Несмотря на то, что коллективу лаборатории удалось смастерить часть оборудования, описанного в проволочном послании, беспокойство Дона не проходило. Ежедневно сменяющиеся цифры на стене столовой напоминали ему, что время уходит, а он по-прежнему не у дел. Дон уже не пытался выклянчить разрешение вернуться в зону боевых действий; он принялся строить планы, как выбраться туда самому.

Ему доводилось видеть карты Большого Южного моря, и он примерно представлял, где сейчас находится. К северу лежала необитаемая территория, на которой не жили даже драконы, зато их кровожадных сородичей там было хоть отбавляй. Эта местность считалась непроходимой. Южный путь по берегу моря был гораздо длиннее, но он пролегал по территориям драконов, а дальше начинались приграничные фермы людей. Располагая недельным запасом продуктов и зная язык свиста, можно было надеяться добраться до ближайшего поселения, а оттуда податься дальше. Что же касается прочего, то у него есть нож и смекалка, к тому же сейчас Дон был куда лучше подготовлен к жизни среди болот, чем в то время, когда бежал от людей Бэнкфилда.

Он принялся тайком выносить еду из столовой и прятать ее у себя в комнате.

До предполагаемого побега оставались лишь день и ночь, когда Фиппс пригласил его в свой кабинет. Поначалу Дон идти не хотел, но потом решил, что это будет выглядеть подозрительно.

– Присядь-ка, – предложил Фиппс. – Сигарету? Ах, да, я забыл. Чем ты занимался в последнее время? Нашлась для тебя работа?

– Куда там!

– Прости. Слушай, Харви, ты, вообще-то, задумывался над тем, как будет выглядеть мир, когда все это закончится?

– В общем-то, нет… – Дон попробовал себе такое представить, но его мысли были слишком неопределенными, чтобы их высказать вслух. Что же касается его самого, что ж, когда-нибудь война кончится – он так думал, – и тогда он наконец-то разыщет своих родителей, ну а потом…

– Каким бы ты хотел видеть будущий мир?

– Не знаю, – ответил Дон. – Я не из этих – не из «политически мыслящих». Мне, в общем-то, все равно, как им будут управлять. Главное, должна быть свобода. По-моему, человек должен иметь возможность делать то, что он хочет и может. Его нельзя принуждать.

Фиппс согласно кивнул:

– У нас с тобой гораздо больше общего, чем ты мог подумать. Сам я далек от пуризма в политике. Всякое правительство, которое становится слишком могущественным и преуспевающим, превращается в помеху. Именно это произошло с Федерацией – а ведь начинала она вполне прилично, – и теперь понадобилось малость укоротить ей руки. Чтобы граждане могли вкусить хоть чуточку этой самой свободы.

– Может быть, у драконов идея и правильная – никаких организаций крупнее, чем семья.

Фиппс покачал головой:

– То, что годится для драконов, не годится для нас. Кроме того, семья может подавлять индивидуальность не хуже любого правительства. Взгляни на здешнюю молодежь: им приходится ждать лет пятьсот, прежде чем они смогут хотя бы чихнуть без разрешения. Я спрашиваю твое мнение потому, что сам не знаю ответа, а ведь я занялся динамикой истории еще тогда, когда тебя и на свете не было. Я знаю лишь, что мы собираемся выпустить в мир такие силы, об истинном могуществе которых мы можем только догадываться.

Дон удивился:

– Мы и без этого умели летать в космос. Какая разница, просто теперь мы будем летать быстрее. Ну а все остальное – так, по-моему, это неплохая идея: накрыть города куполом, чтобы их нельзя было разрушить даже ядерной бомбой.

– Согласен. Но это пока начало. Я тут набросал список возможных последствий – это только то, что мне пришло в голову. Во-первых, ты недооцениваешь важности увеличения скорости перелетов. Что же касается прочего, то я и сам не очень-то все представляю. Годы, понимаешь, уже не те, с воображением туговато. Но как тебе нравится такая идея: теперь прямо отсюда мы можем перебрасывать воду на Марс, причем в огромных количествах. – Фиппс сморщил лоб. – Мало того, мы могли бы передвигать сами планеты.

Дон поднял глаза. Где-то он уже про такое слышал… Но где?

