С любой точки Венеры можно было запустить челнок, который пристыковывался к находящемуся на орбите кораблю, а затем возвращался в свой порт или любую другую точку, затратив минимум топлива. Как только «Наутилус» оказался на парковочной орбите, к нему сразу же направились такие челноки. Они были похожи скорее на самолет, чем на ракету: хотя герметичные корпуса и запасы воздуха позволяли им летать в космосе до стыковки с кораблем на орбите, но у них были также и крылья, а помимо ракетных имелись обычные прямоточные реактивные двигатели, предназначенные для полетов в атмосфере. Эти корабли, как лягушки, были приспособлены к жизни в двух разных средах.

Челнок запускался с планеты при помощи катапульты, затем включалась реактивная тяга – и корабль поднимался на своих крыльях, пока в холодной выси разреженной стратосферы не достигал скорости в три тысячи миль в час. Здесь реактивные двигатели, захлебывающиеся от недостатка кислорода, уступали место ракетным, разгонявшим челнок до орбитальных скоростей порядка двенадцати тысяч миль в час – скоростей, с которыми он мог сблизиться с космическим кораблем.

Точный маневр! Для него требовался точный математический расчет, учитывающий параметры орбит, скорости, состояние верхних слоев атмосферы, расход топлива и еще виртуозное пилотирование, превосходящее все возможности математического расчета, но при всем этом достигалась экономия средств. После того как челнок был загружен, ему для схода с орбиты требовался лишь короткий импульс ракетными двигателями – и он переходил на более низкую орбиту, пересекающую в конце концов атмосферу, что позволяло пилоту вести корабль словно планер, гася огромную скорость во все уплотняющихся по мере спуска воздушных слоях. Теперь от пилота вновь требовалось мастерство, поскольку он должен был не просто снизить скорость, но и сохранить ее для полета к месту посадки. Челнок, застрявший где-нибудь в диком месте, в тысяче миль от порта, мог никогда уже больше не подняться, даже если пилот и пассажиры уцелеют после такой посадки.

Дон отправился вниз на «Сайрусе Бьюкенене», небольшом суденышке с размахом крыльев едва ли в три сотни футов. Наблюдая в иллюминатор за тем, как челнок подводят к шлюзовой камере, Дон заметил, что нарисованный на носу корабля знак «Межпланетных линий» – три шара – неаккуратно, видимо, в спешке закрашен, а поверх нанесено через трафарет: «Воздушные силы Республики Венера». Закрашенная эмблема, зримое свидетельство мятежа, подействовала на Дона сильнее, чем даже гибель «Околоземной». «Межпланетные» были могущественны, пожалуй, не меньше правительства и влияние имели тоже не меньшее. Кое-кто даже считал, что эта компания и есть настоящее правительство. А теперь повстанцы осмелились захватить корабли величайшего транспортного концерна и закрасить его гордые тройные глобусы.

Дон ощутил на лице ледяное дыхание самой Истории. Макмастерс оказался прав: теперь Дон поверил, что ни один корабль отсюда на Марс не отправится.

Когда пришла его очередь, Дон протиснулся сквозь шлюз в салон челнока. Стюард «Бьюкенена» все еще щеголял в форме «Межпланетных», но эмблемы компании были спороты, а на рукавах кителя красовались нашитые шевроны. Изменилось также и отношение к пассажирам: стюард обращался с ними деловито и распорядительно, но без прежней лакейской угодливости.

Перелет был долгим и утомительным. В салоне стояла жара, как это всегда бывает при торможении об атмосферу. Лишь через час корабль «встал на крыло», и вскоре Дон и остальные пассажиры почувствовали, как сила тяжести вжимает их в кресла. Потом пилот, решив, что корпус слишком нагрелся, поднял челнок повыше и перевел его в режим свободного падения. Такая процедура повторялась снова и снова: корабль скакал, словно пущенный по воде плоский камушек, и это катание на «космических горках» вызывало у пассажиров ощущение неудобства и тошноту.

