Полная темнота коридора не мешала сталкеру ориентироваться: ему просто некуда было деваться. Мало того, темнота помогла капитану чуть позже найти выход. Когда завал закончился, Выпь съехал по осыпи вниз и вновь потерял сознание в непроглядной тьме.

Блаженное забытье закончилось неожиданно. Капитан пришел в себя от того, что кто-то его ощупывал. Сталкер открыл глаза и увидел перед собой уродливое лицо бюрера. Сверху пробивался свет, наверное, там наступил день. При тусклом освещении карлик выглядел еще более отвратительно, чем обычно. Как ни странно, бюрер был один. Обычно карлики-телекинетики кочуют по подземельям целыми таборами, устраивая стойбища в подземных залах. Этот же был без компании. Капитан слышал, что перед сменой стоянки бюреры, как крысы, высылают вперед разведчиков. Наверное, с одним из таких пионеров Выпь и столкнулся.

Увидев, что человек очнулся, бюрер заволновался, что-то пробурчал и отодвинулся на безопасное расстояние. Карлики страшны в отдалении, когда они могут в полную силу проявить свой талант к телекинезу. В рукопашной бюреру не победить человека. И мутант и человек это понимали. Поэтому карлик пытался отойти еще дальше, чтобы дать себе пространство для маневра, а человек, наоборот, старался подползти к карлику ближе. Из оружия у сталкера был только последний факел, оставшийся после экскурсии по туннелям и нож, который обожженные руки не в состоянии были удержать.

Выпь, пока подбирался к бюреру, успел достать пластиковую трубку факела. Как только он смог это сделать, то тут же остановился и попытался активировать устройство. Получилось это только с третьего или четвертого раза. За это время карлик отошел метров на десять и уселся, разглядывая добычу, которую уже считал своей, но которая, неожиданно, внесла коррективы в его планы. Камни вокруг телекинетика мелко подрагивали — мутант решал, какой из них первым отправить в голову сталкера. Выпь такой возможности ему не предоставил.

Факел ярко вспыхнул, на секунду залив светом комнату. Бюрер, не ожидавший подобной подлости, заверещал, и попытался сбежать, но сослепу уткнулся в каменную глыбу, упавшую с потолка. Капитан размахнулся и кинул горящую трубку в мутанта. Та попала на вонючий балахон, служивший карлику одеждой. Загореться тряпье, конечно, не загорелось, но обжигающее пламя факела завершило процесс деморализации противника, и тот бросился наутек, сбивая со стен отсыревшую штукатурку.

Капитан перевел дух и осмотрелся. Неровный свет, проникающий в комнату сверху и факел, догорающий в отделении, позволили понять, что сталкер находится в вентиляционном коллекторе, на небольшой глубине. Проход, где скрылся мутант, был не виден за пламенем факела, но Выпь не сомневался, что вскоре оттуда пожалуют собратья обиженного карлика.

Потолок в комнате в одном месте обвалился, давая возможность смотреть на хмурое небо Зоны. Однако выбраться этим путем не представлялось возможным — слишком высоко. Даже, будь капитан абсолютно здоров, без веревки и крюка это у него не вышло бы. А сейчас, с обожженными руками и спиной, ослабленному длительными скитаниями по подземельям, сталкеру оставалось надеяться только на чью-то помощь. Несмотря на безвыходность ситуации, Выпь нашел в себе силы, чтобы обойти комнату. К его огорчению, еще только один коридор был открыт для прохода — тот, где скрылся бюрер. Идти в ту сторону, значило стопроцентно угодить в гости к семейке этих детей подземелья. Понимая, что больше ничего сделать он не в силах, капитан заполз на обвалившуюся землю под дырой в потолке и принялся ждать одного из неизбежных концов. На спасение он рассчитывал меньше всего, но, все равно, такая надежа еще теплилась у него в душе.

Мы нашли раненого сталкера совершенно случайно, возвращаясь с Охотником от Мертвого города. Мне приспичило отойти, и я заглянул в ближайшие кустики. За ними оказался провал в земле. Вместе с Охотником мы решили его осмотреть и наткнулись на капитана, вновь впавшего в забытье. Если бы не бред, которым на сей раз сопровождался обморок, я решил бы, что сталкер мертв. Но тот, хоть и был без сознания, шевелился и что-то говорил воображаемому собеседнику. При этом, обожженные пальцы сжимались, будто в них было оружие: Выпь продолжал неоконченный бой.

