Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ребята убрали посуду и присоединились к старшим.

— …вот так и получилось, дорогой Ермоген Аркадьевич, что наша с вами Родина из лапотной, сермяжной Руси стала пионером освоения космоса.

Стожарцев сидел, скрестив руки на груди, не отрывая взгляда от лица капитана. Затем он медленно повернул голову лицом на север… Казалось, сквозь стены, через океаны, тысячи и тысячи верст он старается разглядеть беспредельные равнины, реки, горы, леса, новые города и селения — все то, что вмещается в слове Отчизна…

Стожарцев встал, прошелся по комнате:

— Но… товарищи, — светлая и вместе с тем грустная улыбка озарила его лицо. — Да, да, именно товарищи… вас, наверное, интересует, как я попал на этот остров?..

Длинными пальцами он провел по лицу, как бы снимая невидимую паутину:

Ранней весной 1890 года обстоятельства сложились так, что передо мной, тогда студентом Петербургского университета, встала дилемма: либо отказаться от науки, отказаться бесповоротно, навсегда, либо… работать в прекрасно оборудованной лаборатории, получая все, что я найду необходимым, при условии однако, что в течение десяти лет все мои открытия будут собственностью фирмы «Летфорд Младший и K°». Позже мне стало ясно, что огромными средствами фирмы распоряжался совершенно бесконтрольно, по своему полному усмотрению, сам Летфорд Младший, так что никакой фирмы по существу и не было… Вторым условием было, что в течение этих десяти лет я не буду общаться с внешним миром… Отказаться от науки! Это было равносильно смерти. Смысл существования для меня заключался в познании, только оно имело для меня ценность! Сказать, что я работал с увлечением, значило бы не сказать ничего — я работал с одержимостью…

Ермоген Аркадьевич, простите, что перебиваю. Возникновению дилеммы, о которой вы упомянули, способствовали причины политического характера?

Да. Видите ли, все получилось нелепо до дикости, но… такова уж была Россия времен моей молодости. Я был арестован во время студенческих волнений, в которых, по сути дела, не играл никакой роли, в силу полного моего абстрагирования от всего, не относящегося непосредственно к моей работе.

Да-с… Так вот, подверглось аресту около двухсот студентов, но уволено из университета было всего четыре человека. И только один из них был уволен без права поступления в высшие учебные заведения Российской империи… И этим единственным студентом был я… Не знаю, чем именно заслужила моя скромная особа такое пристальное внимание департамента полиции. Возможно, причиной этого было то, что отец мой — кстати сказать, умерший задолго до всех этих событий — был народовольцем, другом известного тогда революционера Андрея Ивановича Желябова, о котором вы, вероятно, слыхали…

— Как же! У нас нет человека, который бы его не знал. Пожалуй, нет города, в котором не было бы улицы, названной его именем… Стожарцев склонил голову:

— Мне это отрадно слышать… Но, полагаю, в моем случае была также и иная причина-несколько анекдотического свойства, ярко иллюстрирующая состояние умов тогдашних вершителей судеб народных… С детских лет я увлекался своего рода умственной гимнастикой: собирал народные загадки, любопытные задачи, всякого рода головоломки… Боюсь, что это увлечение оказало мне плохую услугу… Впрочем, я отошел от главной темы…

Капитан приподнялся:

Нет, нет!.. Продолжайте, пожалуйста. Это крайне интересно!

Вы находите?.. Извольте. Друзья, — засмеялся Ермоген Аркадьевич, — если я как-то сжимаю свой рассказ, то только из предположения, что излишние подробности могут утомить вас… Что же до меня, то я, мог бы говорить несколько суток подряд… В моем положении это не так удивительно, не правда ли?..

Итак, допрашивавшего меня полицейского чиновника чрезвычайно интересовала изъятая во время обыска тетрадь, в которую я в разное время заносил свои опусы в этой области. За непонятными надписями, рисунками и прочим ему мерещилась самая черная крамола, и чем больше я старался убедить его в истинном значении. тетради, тем больше он утверждался в своем мнении…

— Что ж, дорогой Ермоген Аркадьевич, это довольно-таки естественно… Ведь если даже этот чиновник не сумел прочесть зашифрованные на обложке слова из студенческой песни, то строка Александра Сергеевича Пушкина обращенная к декабристам, читалась в шифре свободно…

Да, да, именно… Одного этого для ретивого хранителя устоев было достаточно, совершенно верно… Но позвольте! — спохватился Стожарцев. — Позвольте!.. А вы-то откуда знаете, что было на обложке?!

