Мы подняли тело на фальшборт. «Дракон» продолжал свой бег.

— Предаем тело глубинам, — сказал капитан Кроу. — Покойся с миром. — Он толкнул тело, Ларсон кувыркнулся через ограждение, камень стукнулся о корпус, и я услышал звук, как будто парусина шаркнула по обшивке. Сверток упал в воду, подняв фонтан ледяных брызг.

Мы встали у борта и уставились в воду. Капитан оперся руками и посмотрел вниз.

— Вовсе не плохой путь. Лучше так, чем… — Он вдруг замолчал и так свесился, что я думал, он сейчас свалится за борт. — Чтоб меня черти взяли… — прошептал он.

Ларсон появился на поверхности около корпуса. Полосы парусины свисали с его пальцев и рук, как будто он лихорадочно срывал с себя все эти путы, стремясь освободиться. Единственная повязка, которая уцелела, — моя, вокруг головы. Она заставляла его жутко улыбаться.

Он несколько раз стукнулся о борт, приближаясь к корме по мере продвижения шхуны вперед.

Я побежал туда, капитан Кроу за мной. Мы миновали Дашера, по-прежнему стоявшего у штурвала и закричавшего нам:

— Что случилось? Что-то не так?

Ларсон болтался в кильватере «Дракона», в пене за кормой. Мы увидели его голову, потом пятки, потом руки и ноги. Мы видели, как он воздевал руки, болтая ими над водой, и его лицо, когда он кувыркался под нами с широко открытыми глазами, выражавшими ужас.

Дашер бросил штурвал и присоединился к нам. Оставшись без рулевого, судно сошло с курса, кильватерный след стал описывать широкие дуги. Но Ларсон словно прилип к корме.

— Мне это не по нутру, — сказал Дашер.

— Больше парусов! — решил капитан. — Фок и грот-марсель.

Он повернулся вперед по курсу и посмотрел на палубу. Штурвал поворачивался влево и вправо, сдерживаемый петлей, наброшенной Дашером на нулевую спицу.

— Посмотрим, как быстро плавает мертвец.

Я встал к штурвалу, Дашер позвал остальных матросов, которые вывалились вместе из кубрика. Казалось, им нравилось лежать в темноте и ждать, пока их окрикнут, так призрак Дрейка, по преданию, ожидал призывной дроби барабана. Один из них крался за мной под палубой, но я не знал кто, и не было никакой возможности это выяснить.

Ветер усилился, надул паруса, раскрыл вновь поставленные, и я почувствовал, как «Дракон» рванулся вперед. Слегка накренившись, с натянутыми снастями, гудящими на ветру, он устремился к Франции под плеск воды вдоль бортов.

И за ним плыл мертвец.

Земля осталась далеко за кормой. Парусов было слишком много, но избавиться от покойника «Дракону» оказалось не по силам. Захваченный потоком воды, вертящийся в водоворотах, он погружался и выныривал, следуя за судном в кипении пены. А за ним летели стаи чаек.

Я не мог не слышать их, направляя судно на юг, я видел тени птиц, скользившие по палубе и по парусам. Но я не оглядывался. С меня довольно было криков чаек, клюющих труп за кормой.

— Я встану к штурвалу, — сказал капитан Кроу, покончив с парусами и подходя ко мне. Я уступил ему место и остался стоять рядом. Чайки вились вокруг, капитан вздрагивал, когда одна из птиц подлетала слишком близко.

— Не к добру, — сказал он, — мертвец за кормой.

В его руках спицы штурвала казались карандашами. Он резко менял направление, виляя и пытаясь избавиться от трупа и от чаек. Затем он бегло взглянул назад и оставил тщетные попытки.

Дашер в своей жилетке-шишке стоял на корме с багром. Он то тыкал им вниз, то лупил по чайкам.

— Дашеру еще хуже, — сказал капитан. — Ему такие вещи сильно досаждают. Беднягу всегда трясет при виде чужой беды.

— Вы его хорошо знаете? — спросил я, движимый вовсе не праздным любопытством.

Кроу напрягся. Это было едва заметно, лишь по плечам и рукам.

— Что вы имеете в виду? — В голосе его слышался вызов.

— Разбойник, — сказал я. — Человек, стрелявший в моего отца. Он чем-то смахивает на Дашера.

