Орден Храма состоял из рыцарей, сержантов, капелланов; первых было меньше всего, особенно на Западе. Таким образом, в Европе духовенство и миряне, которые чаще всего имели дело только с сержантами, привыкли одинаково называть «братьями» всех, входящих в орден Храма, не делая между ними различия. Но светские и церковные власти, более сведущие в реальном положении дел, различали, подобно королю Англии Генриху II, «братьев гостеприимного дома св. Иоанна, и рыцарей храма Соломона». Епископ Каркассона, представитель власти, который также знал, как разговаривает его паства, однажды разрешал спор между «братьями воинства и братьями госпитеприимного дома для бедных в Каркассоне». Таким образом, люди XII в. прекрасно осознавали разницу между военной деятельностью тамплиеров и благотворительностью госпитальеров, несмотря на трансформацию последнего. В следующем веке это различие несколько стерлось, но совсем не исчезло. О нем придется вспомнить ко времени процесса тамплиеров, так как его использовали как аргумент против них.

Тем не менее подобные тонкости мало ощутимы в светском обществе: рассказывая о взятии мусульманами замка госпитальеров Арсуфа в 1256 г., хроника «тамплиера из Тира» указывает, что «в плен были взяты рыцари-монахи и мирские рыцари».[55] В конце XIII в. тамплиеры и госпитальеры все еще были «новым рыцарством».

На начальном этапе «бедные рыцари Христовы» почти не занимались проблемами организации: Гуго де Пейен был магистром, а остальные — братьями. Первые успехи ордена вынудили тамплиеров сделать следующий шаг, ведь от этого зависела эффективность его деятельности. Свои наиболее устойчивые черты организация ордена приобрела в течение магистерского правления Роберта де Краона (1136 (37) — 1149).

Роберт де Краон принадлежал к высшей знати. По своему деду он приходился родственником семейству Капетингов: его отец стал сеньором Краона, женившись на Домиции де Витре. Последний сын сеньора Краона и Домиции, Роберт, был знаком с основателем Фонтевро, Робертом д'Арбрисселем, ему довелось слушать проповедников Первого крестового похода. Он был частым гостем при дворе ангулемских сеньоров, а затем поступил на службу к Гильому IX Акви-танскому. И вдруг, в тот самый миг, когда он оспаривал у конкурента руку богатой наследницы Конфлана и Шабанна, Роберт внезапно порвал все, что связывало его с Западом, отплыл в Палестину и вступил в орден тамплиеров около 1126 г.

В 1132, а затем в 1136 г., в чине сенешаля ордена он приезжал в Европу в поисках подкреплений. После смерти Гуго де Пейена Роберта избрали магистром ордена Храма (в эту эпоху выражение «великий магистр» уже было известно, хотя и редко использовалось[56]). Во время его правления произошли два важных события: в 1139 г. Роберт получил от папы буллу Omne Datum optimum, которая официально закрепила привилегии, предоставленные ордену к этому времени. На следующий год магистр распорядился перевести — или скорее адаптировать — устав на французский язык. Действительно, французская версия не во всем повторяет латинский оригинал. В самое разное время в нее были внесены дополнения. У нас еще будет время прибегнуть к положениям устава, чтобы проиллюстрировать разные аспекты жизни тамплиеров; сейчас же имеет смысл установить фазы этой обработки и выяснить, насколько она значима.

Надо еще учитывать, что новая датировка, предложенная Р. Хиштандом, позволяет исправить или даже упростить процесс вы-роботки устава в том виде, как его представили Шнурер и Валу.[57] Эти историки выделяли три этапа.

Гуго де Пейен отправился в Европу, имея в голове неписаные обычаи, по которым жил недавно основанный орден. Эти правила, должно быть, включали в себя тройственный обет бедности, целомудрия и послушания, характерные для всех монашеских орденов, и отводили важную роль патриарху Иерусалимскому, который принимал обеты первых тамплиеров. Правила наверняка устанавливали некоторые зачатки дисциплины: общую трапезу, употребление мяса трижды в неделю, ношение простой, без изысков, одежды, одинаковой для всех, наличие слуг и оруженосцев, а также каждодневный религиозный распорядок по образцу регулярных каноников Гроба Господня. Короче говоря, речь шла об уставе маленькой частной дружины, добровольно взявшей на себя обеспечение безопасности путников на очень опасном перекрестке.

