Характеризуя «Русскую мысль», необходимо сказать несколько слов о ее «главном акционере», которому был доверен ее контрольный пакет. Серафим Николаевич родился в 1929. Он был сыном Николая Леонидовича Милорадовича (1889–1954) и княжны Ольги Юрьевны Трубецкой[68] (1890–1966). Являясь германским подданным, Серафим Николаевич закончил русскую гимназию в Париже, иезуитский колледж и Сорбонну. Сотрудничать в «Русской мысли» начал в 70-е годы, некоторое время занимал пост главного редактора, затем входил в состав Редакционного совета газеты (39). Как явствует из энциклопедического словаря А. И. Серкова, Н. Л. Милорадович был масоном. С 1973 г. он входил в Ложу Астрея (40), с 1977 г. — в Суверенный (державный) капитул Астрея (41), с 1980 г. — в Ложу совершенствования (Друзья любомудрия) (42), посещал ложу Германия (43). Из числа его собратьев можно назвать М. В. Гардера, К. К. Грюнвальда, И. А. Кривошеина.
Михаил Васильевич Гардер (1916–1993) тоже был связан с редакцией «Русской мысли» и являлся одним из ее политических обозревателей. Уроженец Саратова, он эмигрировал в 1920 г., получил французское гражданство и, поступив на военную службу, стал офицером разведки, в 1964 г. в чине полковника вышел в отставку и занял должность советника при французском Инстиуте стратегических вопросов генерала А. Бофра (44).
Кроме М. В. Гардера и Н. Л. Милорадовича в «Русской мысли» сотрудничали и другие масоны: Георгий Викторович Адамович (1892–1972) (45), Владимир Леонидович Вяземский (1889–1960) (46), Валентин Платонович Зубов (1884–1969) (47), Михаил Германович Корнфельд (1984–1973) (48), Анатолий Михайлович Юлиус (1897–1977) (49).
Таким образом, мы снова выходим на масонские связи и, что самое главное, опять ведущие к В. Л. Андрееву, К. К. Грюнвальду, И. А. Кривошеину, Б. Б. Сосинскому.
Рассматривая деятельность А. И. Солженицына за рубежом, никак нельзя обойти вниманием Российский общественный фонд помощи политзаключенным и их семьям.
Обычно при характеристике этого фонда отмечается, что он был создан для помощи политическим заключенным и членам их семей, при этом молчаливо подразумевается, что речь идет об участниках диссидентского движения (50). Но вот что пишет А. И. Солженицын как учредитель фонда: по его словам, он с самого же начала «настоял, чтоб не следовать советско-образованской брезгливости» и, наряду с диссидентами, оказывать помощь «по старой статье 58-1, так называемым изменникам родины, куда лепили простых пленников» (51).
Действительно, статья 58-1а предусматривала наказание за такое преступление, как «переход на сторону врага» (52). По этой статье в свое время в лагерях оказались многие бывшие военнопленные. Однако к 1974 г., когда появился РОФ, почти все они давно уже были освобождены. И если кто-то из бывших военнопленных еще продолжал томиться за колючей проволокой, то не за «переход на сторону врага», а за совершенные во время войны преступления. Поэтому созданный нобелевским лауреатом фонд собирался помогать не простым пленникам, а военным преступникам. Как тут не вспомнить об традициях гуманизма, за продолжение которых учредитель РОФ получил Нобелевскую премию.
По этой же статье проходили и те, кто обвинялся в выдаче военной или государственной тайны, в шпионаже. Следовательно, «простые пленники» были упомянуты Александром Исаевичем только для того, чтобы их тенью можно было прикрыть «изменников Родины». Понять А. И. Солженицына нетрудно: одно дело помогать участникам дисидентского движения, т. е. тем, кто страдал за свои взгляды, или же бывшим военнопленным и совершенно другое дело помогать тем, кто торговал интересами своей страны. Здесь, правда, перед нами снова возникает тень Иннокентия Володина. Возникает не случайно, так как иностранные спецслужбы стремились использовать диссидентское движение в своих целях, а некоторые диссиденты готовы были идти на любые виды сотрудничество с ними.
