Похоже, для Вальдемара мои соображения оказались потрясающей новостью.

— Что вы говорите! А я как-то об этом и не подумал. Ну ясное дело, все должно перейти ребёнку, факт. А обидеть дитя невинное, это же какой надо быть свиньёй! Ведь мало того что убили родителей, так ещё и ребёнка ограбили! Вы совершенно правы, пани Иоанна, если до чего дойдёт, так все должно достаться ребёнку, хотя лично я очень сомневаюсь, чтобы этот ребёнок когда-нибудь увидел своими глазами муху или рыбку.

— А кто там сейчас живёт? — ткнула я вилкой в кухонную стену напротив окна.

Вальдемар понял, что спрашиваю я не о шкафчике над мойкой.

— Даже и не знаю. Новый дом построили, недавно. Но не рыбак, лодки у них нет, в море никогда не видел. Приезжают гуда разные люди, редко, в отпуск, наверное, да я к ним не приглядывался, не до них мне, своих забот по горло. Может, жена больше знает…

Как-то так случилось, что не довелось мне поговорить с Ядвигой о жильцах интересующей меня виллы. И чем закончилось тогда расследование, я тоже не узнала. Янтарная благодать оборвалась внезапно, заштормило, поднялись сильные волны. Весь янтарный мусор смыло с берега, зато море выбросило на берег телеграфный столб. А кому нужен телеграфный столб? Никто из местных столбы не коллекционировал.

Пребывание на косе потеряло всякий смысл, я вспомнила о кошмарно запущенной работе, и мы вернулись в Варшаву.

Собранные мною почти два килограмма янтаря не давали покоя. Мне страстно хотелось что-то сделать своими руками, просто дико хотелось, даже пальцы чесались. Не выдержав, и приступила к очистке и шлифовке своих сокровищ при помощи маникюрной пилочки. К, сожалению, потрясающих успехов достичь не удалось. Пришёл Драгоценный, глянул на результат моих адских трудов, покачал головой, мягко пожурил за глупость и принёс более подходящие инструменты, в том числе и круглую пилку. Они оказались намного эффективнее маникюрных принадлежностей.

Мой Несравненный и в янтарной области оказался весьма сведущим, только почему-то чрезвычайно неохотно делился со мной своими познаниями. Наконец заявил — необходима специальная паста для полировки. Пока же я обходилась без пасты, пользуясь методом предков. Раз они так поступали, могла и я. Сначала с помощью инструментов снимала верхний окисленный слой, корку, затем отдраивала с помощью кожи, а уже потом полировала фланелькой. Все говорили — фланелька лучшее средство: если ею тереть янтарь ежедневно и по многу часов подряд, уже через полгода достигаются потрясающие результаты. У наших предков наверняка не было фланельки — откуда она у них? — зато времени хоть отбавляй; может, они и достигали потрясающих результатов, у меня же опускались руки. Полгода на янтарик?!

Так вот, мой Всезнающий сказал — без пасты не обойтись Откуда, черт подери, возьму я эту пасту? Понервничала, позлилась, даже поплакала и наконец закатила благоверному скандал, после которого он принёс мне полировочную пудру и заявил, что её надо смешать с растительным маслом Теперь и моей квартире завоняло прогорклым маслом Я считала — сойдёт и такое, наверняка у проклятых праславян настоящего оливкового тоже не было Пудра почему-то рассыпалась где только можно, масло воняло, в ход пошли сначала все старые перчатки — другого источника кожи под рукой не оказалось, а потом пришлось извлечь из гардероба все завалявшиеся фланелевые халаты и, прошу прощения, бумазейное исподнее. Драгоценный упорно проявлял скептицизм по отношению к моей деятельности, но тем не менее мне удалось кое-как ошлифовать несколько янтариков. Только после этого мой Избранник принёс малюсенькие сверла. Вручную, все ещё действуя методами далёких предков, просверлила крошечный янтарик и преисполнилась такой гордостью, что чуть не померла на месте, меня просто распирало от достигнутого успеха.

Занимаясь адским ручным трудом, я одновременно изучала специальную литературу. Работать можно было вслепую, глаза оставались свободными, вот я их и заняла чтением. Однако ничего полезного для себя так и не извлекла, зато возникли финансовые проблемы. Праславяне явно приносили мне только вред и убытки.

