— Не смей так больше делать, — сердито сказала она. — Чего ты хватаешь людей на улице?

Кертис расплылся в улыбке.

— Кертис, добрый монстр, — проворчал он своим «игральным» голосом. — Добрый! Не кусает, ест только печенье. — Он похлопал себя по круглому животу. — Смотри!

Таинственно улыбаясь, он проковылял к грузовику и приподнял брезент, занавешивающий кузов сзади.

— Зачем? — неохотно спросила Харриет, но вдруг насторожилась. Этот запах нельзя было спутать ни с чем. — А что там?

Кертис ухмыльнулся и потащил на себя брезент, закрывающий ближайшую корзину. Господи Боже! Змеи! Да сколько! Всех мастей и размеров — щитомордники и гадюки, маленькие гремучки и здоровенные змеюки наподобие удавов. Все это месиво кишело, шипело, извивалось, переползало друг через друга, то там, то сям над общей массой вдруг поднималась белая треугольная головка со слепыми глазами и, шипя, высовывала острое жало. Харриет в испуге отпрянула.

— Не добрая змея, — сказал Кертис за ее спиной. — Нельзя трогать. Змея кусит! — Он собрал в горсть пальцы и несколько раз ткнул в сторону Харриет, показывая, как именно змея будет ее кусать. Харриет застыла перед корзинами, не в силах поверить своим глазам. На корзинах были прикреплены куски картона, испещренные странными символами: кресты, черепа, солнце, луна, звезда Давида. На других были наклеены выцветшие фотографии: гробы в окружении печальных семейств, сельские мальчики со змеями в руках на фоне костров. На одной фотографии была изображена прелестная девочка, стоящая на коленях, молитвенно сложив руки. На ее голове лежала свернувшаяся в кольцо гадюка, хвост которой свисал ей на плечо. Над фотографией красовалась надпись из букв, вырезанных из газетной статьи:

В стоящей отдельно вертикальной корзине, распустив капюшон, покачивалась настоящая королевская кобра. Глаза ее, древние глаза рептилии, смотрели на Харриет не мигая. В них отражались джунгли, разрушенные храмы инков, тайные ритуалы, равнодушная, практичная жестокость и мудрость, идущая из глубин веков. Харриет знала, что на обратной стороне капюшона изображены слова Брахмы, начертанные им, когда Первая Кобра мира распустила над ним свой капюшон и защитила его от солнца.

Со стороны дома раздался невнятный шум — хлопнула входная дверь. Харриет вздрогнула и перевела взгляд на окна второго этажа. В первый раз она заметила, что они затянуты изнутри какой-то металлизированной пленкой. Почему-то это вызвало у нее такой же необъяснимый страх, как и кобра. Пока Харриет завороженно глазела на окна, Кертис подошел к ней совсем близко и теперь водил перед ее носом рукой, изображая змею. Очень медленно он раскрыл собранные горстью пальцы и зловеще прошептал:

— Монсссстр… — а потом быстро собрал пальцы вместе, изображая бросающуюся змею: — Кусь! Кусь!

Со стороны дома опять послышался шум — не иначе, мистер Дайл спускался вниз. Харриет оглянулась, ища путь к отступлению, но тут Кертис опять сжал ее запястье железной хваткой и потащил к двери в дом. На секунду Харриет растерялась, но быстро пришла в себя и попыталась вырваться — тщетно. Она извивалась, лягалась, пыталась упираться, но с Кертисом ей было не справиться. Внезапно ее осенило:

— Кертис! — взвизгнула она. — Гляди, у тебя шнурки развязались!

Кертис остановился как вкопанный, ослабил хватку и невольно взглянул вниз, а Харриет собрала все силы и бросилась бежать.

— Они путешествуют вместе с карнавалом, — сказал Хилли своим раздражающе авторитетным тоном, как будто он знал все обо всем. Они с Харриет сидели у него в комнате, закрыв дверь. Почти все предметы здесь были или черного, или золотого цвета — цвета «Святых Нового Орлеана», любимой команды Хилли.

— Не думаю, — с досадой проворчала Харриет, расчесывая комариный укус на колене. Через закрытую дверь доносились приглушенные ритмичные удары — это Пембертон у себя в комнате слушал музыку.

