– Ты с датой не ошибся? Это через полторы недели. Подумай.

– Нет, не ошибся. В любом случае, эта информация никому не поможет. Советская разведка будет заблаговременно знать о планах немцев. К тому же накануне битвы будут взяты в плен немецкие саперы, которые укажут точное время наступления. И тогда Ставка примет превентивную меру.

– Какую меру?

– Ну, – попытался объяснить он значение термина «превентивный удар». – За полчаса до наступления, советское командование нанесет мощные артиллерийский и авиационный удары по наступательным группировкам Вермахта. В результате немцы понесут значительные потери, вследствие чего отложат начало операции на несколько часов. В дальнейшем они так и не смогут развить наступление на Курском выступе. Уже через неделю оно выдохнется, и Красная Армия предпримет контрудар. Для немцев это будет второй Сталинград, даже хуже. После Курской битвы они так и не смогут восстановить силы, потеряв последнюю надежду на победу…

– Вермахт будет отступать потом до самого Берлина, – с нарастающим напором продолжал Карл, – а мощь Красной Армии с каждым годом будет все возрастать. Промышленность, эвакуированная за Урал, начнет работать на полную мощь, и к концу войны соотношение сил по технике будет превосходить уже в два-четыре раза. Правда, сейчас стали появляться высказывания немцев, что, мол, «они нас взяли численностью в той войне». Но я могу сказать одно: плохому танцору «балетные туфли» мешают. Это все отговорки проигравших. Наполеон тоже на погоду жаловался. А что касается численности, то уже под Москвой всего довоенного потенциала Красной Армии почти не было. И соотношение сил по мощи и технике там было фактически 1 к 3. Так что здесь надо говорить не о численности и погоде, а о желании и умении…

На секунду прервав «выступление», Карл понял, что пора сбавлять обороты, потому как все сказанное произвело такое неизгладимое впечатление на его «слушательницу», что теперь та сидела, словно неживая, устремив свой взор куда-то сквозь него.

– Меня, кажется, слегка занесло, – спохватился он. – Это из– за деда. Он – наша семейная гордость. Две Красные Звезды как никак и две Славы. Поэтому я о Курске немного почитываю.

Последние слова не возымели ровным счетом никакого действия. Мелен по-прежнему продолжала вести себя, как египетская мумия, не подавая признаков жизни. Ему даже захотелось ее ущипнуть, и он бы так и поступил, если бы не связанные руки.

– «Неужели я был так убедителен? А может…»

– А что-то еще ты помнишь? – как-то уж очень осторожно произнесла она.

– Ну, наверное…

– Меня интересует то, что произойдет здесь. Ближе к Западу.

– …наверное, да, – Карл немного был сбит с толку, потому как не мог вспомнить какой-нибудь малозначительный факт Второй мировой войны, связанный с Западной Францией.

– Летчики, – ответ пришел по определению. – На Восточном фронте воюет эскадрилья французских пилотов – «Нормандия– Неман». Я даже фильм про них смотрел.

По выражению лица собеседницы он понял, что это не тот ответ, который от него ждали. И никакой важной информации в нем нет.

– Да, я про это тоже слышала. А еще что?

– Ещ-е-е, – протянул он опять, начав судорожно теребить память. Но как ни старался, а «тренировка» Жана, видимо, дала свои плоды, поэтому в голову ничего не приходило…

– Да, конечно, как я мог забыть. Высадка союзников в Нормандии. Это же ваш «красный день календаря»…

Шутка явно не нашла понимания, поэтому после короткой заминки он был вынужден продолжить.

– В первой декаде июня 44-го года начнется десантная операция на побережье Нормандии. Она пройдет удачно. Так что ждать вам осталось недолго. И еще – «Тегеран-43». В конце осени в Тегеране пройдет конференция «большой тройки». Сталин, Черчилль и Рузвельт договорятся об открытии Второго фронта, который и начнется с Нормандии. Ты можешь все проверить. Ведь вы работаете под Англией. – Его опять начинало заносить. – Я это из книг и теле…телевизора по большей части узнал, – промямлил он, как будто для нее это что-то значило.

