Никуда кровососы не делись. Просто выход им завалили, а разобраться в хитросплетениях подземного убежища мутанты не смогли. Услышав шум и унюхав запах пищи, они, поплутав немного, вышли к месту работ егерей. Да только за спиной у солдат были холодные скалы Норвегии, раскаленные горы Греции и Мальты и год войны на Восточном фронте. Столкнулись две силы, не знающие страха и жалости, ни к себе, ни, тем более, к другим. Сцепились насмерть, уходить никто не собирался. Кровосос с отстреленной рукой, ударом ноги распорол живот автоматчику. Тот, не тратя последние секунды жизни на ерунду, выхватил кинжал и всадил его обидчику в глаз по самую рукоятку. Недаром на его клинке были отштампованы рунические буквы, сливавшиеся в надпись: «Германия превыше всего». Когда Викинг выскочил из-за угла, все было кончено. Три егеря сами легли на вырубленный в скале пол темного коридора, но и двух вампиров уложили рядом. Короткий кровавый след на нижний ярус показывал путь отхода последнего, матерого кровососа. Ушел. Раненый и голодный, скоро опять на охоту рискнет выйти. Перекрыли выход в основной сектор этажа пулеметным расчетом и стали тела погибших и туши мутантов выносить. Теперь точно знали, последний монстр там, в глубине укрепрайона.

Поднялись на поверхность. Серега после бессонной ночи еле шевелился. Бойцы его с неожиданным другом Заточкой в городке военном отсыпались, а он решил со всеми работать, по стахановски.

Тут поляки крикнули, что закончили с дверью. Ходит плита каменная бесшумно, и спуск перекрывает без единой щелочки. Заказал Викинг ведро бетона и болтов с гайками ненужных две пригоршни. Получив требуемое, приступил к настенной мозаике. Память решил о себе оставить в веках. Несколько тысяч лет назад, хорошо поевший неандерталец, взял в руки уголь из прогоревшего костра и провел по стене пещеры первую линию. Так началась история искусства. Сейчас его гены вели за собой Викинга.

Серега в углу прикорнул, сломался. Остальные сидели рядом, за процессом наблюдали. Четвертый интернационал просто. Поляк, еврей, украинец и неизвестно кто. Дедушка с бабушкой со стороны отца — белорус и эстонка, со стороны матери смешались молдаванская и русская кровь. Викинг всегда затруднялся, когда в анкете встречал графу «национальность». У сталкера вышел красивый лозунг.

«Привет Долине от Викинга. 1942».

Тут и гаечки кончились. Тогда он краской написал: «Замок Вольфштайн».

— Вот, подсказку оставили, — довольно сказал командир.

— Сколько же народа погибло за это золото, — со вздохом сказал печальный еврей.

— Империи гибли. Инки и майя. Кровавые ацтеки. Испания из центра мира превратилась в задворки Европы. Исчезли Русская, Германская, Австро-Венгерская и Османская империи. На наших глазах были захвачены Голландия, хозяйка половины Азии и великая Франция. И везде текли реки крови, и звенело золото. Люди гибнут за металл, Сатана там правит бал.

— Да. По делу уезжал купец, и находил в пути конец. Достигло крайнего размаха укоренившееся зло. Все потеряли чувство страха. Жил тот, кто дрался. Так и шло, — вспомнил классику ротмистр, дополняя командира.

— Старшие «Фауста» цитируют, — пояснил Гнату Остерман. — Вопрос заключается в том, сколько еще предстоит крови пролить. Как бы союзники не передрались между собой. Взгляды у них нехорошие.

— За своих людей я уверен, — нахмурился пан Вацек.

Викинг молча поморщился. Видел он вчерашних верных друзей, стреляющих в спину из-за дешевого «выверта». Даже в этой компании, где все относились к нему на редкость хорошо, сталкер не рискнул бы ни за кого поручиться. Темна вода в облаках и душа человеческая.

Тут за себя не можешь отвечать.

Проснулся вчера ночью от дикой мысли. Двинуть в Берлин, пристрелить фюрера, поставить канцлером нормального человека, заключить быстро со всеми перемирие и зажить в свое удовольствие. А Киевскую область с Чернобылем прибрать себе. Стать гаулейтером или первым секретарем обкома, в зависимости от того, кому земли отойдут.