— На змеиной ферме тоже висела куча фотографий и все стены были разрисованы, так что они точно оттуда!

Харриет с сомнением покачала головой. Ей сложно было это объяснить, но она нутром чувствовала, что загадочные знаки и картинки на корзинах не имели отношения к грубо намалеванным изображениям змей, которыми славилась змеиная ферма.

— Ну а кто же они такие, по-твоему? — с вызовом спросил Хилли. Он раскидал по полу наклейки от жвачек и теперь сортировал их по сериям. — Может, они мормоны? Там, у Дайла, снимают квартиру мормоны.

— Мммм.

Мормонские мальчики, что жили на первом этаже в доме мистера Дайла, были довольно бесцветной парочкой. К тому же они существовали совершенно изолированно от общества, у них даже работы не было.

Хилли сказал:

— Мой дедушка говорит, что мормоны верят, что они живут на другой планете и отправляются туда после смерти. А еще у них может быть больше одной жены.

— У тех, что снимают у мистера Дайла квартиру, вообще нет жен.

Однажды они пришли к Эдди, когда Харриет была у нее в гостях. Эдди налила им лимонада, подала печенье, внимательно выслушивала в течение двух часов и отправила восвояси с миром. Потом она заявила Харриет, что эти мормоны — «вполне симпатичные молодые люди, только верят в ужасную чепуху».

— Эй, а давай позвоним мистеру Дайлу, — вдруг сказал Хилли.

— Это еще зачем?

— Ну, типа притворимся, что мы — жильцы, спросим, что у них там происходит.

— Какие еще жильцы?

— Ну не знаю какие. — Он бросил ей наклейку — зеленый монстр с налитыми кровью глазами за рулем машинки для гольфа. — Тебе нужна такая? У меня две одинаковые.

— Нет, спасибо. — Глупо, подумала Харриет, что Хилли заклеил все окна этими идиотскими наклейками. У него в комнате всегда темно — солнце вообще туда не попадает. Умереть с тоски можно в такой комнате.

— Ну ладно, тогда позвони Эдди. Она наверняка знает что-нибудь про мормонов.

Внезапно Харриет поняла, почему Хилли разобрала такая охота звонить всем подряд: на столе красовался новый телефонный аппарат — трубка была спрятана в черном с золотом шлеме «Святых».

— Если они думают всякие глупости про свою собственную планету, — сказал Хилли, кивая на телефон, — кто знает, что еще они могут воображать? Может, они и змей для чего-то используют?

Поскольку собственных идей у Харриет не было, она взяла трубку и набрала номер Эдди.

— Алло? — Эдди ответила после второго гудка.

— Эдди, — сказала Харриет в шлем, — что мормоны думают о змеях?

— Харриет, это ты?

— Ну, может быть, они их держат дома, как домашних животных? Или разводят, как коров?

— С чего ты это взяла, милочка?

После неловкой паузы Харриет сказала:

— По телевизору показывали про них передачу.

— Вот уж не знала, что ты увлекаешься змеями! Помнится, кто-то вопил: «Спасите меня, спасите!», завидев крохотного ужика у себя во дворе.

Харриет пропустила этот низкий выпад мимо ушей.

— Знаешь, — продолжала Эдди, — когда я была девочкой, мы много слышали о лесных проповедниках, которые дрессировали змей. Но они не были мормонами, просто жили в лесах — странноватые люди. Кстати, Харриет, ты можешь прочитать «Этюд в багровых тонах» сэра Конан Дойла, там немало сказано о мормонах и их обычаях. По-моему, после папиной смерти все собрание сочинений Конан Дойла осталось у Тэт. А может, у меня на чердаке, в той коробке, где Коран и Конфуций?

— Эдди, я бы хотела побольше узнать об этих людях со змеями…

— Харриет? Я не слышу тебя. Откуда ты звонишь?

— Я у Хилли в комнате.

— Странно, а кажется, будто ты разговариваешь из туалета.

— Нет, просто здесь телефон такой странной формы… Эдди, где можно найти этих людей?

— В лесах и горах и заброшенных местах, вот все, что я знаю, — с пафосом произнесла Эдди.

Как только Харриет повесила трубку, Хилли воскликнул:

— Я вспомнил! Эти мормоны живут на первом этаже! Значит, второй этаж снимает кто-то другой.