Они распрощались.

– Как-нибудь заходите в обеденный перерыв! – вслед крикнула Джулия. – Я буду здесь еще две недели. Сходим в пивную. Поставите мне выпивку!

Хелен обещала зайти.

Она двинулась шагом, но, когда дверь закрылась, глянула на часы и побежала. На месте была в одну минуту третьего.

– Первый посетитель уже ждет, мисс Джинивер, – сказала мисс Чисхолм, скосившись на стенные часы.

Хелен даже не успела заскочить в туалет и причесаться.

Часа полтора она трудилась без продыху. Нынешняя работа утомляла. Последнее время к ним обращались люди, каких она привыкла видеть три года назад, когда накатил первый огромный вал войны. Некоторые приходили, едва выбравшись из-под развалин своего дома, грязные, в порезах и бинтах. Сидевшая напротив женщина плакала и говорила, что ее разбомбило уже в третий раз.

– Дело-то не в доме, переезды замучили, – жаловалась она. – Чувствую себя гнилушкой, мисс. Как все это началось, не могу спать. У сынишки слабое здоровье. Муж в Бирме, я совсем одна.

– Ужасно тяжело, – вздохнула Хелен.

Она дала женщине форму и терпеливо показала, как заполнять. Женщина смотрела и не понимала.

– Вот это все?

– К сожалению, да.

– Да мне бы просто маленько денег...

– Извините, я не могу дать вам денег. Понимаете, процедура довольно долгая. Прежде чем выдать аванс, мы должны направить оценщика, который определит ущерб. Кто-нибудь из нашего департамента осмотрит ваш старый дом и представит отчет. Я постараюсь прислать к вам сотрудников как можно скорее, но из-за этих налетов...

Женщина уставилась на листы бумаги в своей руке.

– Точно как гнилушка, – повторила она и провела рукой по глазам. – Ну просто гнилушка.

Секунду Хелен на нее смотрела, потом забрала форму. Сама ее заполнила, проставив число месяцем раньше; в графу, где требовалось указать дату осмотра и регистрационный номер отчета оценщика, вписала какие-то правдоподобные, но слегка неразборчивые цифры. Прикрепила к бумагам записку с пометкой «срочно» и положила в лоток с маркировкой «Одобрено», готовый к отправке на первый этаж к мисс Стедман.

Для следующего и других посетителей ничего подобного она не делала. Просто ее поразило, что женщина сравнивает себя с гнилушкой. В первую военную волну она пыталась помочь каждому и порой давала деньги из своего кошелька. Но война притупляет чуткость. Вначале воображаешь себя этакой героиней, печально думала Хелен, а заканчиваешь тем, что думаешь лишь о себе.

Весь день на задворках сознания жила мысль о Джулии. Хелен думала о ней, даже когда утешала плачущую женщину и говорила «ужасно тяжело». Вспоминала прикосновение ее рукава, ее близость в той маленькой мансарде.

В четверть пятого зазвонил телефон.

– Мисс Джинивер? – спросила телефонистка. – Городской звонок. От мисс Хепбёрн.⁴⁰ Соединить?

«Мисс Хепбёрн?» – растерянно подумала Хелен. Потом сообразила, и в животе трепыхнулось виноватое беспокойство.

– Пожалуйста, пусть абонент подождет. – Хелен положила трубку и выглянула в приемную: – Мисс Чисхолм, одну минутку без просителей! У меня на линии отдел в Кэмден-Тауне. – Потом вернулась за стол и приказала себе успокоиться. – Привет, мисс Хепберн, – тихо сказала она, когда их соединили.

– Приветик, – ответила Кей. У них была такая игра с именами. – Наверное, я не вовремя. – Вялый голос звучал глухо. Кей курила и отодвинула трубку, выдыхая дым. – Как там дела в конторе?

– Вообще-то, лихорадит. – Хелен взглянула на дверь. – Долго говорить не могу.

– Да? Зря я позвонила?

– Нет, ничего.

– А я вот ошиваюсь дома. Я... секунду...

Трубка зашуршала и умерла – Кей ладонью прикрыла микрофон, чтобы откашляться. Хелен представила ее набухшие слезами глаза, побагровевшее лицо; вот она согнулась пополам и заходится в кашле, рвущем забитые гарью и кирпичной пылью легкие.

– Кей! Ты как там?

– Я здесь. Оклемалась.

– Бросай курить.

– Курево помогает. Твой голос тоже.

