Часть ашкеназских евреев, подданных Российской империи, хотели победы Российской империи как свое­го отечества. Немцев, что австрийских, что подданных Вильгельма, они не любили и боялись. Другие панически боялись как раз победы Российской империи: особенно жившие в Царстве Польском. Российская империя обе­щала автономию Польше «после победы». Евреи очень боялись оказаться подданными поляков — поляки отно­сятся к ним так плохо, что могут всех изгнать из страны.

И во время войны продолжалась вражда между наро­дами империи. Поляки часто обвиняли евреев в шпиона­же, доносили русским властям. Часть этих доносов была справедлива, а часть — полнейший навет.

При русской оккупации Галиции евреи массами бежали в Венгрию — бежали от русской армии, а «оставшиеся в Галиции евреи сильно пострадали в период русской оккупации края», потому что «издевательства над евреями, избиения и даже погромы, которые особенно часто устра­ивали казачьи части, стали в Галиции обычным явлением»1. А местное украинское и русинское население мстило евреям-панам, присоединяясь к казакам-погромщикам.

Тем не менее большая часть евреев, подданных Рос­сийской империи, воевала на ее стороне и делала это хорошо, но было всякое.

Потому что были евреи, искренне считавшие немцев «культурной нацией» и желавшие поражения России. Уже в декабре 1915 года «усилилось до угрожающих размеров перебегание от нас к неприятелю евреев и по­ляков не только с передовых позиций, но и из тыловых учреждений»2.

«В результате главнокомандующий Янушевич (кстати, поляк, принявший православие) принял решение о вы­селении евреев из района боевых действий. Потом он приостановил свое решение, но уже на местах, волею местных командиров, принимались решения о выселении евреев из прифронтовой полосы, причем в Ковенской гу­бернии выселение было поголовным, из Ковно вывозили больных, раненых солдат, семьи фронтовиков»3.

К этому необходимо добавить: в Первую мировую войну никто ведь мирное население не выгонял. Армии ходили, воевали между собой, а население-то оставалось. Изгонялись только евреи! А ведь они теряли при этом и жилье, и имущество; получался, по справедливому замечанию, «еще один вид грандиозного погрома, и ведь уже от властей, а не от толпы»4.

Личным приказом императора выселение из при­фронтовой полосы прекратилось. Но по всему фронту «и во всех правительственных кругах заговорили о ев­рейском шпионаже»5. До выселений говорили и после их отмены.

Германское командование использовало ситуацию для пропаганды. Военная разведка приготовила воззвание к евреям: восставайте против своего правительства! Все равно вас считают нашими агентами, а мы вам рады...

Допускаю, что кое-кто из евреев в обстановке высе­лений и недоверия мог и прислушиваться к пропаганде. В конце концов, в Германии и в Австро-Венгрии тоже жили ашкеназские евреи, а в германской и особенно в австро-венгерской армии еврей, не выкрещиваясь, мог быть офицером. В русской армии — не мог! Известен случай, когда рядовой, кавалер четырех георгиевских крестов не пошел в школу прапорщиков — пойдя, он должен был бы выкреститься, и это могло убить его отца. Сколько таких подданных не привлекла к сотрудничеству, потеряла бездарная власть?!

Дать бы искомое равноправие, прекратить бы застаре­лый, заскорузлый маразм! Но и позже, в 1916 году, порой очень уж соблазнителен был прежний «удобный ход: свалить все поражения на евреев»6. То есть был сделан выбор: продолжать винить во всем евреев, отталкивать их от законного правительства Российской империи.

В действующей армии поступали так же, как во всем государстве: евреев то уравнивали в правах, то отталки­вали. В отношении солдат-евреев множество раз менялись установки. То их посылали исключительно рыть окопы, как ненадежных. То вопили: чего это они прохлаждаются в тылу?! А ну, всех в маршевые роты. То опять всех от­правляли с фронта в тыл как потенциальных предателей.

При этом мало того, что страдали невинные за винов­ных (как при погромах). Никто не вникал в то, что среди 6 миллионов русских евреев есть множество людей с са­мыми разными установками. И для правительства, и для командования в армии все евреи сливались в какую-то однородную, нерасчлененную массу. В результате те, кто оставался друзьями Российской империи, получали основания сомневаться в своей правоте, а враги получали подтверждение правильности выбранного пути.

Словом, ужас...

Впечатление такое, что на протяжении всей Первой мировой войны власти как будто специально пытаются как можно сильнее раздразнить, обидеть евреев, уни­зить их, наплевать им в душу. Словом, пытаются сделать врагов из этого и так уже не дружественного Российской империи народа.

Русское императорское правительство могло снять еврейскую проблему еще в конце 1916 года. Мировая война вынудила сдвинуться с места великое множество людей, сломала черту оседлости: евреи бежали от немецкой армии в глубь России. До двухсот тысяч человек евреев оказались в одном только Петербурге, и у этих наивных людей возникла такая робкая надежда... Может быть, хотя бы на фоне огромной и страшной войны правительство согласится уравнять их в правах? Ведь евреи в массе лояльны Российской империи, а множество еврейских юношей воюет на ее стороне?

Жившие в Петербурге евреи написали петицию, в ко­торой так и излагали: учитывая их лояльность, полез­ность их для Российской империи, правительство даст евреям полные права граждан? Они нашли сородичей, вхожих в придворные круги, и исхитрились сделать так, что петиция, минуя прочих, легла на стол «лично» Нико­лаю II. «Ни при каких обстоятельствах» — так соизволил написать Самодержец всероссийский на полях этой очень скромной, очень приличной петиции. Тем самым он похоронил мечты и надежды на спокойную, мирную ассимиляцию. Иногда мне кажется, что Николай II и все его правительство сознательно делали все необходимое, чтобы их свергли. Они как будто сами искали своего уничтожения.

Я не могу сослаться на печатный источник, но знаю про эту историю совершенно достоверно — потому что одним из петербургских евреев, «забросивших» петицию на стол Николаю II, был дед старого друга нашей семьи, выкрестившийся еще в эпоху Александра III (называть этого человека я, конечно, не буду).

Было это в ноябре 1916 года, а в феврале 1917 рухнула Империя. Евреи очень по-разному относились к империи и к царскому режиму, но ни у одного из них не было при­чины жалеть о падении царского правительства. Подпиши Николай II ту самую петицию — и его назвали бы «Осво­бодителем» миллионы евреев! Как называли «Освободителем» Александра II миллионы крестьян и их потомков. Но Российская империя ушла в небытие государством, мертвой хваткой вцепившимся в Средневековье, в том числе и в неравноправие евреев.

Правда, в 1915 году черту оседлости отменили (ее и так невозможно было соблюдать). Характерно, что современ­ная еврейская литература «не знает» об этом и упорно указывает на другое время отмены черты оседлости: «су­ществовала по март 1917»7. Ну очень хочется современным еврейским националистам, чтобы Российская империя не отменяла черты оседлости! Чтобы «пришлось» произвести для этого переворот...

Позиция тем более глупая, что царское правительство и правда сохранило многие ограничения: евреям нельзя было жить в столицах, в области Войска Донского, в окрестностях Ялты. И — процентная норма для посту­пающих так и не отменена!

Полное равноправие евреев в Российской империи дано вовсе не советской властью. 2 марта 1917 года Временное правительство издает декрет: «Об уравнении в правах еврейского населения». Все. Все 140 ограниче­ний, существовавших для евреев, исчезли. Дело сделано, и для этого не было никакой необходимости свергать существующую власть.