– Впрочем, неважно, – продолжал Фиппс. – Я лишь хотел узнать точку зрения молодого человека, имеющего более свежий взгляд на вещи. Ты можешь на досуге над этим поразмышлять. Эти парни из лабораторий думать не будут, это точно. Физики творят чудеса, но не ведают, какие чудеса могут получиться из этих чудес. – Он помолчал и добавил: – Мы переводим часы, но не знаем, какое время они будут показывать.

Фиппс замолчал, и Дон с облегчением подумал, что разговор закончен. Он поднялся на ноги.

– Нет, нет, подожди, – остановил его Фиппс. – Я хотел сказать тебе кое-что еще. Ты собрался уходить, правильно?

Дон вздрогнул и застыл на месте:

– С чего вы взяли?

– Значит, правда. Одним прекрасным утром мы проснемся и увидим, что твоя кровать пуста. А потом будет много беспокойства, пока тебя не найдут и не притащат обратно.

Дон успокоился.

– Это Конрад вам настучал, – сказал он с горечью.

– Конрад? Нет. Сомневаюсь, что наш уважаемый доктор способен разглядеть что-нибудь большее, чем электрон. Нет, поверь мне, я сам не дурак. Я работаю с людьми – это моя профессия. Согласен, в первую нашу встречу я обошелся с тобой грубо, но ты вспомни, как я был страшно измотан. Усталость – это ведь легкая форма сумасшествия. Но дело вот в чем: ты собираешься сбежать, а я не могу тебя остановить. Я неплохо знаю драконов и уверен, что Сэр Исаак не позволил бы мне помешать тебе, решись ты уйти. Ведь ты, черт тебя подери, его яйцо! Но я не имею права позволить тебе сбежать. Причины я тебе объяснял, и они остаются в силе. Поэтому я предпочел бы прикончить тебя, только бы ты не ушел.

Дон пригнулся, перенеся вес тела на одну ногу.

– Думаете, получится? – очень тихо спросил он.

Фиппс усмехнулся:

– Нет, не думаю. Именно поэтому я нашел другой выход. Ты знаешь, что мы подбираем команду для космического корабля. Не хочешь на нем полететь?

У Дона отвисла челюсть; он так и остался стоять с раскрытым ртом. К чести его, надо сказать, что хотя такая мысль и приходила ему в голову, серьезно он к ней не относился. Дон был не настолько тщеславен, чтобы рассчитывать, что ему разрешат лететь, чтобы удовлетворить его личные пожелания, – только не в этот раз.

– Честно говоря, – продолжал Фиппс, – я собираюсь это сделать единственно для того, чтобы избавиться от тебя и держать подальше от ищеек Федерации до тех пор, пока это не потеряет значения. Но мне кажется, что я сумел бы найти и другое оправдание. Мы хотим подготовить к полету столько людей, сколько сможет поднять «Маленький Давид», чтобы потом комплектовать из них экипажи других кораблей. Но мой выбор ограничен. Большинство в нашей группе – люди немолодые либо хлипкие близорукие юные гении, годные только для лабораторий. А ты молодой, здоровый, у тебя быстрая реакция – уж я-то знаю! К тому же ты с пеленок привык к космосу. Правда, ты не обучен для работы на корабле, но это не так важно – на этих кораблях летать никто не учился. Итак, мистер Харви, вы хотели бы отправиться на Марс, с тем чтобы вернуться оттуда капитаном Харви, на борту своего собственного корабля, который сможет нанести удар по этим паразитам-федералам, снующим вокруг Венеры? Ну если не капитаном, то уж старшим помощником точно, – добавил Фиппс, подумав о том, что на двухместном корабле меньшего поста Дону просто никак не занять.

Хочет ли он? Не то слово! Дон уже собрался выпалить «да», но от неожиданности у него отнялся язык. И тут его пронзила ужасная мысль; от Фиппса не укрылось отразившееся на миг на лице Дона замешательство.

– Что случилось? – резко сказал он. – Испугался?

– Испугался? – с обидой переспросил Дон. – Конечно же испугался. Меня пугали столько раз, что я не боюсь испугаться еще один. Не в этом дело.

– Тогда в чем? Отвечай!

– Да в том, что сейчас я нахожусь на военной службе. И не могу отправиться на прогулку за миллионы миль. Это называется дезертирство. Меня после этого, чего доброго, сначала повесят, а уж потом станут задавать вопросы.