– «Определенно, здесь замешана любовь. А это диагноз».

– Ну, что я могу сказать. Совет вам да любовь, – попытался пересказать Карл русскую поговорку. Но получилась какая-то нелепица, поразившая глубиной своей мысли даже его самого. Отто же, не понявший вообще ничего, растерянно стоял, не зная, что теперь делать: начистить наглецу физиономию или носить на руках.

– То есть?

– То и есть. Ты думаешь, я с тобой буду бороться за ту, – Карл чуть не назвал ее именно так, как обычно величают «верных спутниц », – которая через неделю после того, как я попал в госпиталь, нашла себе нового ухажера? Меня она нисколько не интересует. К тому же, я ее совершенно не помню.

– Она не нашла себе нового, – гнев Отто приобрел другую форму и, как показалось Карлу, еще более ожесточенную. – Она уже давно к тебе ничего не испытывает. И последний месяц просто не знала, как тебе об этом сказать.

– Считай, что она это только что сделала.

– Ты клянешься, что между вами все кончено?

– Да иди ты к черту, – кинул Карл, уже отвернувшись от него и собираясь идти к машине.

Резким движением Отто схватил его за плечо, развернув вполоборота.

– Поклянись.

В его взгляде застыла какая-то тупая ярость. Сейчас он был способен на все. Если бы Карл был в своем теле, то наверняка бы огрел его звонкой оплеухой. Но при своем нынешнем весе шестьдесят семь килограмм и росте метр семьдесят три любой среднеразвитый мужчина казался ему Геркулесом. Правда, несмотря на это, он и сам начал терять самообладание, готовый в любой момент сорваться.

– Ты мне еще Библию принеси, – огрызнулся он, освобождая руку из крепкого захвата.

Его слова подействовали охлаждающе на разгоряченный ум пылкого влюбленного. Хотя дело было больше не в словах, а в том, что Отто прочел в глазах Карла, решив не доводить до обострения то, что и так решилось мирным путем.

Карл тем временем медленно побрел к машине. Через некоторое время за ним последовал и Отто. По-видимому, он не услышал того, чего хотел. Но полученный ответ принес хоть не большое облегчение, и теперь, молча ведя машину, он старался не смотреть на своего попутчика. К общему счастью, терпеть друг друга им оставалось недолго. Так как, судя по взлетающим из-за леса самолетам, полк «1/GJ 26» был уже совсем рядом.

Быстро пройдя контроль на КП, они, проехав еще несколько сот метров вглубь леса, остановились возле какого-то небольшого домика с крышей, обросшей мхом. Окружение вековых сосен делало его похожим на сторожку лесника. И лишь большое обилие солдат да выстроенный вдали палаточный городок говорили о присутствии общевойсковой части «Фольксштурма».

– Все, выгружайся, – сказал Отто, даже не поворачивая головы.

– Ты это мне? – переспросил Карл.

– Нет, – как-то странно улыбнувшись, ответил тот.

Обернувшись назад, Карл увидел солдата, который так чутко прочувствовал окружающую обстановку, что был готов вылезти прямо через форточку, причем вместе со своим огромным вещмешком.

Выпустив бедолагу из машины, они тут же дружно рассмеялись, когда тот, пулей вылетев из нее, сломя голову помчался к сторожке. На полпути он вдруг вспомнил, что забыл попрощаться и, обернувшись, собрался что-то сказать. Но никто ничего не услышал, потому что, продолжая пятиться спиной вперед, Вайзер споткнулся о какую-то корягу и, изобразив в воздухе такой кульбит, которому позавидовал бы любой акробат, с грохотом опрокинулся наземь.

– Да иди ты, пока живой, – махнул рукой Отто, оторвав ее от руля, за который крепко держался во время приступа смеха. – Ты едешь или здесь остаешься? – повернулся он к Карлу.

– А у меня, что, есть выбор?

– Уже нет, – продолжая смеяться, ответил тот.

– Очень рад видеть вас в добром здравии, Карл, – прямо с порога доброжелательно приветствовал его оберст Кюстер. Кроме него, в канцелярии штаба находились еще два писаря и, судя по гипсу на правой ноге, майор Бренеке.