Или Степу Бандеру из немецкой тюрьмы освободить, пусть независимое государство строит. А то со времен Киевской Руси и полста лет не наберется, когда на этой земле хозяев чужих не было. Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет.

Полчаса с открытыми глазами лежал, на голых девчонок смотрел, те одеяла поскидывали, лето в разгаре. К чертям судьбу мира, ему и так слишком повезло. Свое бы сохранить. Закрыл глаза и до утра на одном боку, не пошевелившись, проспал. А ведь были мысли в голове, от себя не скроешь. Хотелось клячу истории пришпорить.

— Каратели затихли. Подозрительно это, — сказал простой паренек Гнат.

— Даже комендант не знает, что они в район прибыли. Хорошо, что Эрих Гестапо с нами, помог их от связи отрезать, — оценил ситуацию ротмистр.

— Да, нужный человек на своем месте иногда полезнее танковой дивизии, — согласился Викинг. — Кузнецов Николай Иванович, в немецком тылу работал под фамилией Зиберт. Шесть генералов ликвидировал, информацию добывал высочайшего класса. Его работу целый партизанский отряд обеспечивал. В город на разведку прямо из леса ходил. С анкетой у него что-то не то. Так и погибнет в сорок четвертом простым партизаном, без воинского звания. И награду единственную получит посмертно. Зато начальство его орденами всю грудь закрыло. Так что, ребята, давайте думать о себе. Правители наши пусть послушных рабов в другом месте поищут.

Функ явился, пригласил на похороны. По совету Викинга, могилы выкопали в укромном месте, куда случайно не забредешь. Поставили кресты над погибшими в бою с кровососами егерями, дали три залпа, водки выпили. Немцы с удивительной скоростью перенимали привычки славян.

Что мы имеем, подумал сталкер. Укрепрайон законсервирован. Остался один вход, он же выход, через дот в скале. Золота подняли тонн сто. Осталось раз в десять больше. Под землей ему радиация не страшна. Кровосос блокирован в левой половине второго этажа. Там и подохнет. Интересно, сколько он сможет без еды протянуть? Каратели должны исчезнуть бесследно. Болота тут глубокие, не вопрос. Пусть Краузе строит посадочную полосу и начинает радовать своего босса. Нам за работу тонн десять, пятнадцать, двадцать, Викинг, стоять! Пять-семь, и хватит. Купим в сорок шестом контрольный пакет акций концерна «Мерседес» и будем жить-поживать. Добра наживать. А дети пусть компьютерами и сотовой связью займутся.

Коридор перед пулеметным расчетом засыпали пустыми консервными банками. Старая армейская хитрость. Будь ты трижды невидимка, если летать не умеешь, ногой зацепишься. Загремит жесть, тут пулемет из тебя, то есть из него, решето и сделает.

Мы- то с тобой этот фокус знаем, не попадемся, брат сталкер.

А кровососа и других тупых животных нам не жалко. Поделом им.

Сменили расчет пулеметный. Решили время дежурства сократить в два раза, через час замену делать. Прохладно в скале, темно, страшно. Неуютно, короче. Да и устаешь, все время броска из казематов ждать. Людей хватает, так в чем же дело?

Завершение этапа работ решили достойно отметить. Поляки смотрели на убитых монстров с пугливым недоумением и украдкой крестились. Оставив дежурное отделение в карауле, все отправились в Чернобыль. Тащить в родную деревню сорок изголодавшихся мужчин не захотел даже ротмистр. Об остальных и говорить нечего. И в городе можно развлечься. И у коменданта талонами на посещение борделя разжиться. Не в Красной Армии, где ППЖ только командиру роты положена. Походно-полевая жена, если кто не понял, по совместительству санитарный инструктор. Или связистка. А солдаты и так проживут, им недолго. До первой, край до второй атаки. А потом в госпиталь. Там, в банно-прачечном батальоне и оторвутся по полной программе перед выпиской. Часовые в доте устроились, и местность стала выглядеть пустынной и безлюдной, как земля до начала времен. Заподозрить наличие подземного форта не смог бы ни один посторонний наблюдатель.

Из кустов выдвинулись разведчики зондеркоманды и, развернувшись в цепь, направились на поиски знакомого им люка.