– Следующим звуком, который вы услышите, будет… рев труб Страшного суда! – Он хихикнул и быстро затараторил: – Сидите спокойно, ребята, и крепче держите бумажники: кое-кто из прислуги в родстве с начальством. Это просто учения. Во всяком случае, у нас над головами футов сто бетона, а пачка закладных и того толще. Ну а теперь, чтобы вы как следует настроились на следующий номер, выпейте-ка разок за счет заведения! Следующий номер – мой! – Он подался вперед и крикнул: – Герти! Тащи-ка то пойло, что мы так и не смогли втюхать клиентам под Новый год!

Дон почувствовал, что напряжение в зале спадает, и тоже расслабился. Поэтому, когда его запястье стиснула в темноте чья-то рука, испуг его был сильнее вдвое.

– Тихо! – шепнул ему на ухо доктор.

Дон позволил увести себя в темноту. Джефферсон, по-видимому, хорошо знал, что здесь и где: они вышли из зала, не натолкнувшись ни на один стол и лишь однажды впотьмах задев кого-то из публики. Похоже, они шли по длинному коридору, где было темно, как в угольном ящике, потом свернули за угол и остановились.

«Но выходить нельзя, сэр», – услышал Дон чей-то голос. Доктор ответил так тихо, что слов было не разобрать. Что-то зашелестело; они снова двинулись вперед, вышли в какую-то дверь и повернули налево. Потом зашагали по новому туннелю. Дон был уверен, что это пешеходный туннель возле самого ресторана, хотя в темноте они, кажется, повернули под прямым углом. Доктор Джефферсон по-прежнему сжимал запястье Дона и молча тащил его вперед. Вновь поворот, а за ним – лестница, ведущая вниз.

Поблизости были другие люди, хотя и немного. Один раз кто-то в темноте схватил Дона, он с яростью двинул кулаком, угодил во что-то дряблое и услышал приглушенное мычание. Доктор потащил его вперед еще быстрее.

Наконец Джефферсон остановился; казалось, он что-то нащупывает в темноте. Раздался женский визг. Доктор отпрянул проворно, продвинулся еще на несколько футов и снова остановился.

– Здесь, – сказал он. – Залезай. – Доктор потянул Дона вперед и положил на что-то его руку; Дон ощупал и решил, что это припаркованное такси с откинутым верхом. Он влез в машину, а доктор Джефферсон забрался на заднее сиденье и закрыл за собой верх. – Теперь мы можем поговорить, – сказал он спокойно. – В ту первую машину кто-то успел залезть раньше нас. Мы не двинемся с места, пока опять не дадут ток.

Дон внезапно осознал, что весь дрожит от волнения. Немного успокоившись, он спросил:

– Доктор, это действительно нападение?

– Я сильно в этом сомневаюсь, – ответил Джефферсон. – Скорее всего, учения – я на это надеюсь. Но они дали нам возможность без помех оттуда убраться.

Дон задумался, а доктор продолжал:

– Чего ты переживаешь? Тебя что, волнует чек? Так у меня там счет.

Дон даже не подумал о том, что они сбежали, не заплатив. Так он и сказал и еще добавил:

– Вы это из-за службы безопасности? Того полицейского, которого я вроде как узнал?

– Увы, да.

– Ну… я, возможно, ошибся. То есть он похож на того человека, это точно, но как он мог меня выследить, даже если, допустим, успел прыгнуть в следующее такси? Я точно помню, что на платформе подъемника было только мое такси. Даже если это тот же самый полицейский, тут просто случайное совпадение, он за мной не следил.

– Возможно, он следил за мной.

– Что?!

– Ничего, не обращай внимания. А что касается того, как он тебя выследил… Дон, ты знаешь, как работают эти такси?

– Ну, примерно.

– Если этот полицейский хотел сесть тебе на хвост, он не стал бы брать следующее такси, а позвонил бы и сообщил номер твоего. Этот номер сразу же отследили бы через пульт диспетчерской. Если они успеют это сделать, пока ты не доехал до места, они узнают твой пункт назначения из компьютера и отправят туда другого сотрудника, ждать твоего прибытия. И уже оттуда он продолжит слежку за тобой. Когда я позвонил и вызвал такси, к моей линии уже подключились, как и к машине, которая приняла вызов. В итоге, когда мы прибыли в «Заднюю комнату», первый полицейский уже сидел там за столиком. Это был их единственный промах – подсадить человека, которого ты уже видел. Но промах вполне простительный: работы у них сейчас выше головы!