Мы достали сталкера из подземелья. Костюм свидетельствовал, что перед нами военный. Когда с раненого сняли шлем, то Охотник (я к ученым еще не был вхож) узнал в нем начальника охраны лагеря на Янтаре. Мы привели капитана в чувство. Как только он смог членораздельно говорить, сталкер попросил нас доставить его обратно в лагерь. Но мы не рискнули. По одной простой причине: до Болотного Доктора было значительно ближе, чем до ученых. До Янтаря раненый не дотянул бы, это точно. У нас даже не было уверенности, что мы сможем донести его живым до болот. Понимая, что может не дожить до квалифицированной помощи, капитан, подробно рассказал нам о своих приключениях в «Х-18». Сил для рассказа у него не было, поэтому Выпь то и дело просил нас вколоть ему стимулятор. Как ни пытались мы с Охотником убедить его помолчать и сберечь остатки энергии, капитан, памятуя о долге, упорно отказывался. Счастье, что у сталкера был могучий организм. Он выдержал переход. И счастье, что мы встретили Доктора на краю болот. Тот будто знал, что мы несем к нему тяжелораненого, и вышел нам навстречу.

Странно, что капитан предлагал мне и Сержу спрятаться лаборатории. Выйти оттуда, если военные объявят полномасштабную охоту на нас, можно будет только тем же путем, которым воспользовался когда-то Выпь. Другие о проходе через вентиляцию не знали. Капитан как-то сказал, что умолчал о подземных коммуникациях, сославшись на частичную потерю памяти. Зачем, правда, он так поступил, Выпь и сам объяснить не мог. Так что, если ничего не случилось, у нас есть шанс выбраться из долины. Правда, шанс призрачный. С другой стороны, иного пути у нас не было: через полчаса все остальные проходы будут блокированы спецназом.

Как я уже говорил, рассвет только занимался, и в долине висел плотный туман, не позволявший организовать прочесывание местности. Медленно, сверяясь с данными GPS и ПДА, мы продвигались в сторону предприятия, в подвалах которого пряталась лаборатория.

Минут через двадцать после нашего ухода появился и стал нарастать рокот вертолета. Судя по всему, винтокрылая машина прилетела за нами одна. У меня ожил радиосканер, настроенный на военные частоты:

— «Ноль-семь», ответь «Утесу».

— «Утес», я «Ноль-семь». В канале.

— Доложи обстановку, «Ноль-семь».

— Мы на подходе, через минуту высаживаем десант. Как понял?

— «Ноль-семь», я «Утес», понял тебя хорошо. Покружи над долиной.

— «Утес», я «Ноль-седьмой». Сильный туман, у земли видимость ноль. Снижаюсь, начинаю десантирование.

Рация замолчала. Рокот турбин превратился в гул, теряющийся в тумане. Мы с Сержем прибавили шаг, насколько это было возможно. Нам необходимо было добраться до дороги, которая шла по насыпи прямо к въезду на территорию производственного комплекса. Мимо нее мы даже в тумане не промахнемся. А дальше нам придется двигаться вдоль насыпи, на границе с туманом, чтобы избежать встречи с военными с одной стороны и не проскочить мимо лаборатории с другой. Сто баксов против теплого пива, что вояки еще не в курсе про наше отсутствие в лагере. Как только это вскроется, часть десанта запрыгнет обратно в вертолет и рассредоточится по холмам, закрывая нам выходы. Начнут, скорее всего, с дорог на «Росток» и к Мертвому городу. Второй момент мне совсем не по душе, так как этот сектор слишком близко ко входу в «Х-18». Надо успеть спрятаться до того, как сектор перекроет спецназ.

Военные достаточно быстро сообразили, что мы сбежали.

— «Утес», я «Ноль-семь», на связь! — пророкотал в ухо сканер.

— «Ноль-семерка», я «Утес», слушаю.

— Гостей нет, повторяю, гостей нет. Жду инструкций.

— «Ноль-семь», переходите ко второму варианту. Подтвердите.

— «Утес», я «Ноль-семь», второй вариант принял. Начинаем работу.