Поллукс сразу направился к тому кораблю, который они с братом присмотрели. Отец немедленно позвал его обратно:

– Пол, ты куда это заторопился?

– А разве ты не хочешь посмотреть наш корабль?

– Ваш корабль? Ты все еще носишься с мыслью, что я вам, кандидаты в исправительную колонию, позволю купить этот «детройтер»?

– Тогда зачем мы сюда пришли?

– Смотреть корабли. Но «детройтер-семь» меня не интересует.

– Послушай, папа, – сказал Поллукс, – нам ведь не нужен ракетоплан. Нам нужен… – Тут Кастор выключил микрофон на скафандре у Поллукса и продолжал сам:

– А что тебя интересует, папа? Мы с Полом тут почти всю рухлядь пересмотрели.

– Ничего особенного. Солидное семейное судно. Пошли посмотрим вон ту «кукушку».

– Ты, кажется, говорил, что «кукушки» жрут много топлива, Роджер? – спросила Хейзел.

– Верно, зато они комфортабельнее. Нельзя же получить сразу все.

– Почему же?

Поллукс снова включил свое радио:

– Папа, нам не нужен спортивный корабль. Там нет грузового отсека.

Кастор снова нажал выключатель у брата на поясе, и тот умолк.

– О грузе забудь, – ответил мистер Стоун. – С вас бы сняли последнюю рубашку, если бы вы вздумали тягаться с зубастыми торговцами, что орудуют в Системе. Я ищу корабль, на котором можно путешествовать всей семьей, а не грузовое судно.

Поллукс замолчал, и все направились к «кукушке». Мистер Стоун махнул всем рукой и полез вверх по лестнице. Хейзел при подъеме помогала себе и руками, и ногами и ненамного отстала от своих потомков. На корабле она сразу прошла в люк машинного отделения, остальные отправились осматривать центр управления и жилое помещение, объединенные в одном отсеке. В верхнем, носовом, конце находился пульт управления с лежаками для пилота и второго пилота. В нижнем, кормовом, стояли два противоперегрузочных лежака для пассажиров. Положение лежаков можно было менять – корабль в полете мог переворачиваться и вращаться, создавая искусственную тяжесть по принципу центрифуги. В этом случае передняя часть, которая при полете на двигателе была верхом, становилась низом.

Поллукс смотрел на все это устройство неодобрительно: идея загромождать корабль ненужными устройствами, чтобы ублажать деликатные желудки кротов, вызывала у него отвращение. Неудивительно, что «кукушки» жрут столько горючего!

Но его отец был другого мнения. Он блаженно раскинулся в пилотском кресле, положив руки на пульт.

– Эта крошка нам бы подошла, – сказал он, – лишь бы цена была сходная.

– Я думал, ты для всей семьи подбираешь корабль, папа, – сказал Кастор.

– Ну да.

– Тесновато здесь будет, если поставить еще лежаки. Эдит не понравится.

– Позволь уж мне самому позаботиться о маме. А лежаков здесь достаточно.

– Как, их же только четыре? А нас сколько?

– Мы с мамой, бабушка и Вундер. Если Мид захочет лететь, для нее что-нибудь приспособим. Из чего вы можете заключить, что вас, малолетние правонарушители, я серьезно намерен отправить заканчивать образование. Ну, не кипятитесь – вы сможете тоже летать на этом корыте, но после окончания школы. Или на каникулах, когда получите постоянные права. Это ведь справедливо?

Близнецы ответили ему тем, на что труднее всего возразить, то есть молчанием. Выражение их лиц было достаточно красноречиво. Отец продолжал:

– Видите ли, я стараюсь быть честным и великодушным. Много вы знаете мальчишек вашего возраста, у которых был бы собственный корабль? Хотя бы слышали о чем-нибудь подобном? Такого не бывает. Усвойте наконец, что вы не супермены.

– Откуда ты знаешь, что мы не супермены? – тут же уцепился за слово Кастор.

– Безосновательное утверждение, голая гипотеза, – поддержал Поллукс.

Не успел мистер Стоун придумать достойный ответ, как из люка показалась голова его матери. Гримаса на ее лице заставляла предположить, что ей пришлось понюхать нечто очень скверное.

– В чем там дело, Хейзел? – спросил мистер Стоун. – Двигатель неисправен?