– Но я-то им зачем нужен? Даже если они думают, что я… хм… нелоялен, все равно не такая уж я важная птица.

Доктор Джефферсон помедлил, потом сказал:

– Дон, я не знаю, как долго мы сможем разговаривать. Сейчас можно болтать свободно, потому что все обесточено и они так же ничего не могут поделать, как и мы. Но как только дадут напряжение, разговорам конец, а мне надо многое тебе рассказать. Когда включат электричество, нельзя будет говорить даже здесь, в машине.

– Почему?

– Считается, что никто этого не знает, но в каждом такси есть микрофон. Частоту, на которой ведется управление машиной, можно промодулировать звуковым сигналом, и это никак не скажется на работе машины. Поэтому, как только дадут ток, мы уже не будем в безопасности. Да, это позор, я знаю. Я не рискнул разговаривать в ресторане, даже когда играл оркестр. Они могли навести на нас узконаправленный микрофон. Теперь слушай внимательно. Во-первых, мы должны найти ту посылку, которую я тебе отправил. Просто обязаны. Я хочу, чтобы ты передал ее своему отцу… вернее, ее содержимое. Во-вторых, завтра утром ты должен попасть на челнок, даже если небо упадет на землю. В-третьих, ночевать у меня ты все-таки не будешь. Извини, но я считаю, что так лучше. В-четвертых, когда включат ток, мы немного покатаемся по городу, болтая о пустяках и не называя имен. Потом мы подъедем к какой-нибудь телефонной будке и ты позвонишь в «Караван-сарай». Если пакет там, ты простишься со мной, вернешься на вокзал, заберешь свои сумки, затем поедешь в отель, снимешь там номер и возьмешь почту. Завтра утром ты сядешь в свой корабль и улетишь. Мне не звони. Все понял?

– Угу. Думаю, что да, сэр. – Дон помолчал, а потом выпалил: – Но почему? Может быть, я не вовремя говорю об этом, но, наверно, мне следует знать, почему мы так поступаем.

– Знать? Что именно?

– Ну… Что в посылке?

– Увидишь. Можешь открыть ее, если хочешь, осмотреть – а там сам для себя решай. Если не захочешь ее передавать – что ж, твое право. Что же касается остального… какие у тебя политические убеждения, Дон?

– Э-э… Это довольно сложно сказать, сэр.

– Мм… В твоем возрасте я тоже не очень-то во всем этом разбирался. Давай скажем так: ты хотел бы разделять убеждения своих родителей – до тех пор, пока не заведешь собственные?

– Ну конечно!

– А тебе не показалось странным, что твоя мать так упорно советовала меня разыскать? Не стесняйся, я знаю, что молодой человек, приехавший в большой город, не станет по собственному желанию встречаться с малознакомыми людьми. Стало быть, она, наверное, полагала, что встреча со мной важна для тебя.

– Думаю, да.

– Тебе этого достаточно? Человек не может выболтать то, чего не знает, и потому может избежать многих неприятностей.

Дон обдумал это. Слова доктора были вполне разумны, но ему очень уж не хотелось делать что-либо непонятное, не зная, зачем это делается и почему. С другой стороны, если бы он просто получил пакет, то, несомненно, передал бы его своему отцу, ни о чем не задумываясь.

Он собрался задать новый вопрос, но тут вспыхнул свет, и маленькая машина заурчала. Доктор Джефферсон воскликнул: «Ну наконец-то!» – и, склонившись над панелью управления, быстро набрал пункт назначения. Автомобиль двинулся вперед. Дон хотел что-то сказать, но доктор покачал головой.

Машина проползла сквозь несколько туннелей, спустилась вниз по пандусу и остановилась на широкой подземной площади. Доктор расплатился и повел Дона через площадь к пассажирскому лифту. Площадь была запружена народом; явственно ощущалось, в каком напряжении находятся все эти люди, – предупреждение о космическом налете сделало свое дело. Дон и доктор с трудом проложили себе дорогу через толпу, скопившуюся возле уличного телеэкрана в центре площади. Дон с облегчением втиснулся в переполненный лифт.