О том, что это был не абстрактный вопрос свидетельствует статья Э. Кузнецова и М. Хейфеца «Про шпионов», опубликованная на страницах журнала «Континент». Оправдывая в ней допустимость сотрудничества с зарубежными спецслужбами, авторы утверждали, что оно может включать в себя даже шпионаж: «Советская система, — писали они, — в состоянии войны с демократическим миром, а поэтому разведывательные операции против нее не только оправданы, но и жизненно необходимы» (53).
Поскольку развитие диссидентского движения в СССР соответствовало интересам зарубежных спецслужб, они были заинтересованы в деятельности РОФ. Еще в большей степени они были заинтересованы в том, чтобы РОФ оказывал помощь не только диссидентам, но и тем, кто привлекался за измену Родине, шпионаж и т. д. Поэтому возникает вопрос: не существовало ли связи между РОФ и зарубежными спецслужбами?
Для ответа на этот вопрос необходимо знать: а) кто входил в руководство фонда за границей и в Советском Союзе, б) за счет чего формировались денежные средства фонда и насколько они были велики, в) действительно ли пересылавшиеся в СССР деньги поступали с заграничных счетов фонда, г) как именно и кем они переводились в СССР, д) на какие цели и в каких размерах использовались и т. д. До сих пор все эти вопросы остаются покрытыми тайной. Если до 1991 г. эту таинственность можно было понять, то ее сохранение сейчас объясняется только тем, что далеко не все в деятельности фонда было таким, как это пытались и пытаются представить его руководители.
Вопрос о деньгах как будто бы представляется ясным. Обычно утверждается, что фонд был создан за счет гонораров от издания книги А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Между тем, это не совсем так. В Уставе фонда этот пункт сформулирован несколько иначе: «Фонд состоит из гонораров за издание книги А. Солженицына „Архипелаг ГУЛАГ“ (фонду принадлежат мировые права на нее) и добровольных пожертвований, в том числе собираемых внутри страны» (54).
Из этого явствует, что при учреждении РОФ солженицынские гонорары расматривались лишь как один из источников его деятельности, другим источником должны были стать пожертвования, собираемые как внутри страны, так и за рубежом. Каким же было соотношение между гонорарами и пожертвованиями? Как выглядело соотношение между пожертвованиями отечественными и зарубежными? И каково было происхождение зарубежных пожертвований?
Перечисленные вопросы имеют не праздный характер. Достаточно обратиться к заявлению А. И. Солженицына, сделанному 18 января 1974 г. «…Продажная цена книги, — сказал он, — на всех языках будет предельна низка, чтоб читали ее как можно шире. Цена такая, чтобы только оплатить работу переводчиков, типографии и расход материалов. А если останутся гонорары — они пойдут на увековечивание погибших и на помощь семьям политзаключенных в Советском Союзе» (55).
Следовательно А. И. Солженицын не рассчитывал на сколько-нибудь значительные гонорары. Правда, делая приведенное заявление, наш великий моралист забыл такую прозаическую мелочь, как прибыль, без которой не может существовать ни одно издательство. И если цена книги только-только покрывает ее себестоимость, значит ее издание кто-то дотирует. Следовательно, если приведенные выше слова соответствуют действительности, нужно признать, что издание «Архипелага» дотировалось из какого-то солидного финансового источника. Но тогда получается, что через «Архипелаг» из этого источника финансировался и РОФ.
Обращает на себя внимание еще один важный факт. Как явствует, из воспоминаний самого А. И. Солженицына, до лета 1977 г. передача РОФ гонораров от «Архипелага» юридически оформлена не была. Это было сделано только в 1977–1978 гг. Когда же гонорары от «Архипелага» стали поступать на счет фонда: до 1977–1978 гг или только с этого времени? Вопрос немаловажный, так как издательский пик «Архипелага» приходился на 1974–1977 гг., а следовательно, на это время приходилась львиная доля гонораров за «Архипелаг». Если же признать, что гонорары потекли на счет фонда в основном после юридической передачи ему прав на эту книгу, тогда получается, что до 1977–1978 гг. Фонд действовал в основном за счет пожертвований, которые, вероятнее всего, имели главным образом заграничное происхождение.