Разочаровавшись в них, я отправилась с визитом к своей школьной подруге Тосе, с которой мы не встречались лет десять. Дело в том, что её муж был янтаристом-любителем. Войдя в их квартиру, я даже не догадывалась, что шагнула прямо в центр тайфуна или в трясину жуткой и опасной афёры.

Пришла с визитом, но при взгляде на изделия Тосиного супруга вмиг забыла о всех правилах хорошего тона, наплевала на приличные манеры и алчно накинулась на янтарные шедевры. Было на что накинуться, ничего подобного не приходилось встречать в ювелирных магазинах; неудивительно, что рассудок мой помутился и я, не помня себя, спросила Тосю, не согласилась бы она разойтись с мужем, чтобы он немедленно женился на мне. Видимо, именно по этой причине моя давняя и чрезвычайно хорошо воспитанная школьная подруга не угостила меня даже чаем, на что я очень рассчитывала, и не проявила ни малейшего энтузиазма в ответ на моё предложение. Муж её тоже вроде бы не проявил. Немного опомнившись, я взяла себя в руки, более-менее связно описала овладевшую мною страсть к янтарю, которой и объясняются мои бестактные предложения, напомнила Тосе, что её супруга вижу второй раз в жизни, впрочем, даже и не вижу, поскольку не свожу глаз с его изделий, и как ему удаётся так прекрасно ошлифовать свой янтарь, мой и в подмётки ему не годится. Ведь ручная работа — адский труд!

Наконец-то мы смогли поговорить как люди.

— Почему же ручная? — уже улыбаясь, возразил Тосин муж, отряхиваясь от града моих вопросов и выбирая из них самые доступные. — Вручную янтарь можно полировать всю жизнь. Конечно же, я использую всякие приспособления, хотя ни шлифовочного круга, ни барабана у меня нет. Вот ещё на шайбах шлифуют и полируют, у меня же свои инструменты, всякие насадки, а специальную пасту делаю по собственному рецепту, там янтарная стружка, парафин и мел. Сверловка тоже… Хотите взглянуть?

Ещё как хотела! Но на Тосином лице такое выражение было, что поневоле кое-что сообразила.

— Не получится? — спросила я её, повернувшись к мужу спиной. — У вас это где-то далеко спрятано?

— Вот именно! — облегчённо вздохнув, подхватила несчастная Тося. — Адамчик уже месяца два, слава богу, не занимался своим янтарём, так что я убрала… Сама понимаешь, если опять примется — никакой жизни в семье, ничего не допросишься, да и в квартире не продохнёшь.

— Да я только показать, — робко заикнулся Адамчик.

Квартира у них была в доме довоенной постройки, потолки метра четыре, и на шкафу под самый потолок все забито коробками, по всей вероятности не только со шлифовальными принадлежностями. Я представила, как придётся принести стремянку, разбирать коробки, извлекая нужные, потом складывать снова… В общем, положительные стороны моего характера вступили в отчаянное единоборство с плохими. Чувствуя это, Тося не спускала с меня жалобного взора, и в результате хорошие стороны пинком изгнали эгоистичные.

— Нет! — благородно заявила я. — Не надо показывать, рано мне ещё вникать в такие сложности. Лучше, пан Адам, расскажите своими словами, как вы это делаете.

— Давайте я тогда лучше нарисую, — ответил Адамчик, последний раз с вожделением глянув на шкаф, и принялся искать карандаш и бумагу.

Мобилизовав все свои умственные способности, я усвоила множество полезных вещей. А главное — уяснила разницу между праславянами и Адамчиком.

Мои познания и области обработки янтаря поднялись на качественно новую ступень, что было просто удивительно, ибо с рождения механика для меня — тёмный лес. Покончив с теорией, пан Адам пожаловался:

— Учтите, самое сложное в нашем деле — раздобыть янтарь. Очень трудно его достать, и он чрезвычайно дорог.

— Да что вы! — удивилась я. — У меня этого янтаря два с лишним кило, собственными руками набрала и ни гроша не платила. Ну разве что отпуск на Балтийском побережье влетает в копеечку и потрудиться пришлось, но зато какой отдых и польза для здоровья…