Изумление и растерянность, отразившиеся на лице Стожарцева, вызвали такой взрыв веселого смеха, что он, не дождавшись ответа, безнадежно махнул рукой, присоединился к общему веселью..

Рассказав Стожарцеву, как он стал обладателем злополучной тетради, капитан попросил его продолжать:

Но, Ермоген Аркадьевич, мы прервали ваш рассказ… И неужели все эти годы вы были одни?..

Это не совсем так. Дело в том, что контрактом предусматривалось ежегодное посещение острова кораблем фирмы, и вначале это условие в точности соблюдалось: в двадцатых числах апреля приходила паровая яхта и доставляла все необходимое — лабораторное и техническое оборудование, химические реактивы, семена, литературу, не говоря уже о продуктах питания, одежде и так далее… Все это перетаскивали чернокожие носильщики, с которыми я не имел возможности обменяться ни словом. Пока яхта стояла в бухте, сам мистер Летфорд Младший, ознакомившись с проделанными работами, не отказывал мне в любезности беседовать со мною. На любые темы, кроме одной: вежливо, но решительно он отклонял все мои попытки узнать что-нибудь об обстоятельствах возникновения на острове такой отличной лаборатории… Была еще деталь, вызывавшая у меня смутное беспокойство: работа над ускорителем роста зерновых культур была уже закончена, и я занимался дальнейшими проблемами. Придерживаясь взятого мною обязательства, а также желая, чтобы мое открытие как можно скорее стало приносить пользу человечеству, я несколько раз предлагал мистеру Летфорду всю необходимую документацию, но он неизменно отклонял это под предлогом, что «заберет все сразу». Так продолжалось несколько лет… Но в 1899 году корабль не пришел. Не пришел он и в последующие годы. Связь с миром прервалась..

Стожарцев на секунду задумался:

Прошло тридцать шесть лет. Я работал, пожалуй, с еще большим исступлением… И вот летом 1935 года, бродя по берегу после свирепого шторма, продолжавшегося несколько диен, я наткнулся на шлюпку. Вы, вероятно, обратили внимание, что остров опоясывает кольцо отвесно спускающихся в океан скал? Лишь в нескольких местах имеются крохотные лагуны или песчаные отмели. Одна из них находится на северо-западе. Там я и набрел на лодку. А затем обнаружил человека, которого в первый момент счел мертвым. Это был матрос. Назвал он себя Томом Кентом…

Как?! — подскочил капитан.

Том Кент… А что? — в свою очередь удивился Стожарцев.

Гм! — крякнул Максимыч. — Совсем как в кино!

Это уму непостижимо!.. Вы только послушайте… — и капитан вкратце рассказал историю рукоятки матросского ножа.

Что ж, — развел руками ученый. — жизнь преподносит истории, которых не придумает ни один романист, даже с самой буйной фантазией… Очевидно, речь идет об одном и том же человеке… Том Кент был здесь немногим более полугода, так что, видите, — все совпадает. Он покинул остров на той же самой шлюпке, которая доставила его сюда… Причем сделал это тайком… И последнее я не могу ему простить: разве он не понимал, как важно было для меня дать людям знать о себе?.. А все — жажда наживы, поклонение Маммоне, от которого все зло на земле…

Жажда наживы?..

Именно… Дело в том, что я обнаружил на острове заброшенные алмазные копи. Там оказались камни необыкновенной величины. Находка пришлась как нельзя более кстати, так как я позарез нуждался в таких вещах для моего оперативно-аналитического комплекса… Кент увез с собой десятка два камней. Самое ужасное было то, что два из них он выломал из аппарата, надолго лишив меня возможности продолжать работу… Так вы предполагаете, что Кент погиб?.. Безусловно, фактов для такого вывода вполне достаточно! Но дело в том, что… не далее, как вчера, здесь в лабиринте был… Том Кент собственной персоной! О, я его сразу узнал, хотя он и страшно изменился. И был он не один, а еще с одним джентльменом. Да-с, думаю, что они-то и похитили ваше судно…

42
{"b":"120894","o":1}