Мелен выглядела так же, как и накануне. Даже хуже. Наблюдая ее такой, Карл всерьез стал задумываться над тем, стоит ли ему продолжать дальше.

– А еще в сорок третьем году в Италии произойдет военный переворот. Муссолини свергнут, и макаронники капитулируют. После этого там высадятся союзники, которые в дальнейшем захватят всю страну… К сожалению, когда это случится, я не помню. Возможно, даже в ближайшее время.

Последняя новость вывела Мелен из оцепенения. У нее, наконец, созрел вопрос, но Карл не дал возможности его задать, продолжая оправдываться.

– Муссолини потом выкрали диверсанты Скорцени. Правда, его потом тоже… – он хотел жестом показать, что случится с Муссолини. Но связанные руки не дали этого сделать. – Это я тоже из книг узнал. Из художественных, правда.

Предположение о том, что нацист вроде Карла Маера за такое короткое время мог перевоспитаться, выглядело абсурдно. Да и кто бы этим здесь занимался?! В то же время она не могла вот так просто принять тот факт, что перед ней сидит другая личность, поселившаяся в теле Маера. Да еще какая – из будущего!

– Из какого ты, говоришь, года сюда попал?

– Из 2002-го. А родился в 73-м…

Мелен сейчас совершенно не была похожа на ту беззаботную плутовку, которую он знал до «более близкого» знакомства. Теперь перед ним стала открываться ее «сумрачная» часть характера, о наличии которой он не имел ни малейшего представления.

– Ты точнее можешь вспомнить дату Нормандской операции?

– Нет, навряд ли.

– А то, что про Италию говорил… Ты что-то еще помнишь?

– Нет. Но, может, потом. Я ведь не робот.

Удивленный взгляд заставил разъяснить свою оплошность.

– Я хотел сказать – я не машина…

Впрочем, ответ ее не интересовал. Мелен снова погрузилась в себя, что-то скрупулезно обдумывая. К счастью, это длилось недолго. Вскоре к ней вновь вернулось былое спокойствие, и черты лица стали прежними.

– Хорошо, я знаю, что делать, – решительно направляясь к двери, произнесла она. – Я скоро буду.

– А что со мной?

– Сейчас я пришлю Жана, и он тобой займется, – бросила она, даже не оборачиваясь.

– Только скажи ему, чтобы перчатки не брал.

Но она его уже не слышала.

Где-то вдалеке послышался скрип лестницы, а затем приближающиеся шаги возвестили о новом «госте». После легкой заминки дверь отворилась, и на пороге возник Жан. В одной руке у него был эмалированный синий кувшин с горячей водой, а в другой – белое махровое полотенце и китель Карла.

– Ну и кто мне хоть что-нибудь объяснит? Что это всье значит?

Не дождавшись ответа, он стал, не торопясь, спускаться по лестнице.

– Ти там, что, в рот воды набраль?

Поставив кувшин возле ведра, Жан сел напротив. По-видимому, его так и подмывало звездануть Карла раз-другой для «профилактики ». Но что-то значительно большее, нежели данное слово, сдерживало его, не давая выпустить гнев наружу, осуществив тем самым свое сокровенное желание.

– Неужели я пропустиль что-то важное? – не унимался он.

Карл продолжал молчать, как партизан, хотя партизаном, по сути, был его собеседник.

– Вот и Мелен убежала, как чумная, ничьего тольком не объяснив. Ви что здесь, всю ночь проболтали?

Чуть не сорвавшись, Карл было хотел узнать, который час, но в последний момент передумав, продолжил свою словесную блокаду.

– Сказала мнье, кстати, привести тьебя в божеский вид. Но тьебе, судя по мольчанию, так больше нравится?

Карл с жадностью посмотрел на кувшин, тепло от которого ощущал всей левой стороной тела.

– Может быть, ты меня тогда развяжешь? Или хочешь поухаживать?

– наконец сдался он.

– Поухаживать! – Жан громко рассмеялся. – У нищих слуг нет.

Встав со стула, он вытащил из-за пояса револьвер, приставив его к голове Карла.