– Неисправен? Мягко говоря. Я эту рухлядь и при двукратном ускорении не рискнула бы поднять.

– Что с ним?

– Никогда не видела более отвратительного… нет, уж лучше сам посмотри. Ты не доверяешь моим инженерным познаниям.

– Что ты, Хейзел, я никогда не говорил, что не доверяю тебе.

– Но это так. Ты мне зубы не заговаривай – я знаю. Иди проверь сам. Сделаем вид, что я там не была.

Мистер Стоун встал н направился к выходу, раздраженно бормоча:

– Никогда я не говорил, что ты не разбираешься в реакторах. Если ты про тот проект «Гантри», так это было десять лет назад. Пора уж простить меня за то, что я тогда оказался прав.

К удивлению близнецов, Хейзел не стала продолжать спор, а спокойно последовала за сыном в шлюз. Мистер Стоун стал спускаться по веревочной лестнице. Кастор отвел бабушку в сторону, выключил ее и свое радио и прижал свой шлем к ее шлему, чтобы поговорить наедине.

– Хейзел, что там с двигателем? Мы с Полом смотрели этот корабль на той неделе, и ничего особенно скверного я не заметил.

Хейзел посмотрела на внука с глубокой жалостью:

– Ты что, совсем того? Там же только четыре места.

– А-а. – Кастор включил радио и молча последовал вниз за отцом и братом.

На корме следующего корабля, к которому они подошли, значилось:

«Херувим»

Рим, Терра

Он принадлежал к серии «ангел» «Карлотти моторс», хотя мало походил на могучего архангела. Корабль оказался небольшим – всего сто пятьдесят футов высотой, – но ладным, и ему было не менее двадцати лет. Мистер Стоун сначала не хотел его осматривать.

– Слишком велик для нас, – заметил он. – Мне грузовой корабль не нужен.

– Велик? – переспросила Хейзел. – Это как посмотреть. Разве что в финансовом отношении, но не по размеру. Подумай, что это будет за прелесть при пустом трюме. Я люблю, когда корабль скачет, если я кручу ему хвост, да и ты тоже любишь.

– М-да, – сознался мистер Стоун. – Ну, за погляд денег не берут.

– Ты с каждым днем рассуждаешь все более по-мужски, сынок. – И Хейзел полезла вверх по лестнице.

Корабль был заслуженный, он покрыл миллионы миль космоса, но в безвоздушном пространстве Луны сохранился хорошо и совсем не постарел со времени последнего запуска двигателя. Он просто дремал, ожидая срока, когда кто-нибудь придет и разбудит его, как Спящую красавицу. Из него выкачали воздух, и в отсеках не было пыли. Почти все вспомогательное оборудование давно сняли и распродали, но сам корабль был чистенький и блестящий – хоть сейчас в космос.

Хейзел подметила в глазах сына пламя любви с первого взгляда. Обернувшись назад, она дала близнецам знак молчать. Из открытого шлюза они прошли в жилое помещение: там были камбуз-столовая, две каютки и кубрик. Центр управления размещался отдельно, над ними, и был совмещен с радиорубкой. Роджер Стоун сразу же полез туда.

Под жилым отсеком был трюм, а еще ниже – машинное отделение. Корабль был грузовым судном, приспособленным для перевозки пассажиров. Можно также было назвать его пассажирским кораблем с грузовым трюмом. Из-за своей двойственной природы он и очутился, как горькая сирота, на стоянке подержанных кораблей Дэна. С грузом он двигался слишком медленно, чтобы выдержать состязание с быстроходными лайнерами, и слишком мало мог принять пассажиров, чтобы можно было заработать на их перевозке без груза. Несмотря на добротность постройки, корабль не выдержал бешеной конкурентной гонки делового мира.

Близнецы решили обследовать машинное отделение. Хейзел обошла жилой отсек, одобрительно покивала головой в камбузе и наконец поднялась наверх. Там, в пилотском кресле, она увидела сына, руки его лежали на пульте. Хейзел быстро опустилась на голый каркас соседнего кресла (пневматические подушки отсутствовали) и, повернув голову к Роджеру, крикнула:

– Готовность на всех постах, капитан!

Роджер посмотрел на нее и усмехнулся: