Однако на следующий год орден Храма категорически отказался участвовать в новом походе на Египет, организованным под предлогом, что Шавар не выполнял условий договора 1167 г. Раздражение, вызванное политикой лавирования визиря — по слухам, собиравшегося призвать на помощь Ширкуха, — стало причиной образования в Иерусалиме партии войны до победного конца, куда входили сенешаль королевства Милон де Планси и великий магистр госпитальеров Жильбер д'Ассальи. Их цель состояла в том, чтобы, воспользовавшись реальным или предполагаемым нарушением Шаваром условий каирского договора, полностью покорить Египет. Магистр тамплиеров, Бертран де Бланфор, показавший себя в этой ситуации более тонким политиком, ратовал против разрыва договора по инициативе латинян, так как он наверняка повлек бы за собой массированное вторжение сирийцев в Египет. На этот раз Гильом Тирский, посвятивший свой исторический труд королю Амори, одобрительно высказывается о действиях тамплиеров:
Магистр ордена Храма и другие братья не пожелали участвовать в этом деле и сказали, что не последуют за королем в этой войне. <…> Вполне возможно, они усмотрели, что у короля нет здравых оснований воевать с египтянами в нарушение договора, подтвержденного его клятвой.[164]
Верный данному слову, Бланфор отстаивал договор, заключенный в том числе и тамплиером Фушье.
Позицию храмовников проясняет еще одно обстоятельство: целью кампании 1168 г. в Египте было уже не установление протектората, а полное завоевание страны. Об этом свидетельствует договор между королем Амори и Жильбертом д'Ассальи от 11 октября 1168 г.: в обмен за свое участие в походе госпитальеры потребовали от короля уступить им Бильбейс с прилегающей территорией, а также имущество и доходы в десятке египетских городов.[165] Принимая во внимание нехватку человеческих ресурсов у латинян, задача представлялась невыполнимой. К тому же орден Храма прочно обосновался в Газе и мог надеяться получить во владение Аскалон. Египетская граница превратилась в личные угодья тамплиеров, где у госпитальеров не было никаких шансов с ними соперничать.
Можно выдвинуть и последнее соображение: итальянские города Пиза и Венеция вели выгодную торговлю с Александрией и крайне неохотно, не привлекая свой флот (кроме 1167 г.), поддерживали военные действия франков в Египте. Тамплиеры состояли в прекрасных отношениях с этими двумя городами и в данном случае встали их сторону. Но почему рыцари Храма поступили так именно в 1168, а не в 1163–1167 гг.?[166]
Король Амори, обычно более рассудительный, последовал за своим другом д'Ассальи. Экспедиция закончилась провалом. Ее единственным результатом стало то, что Саладин с победой вступил в Каир, избавился от Шавара, занял его место визиря и, наконец, восстановил суннитскую ортодоксальную религию в Египте. Фати-мидский халифат отжил свое. В теории Саладин действовал от лица Нур-ад-Дина: казалось, что единство Сирии и Египта было достигнуто. В действительности Нур-ад-Дин и Саладин стали соперниками. Единство мусульманского мира стало реальностью только после смерти Нур-ад-Дина в 1174 г. — смерти, выгодной Саладину. Распри среди мусульман возникали непрестанно и, безусловно, отсрочивали поражение латинян.
Урок 1168 г. был горьким: впервые военный орден госпитальеров оказал решающее воздействие на политический выбор, а орден Храма отказал в помощи иерусалимскому королю.
Растущее политическое влияние
В1148 г., когда Людовик VII присоединился к Конраду III в Акре, был собран совет, на котором было принято решение захватить Дамаск. На этом совете присутствовали магистры тамплиеров и госпитальеров.
Такие советы, на которых присутствовали король, вожди крестоносцев и высшие светские и церковные сановники королевства, включая магистров двух военных орденов, собирались по прибытии каждого большого отряда крестоносцев, чтобы согласовать цель военных действий, выгодную общим интересам латинских государств.
