Иона Овсеич засмеялся, просил передать, что из парткома порта товарищи обещали пару кило апельсинов и полдесятка итальянских лимонов, Аня поблагодарила, и разговор на том закончился.
Полина Исаевна тяжело дышала, воздух входил и выходил изо рта с хрипами, щеки то западали, то вздувались, Аня поднесла подушку с кислородом, но больная махнула рукой: не надо, обойдется так.
Аня сказала, что ей пора на работу, и предложила позвать Клаву Ивановну. Нет, покачала головой Полина Исаевна, и стыдно, и обидно: мадам Малая почти на двадцать лет старше. Глупости, возразила Аня, эти старики в сто раз крепче и здоровее нас с вами, пусть посидит.
— Не насилуйте меня, не заставляйте! — вдруг заплакала Полина Исаевна, но быстро взяла себя в руки и велела Ане идти, а то опоздает из-за нее на работу.
Иона Овсеич вернулся с фабрики рано: еще не было девяти часов. Прямо от дверей он подошел к кровати, положил Полине Исаевне на лоб руку и сказал, что температура нормальная, а это уже хороший признак. Хороший, подтвердила Полина Исаевна и вспомнила анекдот про старого доктора, которого вызывали к больному, но доктор так закрутился в этот день, что попал уже к покойнику. Родственники, конечно, плакали, и доктор спросил: как покойный, потел перед смертью? Ему ответили, да, потел, и доктор сказал: это хороший признак, что покойный перед смертью потел.
— Полина, — нахмурился Иона Овсеич, — я не доктор и ты еще не покойница!
Да, ответила Полина Исаевна, она еще не совсем покойница, и хотела продолжить на эту тему, но Иона Овсеич больше не желал поддерживать разговоры про смерть, а предложил, лучше послушать, как сегодня наши комсомольцы и молодежь обсуждали у себя на активе почин московской комсомолки Лидии Корабельниковой. Такого огромного удовольствия, сказал Иона Овсеич, он уже давно не получал. Выступающие делали расчеты с цифрами в руках, а Зина Бондаренко, работает на конвейере, посмотришь со стороны, самая обыкновенная девушка, не побоялась резануть всю правду своим товарищам в глаза: «Мы считаем здесь экономию на килограммы и метры, а надо на граммы и миллиметры, иначе опять получится: ах, это кусочек, кусочек не в счет!» И самое главное, молодежь сама, никто со стороны не подсказывал, делала вывод, что так и только так мы можем прийти к коммунизму.
Полина Исаевна сказала, что она заранее во всем согласна с этими комсомольцами, но просит говорить потише, а то у нее в голове звон стоит, как будто на колокольне.
— Полина, — опять рассердился Иона Овсеич, — мне совсем не нравится твое упадническое настроение. Немцы, какие они ни есть, придумали одну хорошую поговорку: «Деньги потерять — ничего не потерять, дух потерять — все потерять».
Когда Иона Овсеич немного успокоился, Полина Исаевна спросила, где он сегодня обедал и, вообще, обедал ли.
— О, — воскликнул Иона Овсеич, — это для тебя самое главное: работай, чтобы иметь на кастрюлю супа, а потом скушай этот суп, чтобы иметь силы заработать на новую кастрюлю!
Полина Исаевна сказала, так можно перевернуть любое слово и получится, что вообще питаться не надо, и отдыхать не надо, и здоровья не надо, а надо только одно: с утра до ночи круглые сутки работать и вкалывать.
— Вкалывать! — повторил Иона Овсеич. — Мне нравится этот жаргон, особенно в устах учительницы. Не трудиться, не работать, а вкалывать!
Иона Овсеич разжег примус, чтобы закипятить воду для ужина и на ночь в термос: больной может потребоваться грелка, компресс или просто захочется стакан чаю с лимоном. Полина Исаевна сказала, зачем возиться сейчас с керосином, копоть, вонь, шум, надо включить электроплитку, будет на пять минут позже, зато чисто и аккуратно.
Иона Овсеич ответил, что только позавчера в райкоме был как раз об этом разговор, а сегодня по всему городу в каждом подъезде наклеено объявление, чтобы экономили электроэнергию. Полина Исаевна сказала, она понимает, но если у человека экстренный случай: тяжело заболела жена, а он пришел усталый с работы…
— Полина, — перебил Иона Овсеич, — не надо разводить здесь фальшивую демагогию и жалость: если бы я не мог, я бы не делал, а раз делаю, значит, могу.