Дона все это мало волновало. Он снова чувствовал себя космонавтом, и его желудок больше не реагировал на ускорение и даже на невесомость. Сначала ему было интересно вновь оказаться в облаках Венеры, но потом стало скучно. Прошло немало времени, и Дон, очнувшись от дремоты, почувствовал, что движение корабля изменилось: челнок со свистом снижался, выходя на завершающий участок полета, и пилот выводил корабль на посадку по радару. «Сайрус Бьюкенен» коснулся поверхности планеты, подпрыгнул и, сотрясаясь, помчался по воде, все замедляя движение, пока наконец не остановился. После долгой заминки корабль подтянули на буксире к причалу, стюард поднялся на ноги и объявил:

– Нью-Лондон! Республика Венера! Приготовьте документы.

Первым делом Дон собирался отыскать отделение МТТ и отправить оттуда радиограмму родителям. Но сразу покинуть корабль не удалось. Сначала у пассажиров проверили документы, а затем каждого подвергли личному досмотру и допросу. Прошло несколько часов, а Дон все еще сидел у дверей кабинета службы безопасности, ожидая допроса. Его непонятный статус отодвинул Дона в самый конец очереди.

Он был голоден, устал и томился от скуки; зудели руки, исколотые от кистей до плеч: так проверялся иммунитет к всевозможным инфекциям и грибковым заболеваниям, распространенным на Второй планете. Поскольку Дон жил здесь раньше, иммунитет к местным болезням у него сохранился, и это было большой удачей – в противном случае пришлось бы провести не одну неделю в карантине и сделать еще кучу прививок. Дон почесывал руки и раздумывал, не пора ли поднимать шум, как вдруг дверь открылась и его вызвали.

Дон вошел в кабинет. Офицер воздушных сил, сидевший за столом, просмотрел его документы:

– Дональд Харви?

– Да, сэр.

– Честно говоря, даже не знаю, что с тобой делать. Личность мы твою установили, тут особых проблем не было – просто сравнили отпечатки пальцев с теми, что были взяты у тебя, когда ты еще жил здесь. Но ты не гражданин Венеры.

– Как это – не гражданин? Здесь родилась моя мать.

– Мм… – Офицер побарабанил пальцами по крышке стола. – Не знаю, я не юрист. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но ведь, когда твоя мать родилась, Республики Венера еще не существовало. Сдается мне, случай твой спорный, и прецедент по нему еще предстоит создать.

– И что мне теперь делать? – медленно спросил Дон.

– Не знаю. Я не уверен, что у тебя вообще есть законное право оставаться здесь.

– А я и не собираюсь. Я тут проездом.

– Что?

– Я здесь проездом, потому что лечу на Марс.

– Вот оно как! Я ознакомился с твоими документами и могу тебе лишь посочувствовать. Давай-ка поговорим серьезно.

– Я лечу на Марс, – упрямо повторил Дон.

– Да, да, конечно! А я после смерти полечу в рай. Ну а до тех пор ты – житель Венеры, хотим мы этого или нет. Несомненно, суд со временем установит, есть ли у тебя местное гражданство. Так вот, мистер Харви, я решил вас не задерживать.

– Как? – испуганно переспросил Дон; ему и в голову не приходило, что его свобода находится под вопросом.

– Да. На мой взгляд, ты не представляешь угрозы для безопасности Венеры, и мне не хочется отправлять тебя в карантин на неопределенный срок. Веди себя прилично и сообщи свой адрес, когда найдешь место, где остановиться. Вот твои документы.

Дон поблагодарил офицера и, подняв с пола сумки, быстро вышел. В коридоре он остановился, чтобы хорошенько почесать зудящие руки.

В доке напротив здания была пришвартована амфибия, ее водитель скучал, сидя за рулем. Дон сказал:

– Простите, пожалуйста, я хотел бы отправить радиограмму. Вы не подскажете, где это можно сделать?

– Ради бога. Отыщи здание МТТ – оно на улице Бьюкенена, это на Большом острове. Ты что, на «Наутилусе» прилетел?

– Верно. А как туда добраться?

– Садись. Минут через пять я отправлюсь. Там есть еще пассажиры?

– Вроде нет.

– По разговору ты что-то не сильно похож на туманоеда. – Водитель посмотрел на Дона.