Так было во время прибытия графа Неверского в 1168 г. и графа Филиппа Фландрского в 1176 г. Речь на советах шла о военных походах, и присутствие руководителей орденов было необходимо.
Но два магистра стали заседать в совете и в тех случаях, когда там обсуждались и важные политические решения. В 1777 г. совет, где они присутствовали, предложил графу Фландрскому пост регента при юном короле Балдуине IV. Кроме исключительных случаен (д'Ассальи в 1168 г. и Ридфор в 1185–1187 гг.) оба магистра оказывали умиротворяющее влияние на правительство королевства, так как у латинских поселенцев на Востоке были собственные взгляды. Ведь независимо оттого, что бы ни произошло и какими бы острыми ни были их собственные разногласия с местными властями (или между собой), они не могли уехать из страны как крестоносцы или итальянские купцы. Поэтому в их же интересах было найти выход из любого спора.[167]
Кроме того, руководители ордена играли роль третейских судей в распрях местного значения: в 1181 г. Боэмунд III Антиохийский развелся с женой, что стало причиной ожесточенного конфликта с патриархом Антиохии, отлучившего его от Церкви. Затягивание этого конфликта только ослабляло латинян, что не могло не беспокоить иерусалимского короля. Для примирения враждующих сторон он отправил в Антиохию посольство из четырех человек, в том числе магистров орденов тамплиеров и госпитальеров.[168]
Когда в 1186 г. Рено де Шатильон, сеньор моавского Крака, открыто объявил о неповиновении своему королю, а в 1187 г. король Ги де Лузиньян решил начать переговоры со своим противником, графом Раймундом Триполийским, магистры орденов, откликнувшись на просьбу о вмешательстве, не остались в стороне. Иногда к их помощи обращались через посредничество папы, который назначал их арбитрами.
Наконец, тамплиеры были прекрасными дипломатами и посланниками. Эврар де Барр договорился с византийским императором Мануилом о том, что воины Второго крестового похода могут пройти через Константинополь. Жоффруа Фушье стал одним из творцов договора 1167 г. с Египтом, а в 1171 г. Филипп Наблуский, недавно отказавшийся от поста магистра ордена Храма, представлял королевство в Константинополе. В 1184 г. король Балдуин IV, которому пришлось столкнуться с мятежом Ги де Лузиньяна в Яффе, с гневом выпроводил магистров орденов, когда те пришли просить за бунтовщика, и послал их просить помощи и содействия на Запад.
Отношения орденов с белым духовенством Святой земли развивались под знаком предоставленных им папой льгот и привилегий, интерпретация которых порой приводила к столкновениям. Конфликт между орденами и светскими властями, хотя и более запутанный, имел ту же природу. Ордены порывались считать себя независимыми от короля Иерусалимского или князя Антиохийского. В латинских государствах Севера и в королевстве Иерусалимском этот процесс проходил в разном ритме.
В Антиохии и Триполи орденам были предоставлены обширные земли в приграничных марках на условиях, которые сразу же становились правилом: отказ князя от всех своих прав; право повсеместной свободной торговли для жителей марки; обязательство графа или князя не заключать договоров с мусульманами без согласия орденов (позднее князь Антиохийский даже согласился с тем, что госпитальеры вольны не соблюдать условия заключенных им договоров); раздел добычи во время военных операций только в случае присутствия князя.[169]
В результате в Триполи госпитальеры сколотили вокруг знаменитого Крака де Шевалье марку, включавшую в себя почти половину всего графства. Она граничила с эмиратами Хомса и Хамы, а также с землями секты ассассинов. Чуть позже орден Храма создал несколько меньшую по размеру марку вокруг города Тортосы, полученного им в 1152 г. С 1131–1138 гг. храмовники владели Баграсом и его окрестностями на границе Антиохии и армянской Киликии. В 1186 г. госпитальеры получили Маркаб по соседству с графством Триполи, откуда можно было следить за простиравшимися к северу землями ассассинов, подобно тому как гарнизон Крака де Шевалье контролировал их с противоположной стороны.[170]