— Ой, Дегтярь, Дегтярь, — громко вздохнула больная.
Иона Овсеич заварил чай, почти целая ложечка на стакан — большая нагрузка для сердца, но зато сразу дает бодрость, — бросил ломтик лимона, чай немного потерял прежний янтарный цвет, и выпил без сахара, в три глотка, как будто сутки мыкался в пустыне.
— Ах, — Дегтярь громко хлопнул и с силой растер ладони, — люди пьют вино, водку, спирт, а лучше стакана крепкого чая ничего на свете нет!
Полина Исаевна хотела подняться, чтобы поставить на огонь котлеты и макароны, а то ее Дегтярь будет доказывать, что и в холодном виде вкусно, но в этот раз она ошиблась: он дал обещание сделать все по-людски и просил ее спокойно лежать.
Котлеты были чуточку пережарены, корочка громко хрустела на зубах, Иона Овсеич ел с аппетитом, положил в рот ложку квашеной капусты, захрустело еще громче, больная попросила, чтобы он жевал с закрытым ртом и немного тише.
— Полина, — Иона Овсеич насупился, — кажется, я у себя дома.
Поужинав, Иона Овсеич положил посуду в горчичный раствор, чтобы хорошо отмывался жир, прополоскал, вытер полотенцем и поставил в буфет. Полина Исаевна умоляла его съесть на десерт один апельсин и клялась своим здоровьем, что он съест, но в ответ Дегтярь только рассердился и просил оставить это кликушество.
За целый день на фабрике Иона Овсеич не успел развернуть газету, и сам дал себе оценку: если партийный работник начинает свое утро с того, что не успевает прочитать передовую «Правды», такого надо гнать в три шеи.
— Не грызи себя, — сказала Полина Исаевна, — по-моему, ты можешь написать статью не хуже, чем сам редактор.
Иона Овсеич повернулся спиной к кровати и углубился в чтение. За полчаса он внимательно ознакомился с материалами по вопросам партийной жизни, экономики, а также советского строительства и дошел до четвертой страницы. Тут он высоко поднял брови, губы сами зашевелились, в глазах росло удивление, громко засмеялся и сказал:
— Поразительное происшествие! В Казахстане на дикой тропе встретились два матерых хищника: медведь и тигр. Кто бы, ты думала, победил: конечно, тигр? Ничего подобного! Косолапый его так помял, что тигр испустил дух тут же на месте. Но косолапый тоже получил смертельные раны, и его нашли мертвым в полутора километрах от места сражения.
Дегтярь засмеялся опять и откровенно признался, что из другого источника просто не поверил бы: тигр — это же почти лев, царь зверей!
— Вот тебе, Полина, и царь! — Дегтярь оторвался от газеты и повернул голову.
Полина Исаевна лежала с закрытыми глазами, на лбу разгладились морщины, нос был желтый, свечной, с синевой по контуру, нижняя губа немного отвисла, над ней зияла черная полоса; Иона Овсеич почувствовал сильный удар в сердце, по животу разлился ледяной холод, он на цыпочках подошел к кровати, низко наклонился, прислушался, положил пальцы на лоб: лоб был твердый и круглый, как будто под пальцами голая кость.
— Полина! — закричал Иона Овсеич, голос вдруг осип, — Поленька, родная! Боже мой, что делать? Что делать!
Иона Овсеич подбежал к телефону, пальцы сильно дрожали и несколько раз попадали не туда, пока, наконец, не набралось ноль три.
— Скорая помощь! — закричал Иона Овсеич в трубку. — Давайте быстрее и не мешкайте: человек кончается!
От волнения Иона Овсеич забыл назвать адрес, сердитый женский голос потребовал, чтобы он перестал хулиганить, а то сейчас установят номер телефона и сообщат в милицию, и лишь тогда до него дошло, какая глупая неразбериха получается.
— Миленькая, — признал свою оплошность Иона Овсеич, — я виноват. Ради Бога, быстрее!
— Хорошо, — ответила женщина, — выезжаем: ждите у ворот.
Иона Овсеич спустился вниз, но по дороге вспомнил, что Полина Исаевна остается одна в комнате, поднялся опять наверх и постучал к Ане Котляр. Не говоря ни слова, Аня схватила коробку со шприцами и побежала к Полине Исаевне. Дегтярь на ходу объяснял, что ей сильно плохо, так еще не было никогда, но Аня не слушала, побежала еще быстрее, а у дверей, когда увидела с порога Полину Исаевну, на секунду оцепенела.
