— Кому интересно, где склад был, — говорю громко, — бегите на завод, там кланы его делят. Бинтов там много, могут оставить. Или за помощь в переноске тяжестей рассчитаются.

Половину сталкеров, как ветром сдуло. Любопытные ребята, все им интересно. Особенно, посмотреть на дружбу «Свободы» и «Долга».

Ко мне мастер подошел.

— Ты зачем человеку ногу сломал? — спрашивает.

— Прости, — отвечаю, — не знал, что у него кость хрупкая. Он себя так нагло вел, как танк бронированный. Тебе рассказали, что я два раза просил его мой стул-ящик на место поставить?

И смотрю на него широко открытыми глазами. Дело чисто личное, мне нахамили, я наглеца на место поставил. А сталкеров и в мыслях не держал припугнуть. Случайно получилось. Гляжу, поверил.

— Сержант двоих одиночек избил и ограбил. Все под ноль. Голые пришли.

— На Янтарь ему ходу нет. Не пустит его Сахаров в купол. Только у Сидоровича все может продать. Связи нет, не предупредишь. Однако с двумя потасканными стволами в такую дорогу не пойдешь. Их трое. Дичи на Янтаре и Дикой Территории нет. Одни слепые псы и снорки. Мясо радиоактивное, несъедобное. Банку тушенки в день им надо чтобы просто от голода не умереть. Человечек у них здесь есть, купленный или запуганный, неважно. Это с его подачи разговор о складе пошел. Сержант поживиться хотел. Не вышло, однако. Если дня три на завод никто не пойдет, им придется уходить. Поговори с народом, объясни положение вещей. Завтра с нашими парнями идешь?

— Завтра не могу, — говорит. — Человека жду, встречу здесь назначили. Похоже, что он в Зону войти не смог, но срок, оговоренный, надо выдержать.

Сам он так и не представился, и кого ждет, не сказал. Это нормально. Здесь чтят права граждан на личную тайну. Можно было у Информатора спросить, только зачем? Мастер пошел с людьми разговаривать, пострадавший с ногой переломанной, из бара был выдворен вышибалой. Правильно. На входе нет таблички: «Приют для убогих». Береги здоровье, приятель, пока оно есть. Будь осторожен, следи за собой.

Все сталкеры, выбегавшие на прогулку, вернулись в бар. Пришло время для вечернего шоу. Скрип с Информатором все обставили, как надо. Выстроили пятерку сталкеров с плохим оружием в центре бара в шеренгу по алфавиту. Батон первый стоит, Ярл последний. Интересно, откуда у рядового сталкера такое лихое прозвище? Сам придумал или помог кто? В контейнер пять патронов автоматных бросили, четыре простых, один бронебойный. Кто его достанет, тому и счастье. Поднял Скрип контейнер над головой, и пошел вдоль строя, чтоб, не глядя, тянули. До Ярла понятно не дошел. Третий, стоявший посередине, вытащил патрончик заветный. Сразу автомат и сто двадцать патронов обычных получил взамен. Четыре рожка.

А вниманию публики было представлено второе отделение домашнего спектакля режиссера Скрипа. Нас построили. Информатор в строй встал четвертым. Сила. Черная цепочка пересекла подвал напополам. Перед нами встал Гвоздь.

— Клянусь защищать членов клана «Сталь», его интересы и права псов!

Коротко и понятно. И в любую драку ввязаться можно. Они обидели псов! Не веришь? Пошли, спросим. Хорошо сформулировано. Чувствуется ум аналитика.

На плечи Гвоздю накинули черную кожанку, в руки дали голубой переливающийся шарик. За столами зашептались. «Вспышка, вспышка». С виду не отличишь, но это «слеза». Какая, сам не скажу, не потрогав. Патроны пачками, аптечки военные стопкой. Новый клан демонстрирует богатство и силу. Имеем право.

Стали по стаканам разливать, Скрип свой отодвинул.

— В час ночи Петренко встречу назначил. Будем общую позицию по торговцам вырабатывать. С Милитари Скряга придет.

Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Вот и наш босс становится трезвенником. Сообщил он сталкерам, что работают завтра там же. Про удачу не забыл добавить. Она, мол, всегда с нами. Гвоздь своим товарищам выпивку поставил. Новой кожей хрустит. Тут нам неожиданно подарки принесли. От Филина костюм клана «Броня Долга». И от анархистов «Защитник Свободы». Плюнул я на имидж, переодел народ в серьезную одежду. Стилет взял «Защитника», Пика «ветер Свободы», мне «Броня» досталась. Черную кожу в кладовку сложили, для парадов и новичков. Картинка красочная получилась. За одним столом сидели черные плащи, анархисты пятнистые, и «долговец» с ними. Чаевничали после ужина. Время к полуночи клонилось, а я спал два часа. В глаза будто песка насыпали, и водило слегка. Две ночи не спать можно, но повод для этого нужен серьезный. Парни еще долго будут веселиться, а потом Скрипа с новостями ждать, в комнате не уснешь, приставать будут с разговорами, поэтому пожал всем руки, кинул в рюкзак все восемь «слез огня» и шесть «Пленок». «Колобок» и так у меня все время на поясе висел. Приготовился к выходу на Агропром. Снаряжение проверил. Аптечек десяток, бинтов две упаковки, четыре укола. Еды немного. Винтовка за спиной, «Гадюка» на плече, мутантов гонять. К ней триста патронов. Не научился я короткими очередями стрелять, нажму на курок, а отпустить забываю. Моя вина, дайте мне пепла, весь обсыплюсь. Пожал всем руки, мне плечи отбили, хлопая. Выбрался на свежий воздух, стал место для ночевки выбирать. Под крышей и от людей подальше. И близко. Через полчаса на ходу усну, буду, как лошадка, стоя спать. А не пойти ли мне на завод? На втором этаже перехода, где костюм нашел, вполне уютное место. Залягу у дальней стены, и высплюсь, наконец. Решено.

Часовые на выходе честь отдали. Шутят, паршивцы. Ответим.

— При возвращении встречать громкими криками и цветами. Наличие оркестра приветствуется, — говорю требовательно, только глаза не открываются.

Да и не к чему. Все равно темно, на ощупь идешь. Они смеются позади, а я уже на завод ушел. Привет «Росток». Принимай гостей на ночлег. Добрался, залез в спальник, и как в вату провалился. Нет меня. Будите проходить мимо, проходите.

Проснулся я от запаха табачного дыма. И тут достали. Песок из глаз убрали, но спать хотелось, аж скулы свело. Было желание выскочить с диким воплем. Испаскудили все, изверги, ведь написано: «Не гадь». Нет, только собирался. Напишу. Кто у нас в теремочке живет? Хорошо бы Сержант на утренний лов одиночек пришел. Сразу бы вопрос закрыли. Самоуверенный я стал, не к добру это. Волк и Призрак, Данцигер и Клык, были ребята не промах, гораздо крепче меня, и где они? Идут по просторам верхней Зоны и смотрят на нас. Или нет.

Один человек сидит в нижнем коридоре и курит. К нему направляются от Бара через двор двое. Один опирается на самодельный костыль. Будет знать, как не надо поступать. Хорошо, что я ему ногу сломал. На Баре за любым углом чужие уши могут оказаться, народу много, там им не посекретничать, а далеко идти не может. У них те же требования были к месту, что и у меня. Недалеко и одиноко. Вот и совпало. Кто же курит? Если абрек Кровник, то первая пуля ему. Увертлив, как уж.

— Чего звал? Какие разговоры в три часа ночи? — недовольно пробурчал калека.

— Да, давайте прекращать эту ерунду, — сказал второй гость.

Это он разговор продолжал в баре. Точно, он умнее одноногого.

— Скажи Сержанту, что обещания его ничего не стоят, так что, он сам по себе, мы сами по себе. Расстанемся без скандала, делить нечего.

— Может, вы ему это сами скажете? — заговорил курильщик.

Знакомый голос, кто-то из сталкеров. Ну, почему у меня слуха нет!

— Легко, Батон. Зови, — предложил второй.

Да, да! Зови и Абрека не забудь. Батон, сволочь, целый день с нами, денег полные карманы, вот он человек Сержанта. Никогда бы не подумал. У него обрез. Лишь бы эти не наделали глупостей от неожиданности. Их надо уберечь, невредные ребята, сами одумались. Лишь бы под случайную пулю не подвернулись.

— Для вас и меня хватит! — и выстрел, как грохнет! Не хуже гранаты!

— Ну, что, понял, кто ты на этой земле? — Батон калеку с перебитой ногой спрашивает. Явно, стволом в него тычет. Для убедительности.

Пока в ушах от выстрела звенит, я вдоль стеночки к лесенке крадусь.