В Труа устав был составлен. Он всецело соответсвовал представлениям братьев ордена — и соборных отцов — об их миссии. Они учли последние изменения — набор новых членов ордена, первые дарения. Новшества относятся к формальностям при приеме тамплиеров. Посвящение детей Господу (когда отец отдавал своего ребенка в монастырь в самом раннем возрасте) запрещалось (статья 14) — орден Храма нуждался в воинах, а не в лишних ртах. Специфика задач нового ордена диктовала правила, отличавшиеся от тех, что действовали в других религиозных организациях, включая госпитальеров. Приняв во внимание имеющийся опыт, собор разработал зачатки карательной регламентации. Наконец, иерархи подчеркнули религиозный характер ордена, детализировав возлагавшиеся на братьев обязанности службы Господу.

Третий этап, завершивший формирование изначального устава ордена, записанного на латыни: редакция патриарха Иерусалимского, который, по мнению Шнурера, пересмотрел двенадцать статей и добавил еще двадцать четыре. Именно тогда рыцари получили право носить белый плащ, а «прочие» — лишь монашеское одеяние черного или коричневого цвета. Временное присутствие в ордене клириков (что могло положить начало религиозной организации собственно ордена Храма), статус рыцарей-гостей тамплиеров (этих крестоносцев с Запада, которые во исполнение своего обета пилигрима изъявляли желание поступить на службу в орден на ограниченный срок, обычно на один год) — все это якобы было вписано в устав именно патриархом.

Именно эту версию о редакции, проделанной патриархом, и отрицает Р. Хиштанд, основываясь на двух неравноценных доводах. Шнурер, не забудем, отталкивался от традиционной даты начала собора в Труа — 1126 г.; в январе этого года патриархом был некий Гормонд. В прологе же устава упоминается Этьен де ла Ферте, который стал преемником Гормонда, умершего в июле 1128 г., что, по мысли Шнурера, является доказательством переработки устава; начали с того, что заменили имя Этьена на имя Гормонда. Но этот аргумент стал несостоятельным после новой датировки начала собора — январь 1129 г.

Но разве пролог устава, который я процитировал выше (стр. 37), не предусматривал возможность внесения изменений папой и патриархом вместе? Сомнительно, чтобы патриарх мог принимать подобные решения в одиночку. Тем более что Гильом Тирский, знакомый с латинским вариантом устава, уточнял, что его составили в Труа по приказу папы и патриарха.[58] Наконец, в папской булле Omne Datum optimum, датированной 1139 г., есть ссылки на устав, выработанный в Труа. Поэтому крайне маловероятно, чтобы патриарх Этьен де ла Ферте, умерший в 1130 г., мог проделать серьезную редакцию текста.

Остается проблема отношений ордена с церковными властями Святой земли. Так, историк Ж. де Валу видел в редакции устава стремление патриарха контролировать орден: ограничить вступление священников (будущих братьев-капелланов) в орден означало уменьшить риск независимости ордена по отношению к белому духовенству — епископам и приходским кюре. По правде говоря, предполагаемая переработка устава патриархом ничего не изменила бы, поскольку все монашеские ордена всегда жаждали автономии: папство само поощряло это стремление, подчинив себе напрямую клюнийский, цистерцианский ордена, госпитальеров и, наконец, тамплиеров.

В 1139 г. Роберт де Краон добился своего: тамплиеры стали подчиняться прямо папе, без какого-либо промежуточного звена. Мы находим отражение этого успеха в уставе — причем в его французском переводе, сделанном несколько позднее папского решения и, как мы уже говорили, не являющемся дословным переводом латинского варианта. Например, вот эта фраза: «Все предписания, сказанные и записанные в этом настоящем уставе, находятся на усмотрении и в распоряжении магистра» — в латинском тексте отсутствовала, что не удивительно! Белое духовенство более не могло совершать богослужения в домах ордена Храма, поскольку после буллы 1139 г. во французскую версию устава была внесена статья, согласно которой полноправными членами ордена Храма могли становиться священники, в будущем братья-капелланы. Помимо того, тамплиерам было позволено открыть свои собственные часовни.