Это был невысокий, поджарый мужчина тридцати семи-сорока лет, с редкими морщинами на гладко выбритом лице и блестящими молодостью глазами. Его едва выступавшие желваки придавали внешности особый колорит, показывая человека характерного, способного на поступок, а мощный подбородок с ямочкой – силу и волю. Все во внешности майора казалось ладным, и даже редкие волосы на макушке, выдававшие образующуюся лысину, нисколько не портили его нордическую внешность.

– Карл, ну ты молодец. Когда мне рассказывали, как тебя вытаскивали из самолета, то я думал, ты свое уже отлетал, – Шеф, несмотря на гипс, довольно резво поднявшись с кресла, пошел навстречу.

– Но, тем не менее, ты со своими ранениями умудрился быстрее выздороветь, чем я со своей царапиной.

– Вообще-то я не так что бы уж совсем выздоровел, – тут же стал оправдываться Карл, – там просто пришел какой-то указ сверху.

– Да, да, мы знаем, – не дал договорить ему Кюстер, – нам звонил начальник госпиталя. Он нам все объяснил, и мы решили пойти навстречу. К тому же это будет гораздо лучше и для Вас. Не так ли?

– Да, наверное, – почти с сожалением произнес он.

– Не понял, – в разговор опять вмешался Шеф – а почему так кисло? Что-то я не узнаю прежнего оберлейтенанта Маера. Неужели ты сможешь просто так вот отказаться от неба?

– Я тоже, – поддержал его Кюстер.– Надеюсь, вы не берете в голову ту болтовню, которой вас кормил тот докторишка?

– произнося эту фразу, он ткнул пальцем куда– то на восток, хотя госпиталь находился совершенно в противоположной стороне.

– Они же совершенно другие люди. Вы бы видели, майор, их главного… – Последняя фраза была адресована Шефу.

– Да, я помню, вы мне рассказывали про этого типа.

– Рассказывать о нем мало, такое надо видеть.

Стук в дверь и последующее появление посыльного с пакетом прервало их разговор. Вскрыв донесение и ознакомившись с содержимым, Кюстер заметно посуровел.

– Не принимайте скоропалительных решений, о которых потом будете жалеть. – После непродолжительной паузы он опять обратился к Карлу. – В лазарет мы вас не положим, там и без вас плюнуть негде. Так что отлеживаться будете в своем бунгало до отправления на дальнейшее лечение. Можете идти, я вас больше не задерживаю.

Выйдя из штаба, Карл прямо возле входа наткнулся на группу офицеров, среди которых были Клаус и Рихард. Не успев поздороваться, его тут же завалили целым ворохом вопросов, быстро отвлекая от неприятного разговора с Кюстером и возвращая прежнее настроение жизнерадостной беззаботности.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь, Густав?

Кюстер стоял возле окна, наблюдая за своими подчиненными, стоящими недалеко от штаба.

– Мне кажется, что это все временно. Сам вспомни, что было, когда тебя сбили в Испании. Ему сейчас не легче.

– Но он же не попал в плен к большевикам, как я.

– Сама авария и без плена, это уже большой стресс.

– А если доктор все же окажется прав, и он действительно больше ни на что не годен?

– Ну, мы в любом случае ничего не теряем. Тогда его спишут на землю и ломать голову над судьбой бедняги Маера будет кто– нибудь другой. Вот и все. А пока это не выяснилось, мы должны бороться за него до последнего. У этого парня отличный потенциал. Из него может получиться настоящий асс. А тот факт, что все новые кадры к нам поступают из летных школ с не более чем семичасовым налетом, где их, кроме как взлету и посадке, ничему не учат, делает Маера просто незаменимым.

– У нас в стране незаменимых нет.

– Н-е-т … Да, ты прав. Пока нет. Но если эта чертова война продлится еще хотя бы год, то их точно уже не будет. И у нас останутся только одни молокососы, которые при боевых действиях выдерживают один, ну, максимум два вылета… На Востоке наши лучшие пилоты гибнут, как мухи, а сюда мало того, что присылают один необстрелянный мусор, так еще норовят с нас что-то спросить. Да что я тебе все это рассказываю! Ты же и сам видел, что за пополнение к нам прибыло.