорджине был не по душе такой поворот беседы, особенно если учесть, что фривольность, с которой леди Элиза позволяла себе обсуждать человека, в доме которого находилась, была не менее дурного вкуса, чем грубость самого Шеннона. Поэтому она испытала явное облегчение, когда леди Мотт вернулась в библиотеку.

— О, Элиза! Вы здесь! — наградив леди Элизу не слишком любезным взглядом, воскликнула она. — Должна сказать, что вы меня удивляете. Я думала, вы никогда не встаете раньше полудня.

— Чепуха, — поспешила возразить леди Элиза. — Разумеется, я сразу же отправилась сюда, как только услышала о несчастье с бедняжкой Беллой!

— Скорее всего, вы решили собственными глазами посмотреть на то, что здесь происходит, — язвительно заметила леди Мотт, пресекая дальнейшие объяснения леди Элизы. — Должна вам сказать, что я никогда не видела такого неловкого положения, в котором очутилась Белла! Бедняжка лежит с вывихнутой ногой в постели, в то время как этот наглец явился сюда хозяйничать! Будь я на ее месте, я бы не осталась с ним под одной крышей ни единой ночи, даже если бы меня снесли отсюда в могилу!

Леди Элиза засмеялась.

— О, Люсинда, вы, право, слишком суровы! — возразила она. — Шеннон не съел бы вас! А что касается мисс Пауэр… О, я не думаю, что он повторно решился бы на скандал в одной и той же семье…

— Разумеется, нет, — отрезала леди Мотт, — потому что я забираю Джорджину с собой.

Джорджина решила, что это уж слишком, — она не желала становиться предметом препирательства двух дам, как если бы была ребенком.

— Что касается вашего приглашения, леди Мотт, — с достоинством начала она, — я высоко ценю его, но считаю своим долгом не покидать тетю Беллу.

— Да что такое вы говорите! — удивленно воскликнула леди Мотт. — Я только что говорила об этом с Беллой, и она согласна, что вам необходимо покинуть этот дом.

— Но я не ребенок, леди Мотт!

Леди Элиза снова разразилась заливистым смехом.

— Нет, разумеется, вы не ребенок! Именно поэтому Люсинда и боится оставлять вас здесь. — Она сидела лицом к двери, и в следующий момент ее лицо оживилось и приняло игривое выражение. — А вот и сам хозяин! Дайте нам увидеться с ним! Сэр, сэр! Разве вы не хотите поздороваться с вашими гостями?

Проследив за взглядом леди Элизы, Джорджина увидела Шеннона в дверях библиотеки. За ним, прихрамывая, следовал Брендон. Шеннон бросил на гостей хмурый взгляд, свидетельствовавший о том, что ни леди Мотт, ни леди Элиза не пользовались его симпатией.

— Доброе утро, дамы, — поздоровался он с той самой холодной надменностью, которая так раздражала Джорджину.

Она удивилась, что леди Элиза, казалось, совсем не обратила на это внимания, поскольку небрежно протянула ему руку и сказала:

— Как вижу, вы ничуть не изменились, Шеннон! Все такой же несносный! Разве у вас нет сочувствия к бедной миссис Квинливен? Бедняжка лежит в постели, а вы хозяйничаете в ее доме…

— Ошибаетесь, леди Элиза, это мой дом, — возразил Шеннон.

Он проигнорировал легкий жест леди Элизы, приглашавший его сесть рядом с ней на диван, и вместо этого прошел к камину, у которого встал, опершись о него плечом и засунув руки в карманы.

— Я весьма сочувствую миссис Квинливен, — продолжил он, — именно по этой причине я и приехал сюда, чтобы не дать поместью окончательно развалиться.

— Глупости, — фыркнула недовольно леди Мотт. Но тут Брендон поспешил на помощь своему новому патрону.

— Сэр прав! Он провел все утро, наводя здесь порядок! — Молодой человек скривился в усмешке. — Теперь даже повариха смотрит ему в рот, и, как результат, у нас сегодня готовится вполне сносный обед вместо того месива, которое нам пришлось есть вчера.

Джорджина решила, что в данной ситуации она снова должна взять на себя роль хозяйки, и, желая показать, что лишь крайняя необходимость заставляет ее признавать присутствие мистера Шеннона, попыталась обратить его внимание на леди Мотт с дочерью. Но леди Мотт встала и твердо заявила:

— Мы пришли не к вам, мистер Шеннон, а к миссис Квинливен и мисс Пауэр. Джорджина, дорогая, если вы прикажете слугам прислать ваши вещи после полудня, то сможете уехать с нами прямо сейчас.

Брови Шеннона поползли вверх, и он перевел глаза на Джорджину.

— Вы покидаете нас, мисс Пауэр? — спросил он, как ей показалось, без малейшего намека на заинтересованность.

— Нет! — поспешно возразила она. — Я не… Леди Мотт, поверьте, я искренне ценю вашу любезность, но при сложившихся обстоятельствах я не чувствую себя вправе оставлять тетю одну. — Она заметила, как брови Шеннона снова поползли вверх, что рассердило ее еще больше. — Нет, хотя я с огромной радостью покинула бы этот дом…

— Тогда сделайте милость, езжайте, — усмехнулся Шеннон. — Мне кажется, что от вашего присутствия миссис Квинливен мало пользы. А поскольку ей какое-то время еще придется оставаться здесь, я бы советовал вам не упускать чудесную возможность развлечься.

Джорджина слегка покраснела.

— В любом случае я Останусь здесь, сэр, — настойчиво повторила она. — Уверяю вас, моя тетя возьмет на себя все расходы.

Шеннон неожиданно рассмеялся, прерывая ее.

— Нет, нет, я не настолько скуп! — сказал он. — Вы можете чувствовать себя здесь как дома, мисс Пауэр. — Он отодвинулся от камина. — Леди Элиза, передайте мои наилучшие пожелания полковнику Малладону. Леди Мотт, мисс Мотт — к вашим услугам. Брендон, вы идете со мной?

Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты, оставив Джорджину с раздосадованной леди Элизой и возмущенной леди Мотт.

— В одном вы правы, Элиза, — объявила последняя. — Он действительно несносный человек, и, как я вижу, он уже заставил Брендона плясать под свою дудку. И, как мне кажется, вас тоже, мисс.

Джорджина удивленно посмотрела на нее:

— Уверяю вас, мадам…

Леди Элиза рассмеялась:

— Вы, должно быть, слепы, Люсинда, если не видите, что они просто не переносят друг друга. — Она подошла к Джорджине: — Мне кажется, что вы хотите остаться лишь затем, чтобы досадить ему, вы, маленькая злючка. Однако берегитесь! Он и в самом деле может вести себя как животное… я бы даже сказала, опасное животное.