Хелен промолчала. Она думала о телефонистке на коммутаторе. Любовница Микки лишилась работы, когда барышня подслушала их разговор.

– Хочется, чтоб ты была дома, – сказала Кей. – Там без тебя не справятся?

– Ведь знаешь, что нет.

– Тебе уже пора?

– Честно, да.

По голосу Хелен слышала, что Кей улыбается.

– Ладно. Новостей никаких? Никто не пытался штурмовать контору? Мистер Холмс за тобой зрит?

– Нет, – улыбнулась в ответ Хелен. В животе снова затрепыхалось, она задержала дыхание. – Вообще-то...

– Погоди. – Кей отвела трубку и снова закашлялась. Было слышно, как она отирает рот. – Пора тебя отпускать, – сказала она, вернувшись.

– Да, – вяло ответила Хелен.

– Увидимся. Ты прямо домой? Приезжай скорее, ладно?

– Да, конечно.

– Умничка... До свиданья, мисс Джинивер.

– Всего доброго, Кей.

Хелен опустила трубку и замерла. Она живо представила, как Кей встает, докуривает сигарету, неприкаянно бродит по квартире и, наверное, опять кашляет. Вот встала у окна, засунув руки в карманы. Насвистывает или мычит старые варьетешные песенки – «Маргаритка, маргаритка» или что-нибудь этакое. Вот в гостиной постелила на стол газету и чистит ботинки. Или достала забавный матросский наборчик и штопает носки. Она не знает, что пару часов назад Хелен стояла у окна мансарды и от близости Джулии кожа на ее руке дыбилась, словно лепестки цветка, тянущегося к солнцу. Она не знает, что Хелен отвернулась от взгляда Джулии, потому что испугалась бешеного тока своей крови...

Хелен подняла трубку и назвала телефонистке номер. Прошло два гудка.

– Привет, – сказала Кей, удивившись голосу Хелен. – Что-нибудь забыла?

– Ничего. Просто... захотелось снова тебя услышать. Что ты делаешь?

– Была в ванной. Только начала подстригаться. Повсюду набросала волос. Ты меня заругаешь.

– Нет, Кей. Я только хотела сказать... Ты знаешь, то самое.

Это означало: «Я тебя люблю». Кей секунду молчала, затем произнесла:

– То самое. – Голос ее стал хриплым. – И я хотела тебе это сказать...

«Я полная идиотка!» – подумала Хелен, опустив трубку. Казалось, сердце разбухает и поднимается к горлу, словно тесто. Слегка потряхивало. Хелен поискала в сумочке сигареты. Нашла и открыла пачку.

Внутри лежали два окурка. Она про них забыла. Оба в помаде, от ее и Джулиных губ.

Хелен положила окурки в пепельницу на столе. Но они все время притягивали взгляд. В конце концов Хелен вышла из комнаты и в приемной мисс Чисхолм опорожнила пепельницу в проволочную корзину для мусора.

В половине седьмого Вив была в министерской раздевалке. Ее рвало в кабинке уборной, где она согнулась над унитазом. Вывернуло трижды; она выпрямилась, закрыла глаза и на минуту почувствовала себя удивительно хорошо и спокойно. Но потом увидела свою бурую комковатую рвоту – мешанину из чая и бисквита с изюмом – и вновь срыгнула. Вив брела к умывальнику сполоснуть рот, когда в раздевалку вошла девушка по имени Каролина Грэм, тоже служившая в машбюро.

– Эй, как дела? – спросила она. – Гибсон велела тебя разыскать. Чего такое? Выглядишь паршиво.

Краем полотенца на ролике Вив опасливо вытерла лицо.

– Все нормально.

– По виду не скажешь, честно. Хочешь, провожу к медсестре?

– Пустяки, – сказала Вив. – Просто... похмелье.

Каролина вмиг преобразилась. Бедром навалившись на край раковины, устроилась удобнее и достала жевательную резинку.

– О, уж это мне знакомо, – сказала она, отправляя жвачку в рот. – Крепко же ты поддала, если до сих пор выворачивает! Надеюсь, парень того стоил. По опыту знаю: если славно провела времечко, утром не так погано. Хуже нет, когда мужик козел и ты накачиваешься в надежде, что тогда он будет выглядеть маленько лучше. Тебе надо выпить сырое яйцо и чего-нибудь пожевать.

Живот опять свело. Вив отвернулась, чтобы не видеть кувырканья серой жвачки во рту Каролины.