— На Дашера? Нет никого похожего на Дашера, кроме него самого.

Я рассказал ему о той ночи на пустынной дороге. О том, как кто-то выстрелил в отца и как Ларсон спугнул его.

— Он говорил как Дашер. Он ходил как Дашер. Он так же смеялся.

— Эть, не верю. — Капитан скривил физиономию. — Дашер один в лесу? Да к тому же в темноте? Что-то не похоже, молодой человек. Я много лет уже его знаю. Кишка тонка.

— Но его манера говорить…

— Говорить — да, согласен. Эть, говорить, даже орать, фанфаронить… и только. Он живет в махоньком домишке с женой и семью крохами, мал мала меньше, сущие ангелочки.

Я видел, что капитан не врет, насколько я мог судить. Если бы Дашер и вправду оказался разбойником, то капитан Кроу удивился бы этому больше всех.

— Вон пробки его. Когда он был еще совсем пацан, он чуть не утонул. Он поскользнулся, когда нес ящик, упал. Когда его выудили, он был почти такой же, как тот, что сейчас бултыхается за кормой. И теперь бедняга всего боится. — Он пошевелил большим пальцем. — Воды, ветра, собственной тени.

— Тогда почему он моряк?

— Дашер? — Капитан засмеялся. — Какой он моряк!

Значит, Дашер не разбойник, а также не моряк.

— А кто он тогда?

— Ну, он… Дашер, — сказал капитан Кроу. Очевидно, он считал, что все объяснил мне относительно Дашера. Он снова так резко крутнул штурвал, что «Дракон» коснулся парусом воды.

Стоявший на корме Дашер взмыл надо мной, потому что шхуна зарылась носом. Он стоял, расставив ноги, и лупил по чайкам своим багром. В течение какого-то мимолетного мгновения он казался мне фантастическим рыцарем, воюющим с облаками и птицами. В следующий момент «Дракон» задрал нос, Дашер был теперь ниже меня, за ним синело море, белая пена, из которой высунулись руки Ларсона, кувыркавшегося за кормой.

— Он все еще там? — спросил капитан Кроу.

— Да.

— Семь узлов, — сказал он, обхватив спицы штурвала. — Мы делаем семь узлов, даже больше. — Он посмотрел на корму, потом снова на нос. — Мэтью уверен, что это ваших рук дело. А в чем уверен Мэтью, в том уверен и Гарри. Они говорят, что вы — тролль.

— Это все ваши узлы, — возразил я уверенно. — Они развязались. Только из-за этого он плывет за нами.

— Совсем свихнулся, — сказал Кроу. — Это же знамение. Он ожидает второго.

— Кто?

— Мертвец! — крикнул Кроу. — Он плывет за нами потому, что к нему должен присоединиться второй.

Я не слышал раньше об этом матросском поверье, и меня бросило в дрожь. На борту «Дракона» было только пятеро.

— Проваливайте, — буркнул Кроу. — Оставьте меня одного.

Я прошел вперед, дошел до самого бушприта, взгромоздился на него верхом, заняв самое распрекрасное место, чтобы следить за морем. Наклонившись вперед, я лег грудью на бушприт, обнял его руками и уставился в воду, пенящуюся вокруг драконьей пасти.

Деревянные челюсти поднимались и опускались. Казалось, они кусают волны, жуют их и выплевывают пену. Голова полностью погружалась, потом выныривала, процеживая воду сквозь зубы. Желтые глаза хищно светились. В шуме волн дракон словно дышал и рычал.

Я наблюдал заход солнца, видел, как небо розовеет и краснеет, и ужасные сомнения переполняли меня. Отец приказывал идти прямо в Лондон. Я же рванулся в совершенно ином направлении. Что сделает Кроу, если я подойду к нему и скажу: «Заворачивайте!»? Не его ли имел в виду предупреждавший меня матрос? Или он говорил о Дашере? «Тот, от кого ты этого меньше всего ожидаешь», — сказал этот человек. Но, конечно, не Мэтью или Гарри. Какой им смысл убивать меня? И тут же мне пришло в голову, что это может быть вообще кто угодно.

С наступлением ночи мертвец наконец перестал преследовать нас. Он стал медленно удаляться, отставая все больше, а с ним и чайки, теперь мы едва различали стаю птиц, мелькавших в сумерках.