– Разумеется, нет. Зачем же я буду выдавать Гордееву твои секреты, хоть и знаю его давным-давно. Вот, кстати, тебе еще пример тесноты нашего круга. Вообще запомни: этим отличаются две профессии – юридическая и медицинская. Только если в медицине династии приветствуются, то у нас – нет. Считается, что если папа врач, мама врач, сын врач, то это семейная приверженность идеалам гуманизма. А если юрист – сын юриста, то все думают, что непременно блатной, что папочка сынка пристроил.

– А почему так?

– Какая-то правда в этом есть. Все-таки много лет у МВД были и престиж, и власть, и, соответственно, возможности. Часть сынков и прочих родственников и в самом деле были «пристроенные». Но другая-то часть – она совсем иная. Порой это даже бывает трудно объяснить. Вот ты, например, типичная милицейская дочка. Прекрасно училась в физико-математической школе, перед глазами, с одной стороны, блестящая карьера матери, с другой – этот твой суперматематик Лешка. А ты? Пошла в милицию. Можешь объяснить, почему?

– Не могу, – вздохнула Настя. – Гены, наверное.

– Какие гены? – Леонид Петрович легонько щелкнул Настю по носу. – Твой родной отец в милиции никогда не работал.

– Но воспитывал-то ты, – резонно сказала Настя. – Не отвлекайтесь, папаша, рассказывайте мне про ваши околонаучные дела.

Заканчивался вторник, шестнадцатое июня. День, когда похоронили Ирину Филатову. День, когда освобожденный после семидесяти двух часов пребывания в камере Дмитрий Захаров решил, что убийцу своей случайной попутчицы он бы задавил собственными руками. День, когда давно и глубоко женатый Юра Коротков ни с того ни с сего понял, что влюбился в свидетельницу Люду Семенову, тридцати девяти лет, замужнюю, мать двоих детей. День, когда над ничего не подозревающим полковником Гордеевым проплыло легкое светлое облачко, которого Виктор Алексеевич и не заметил.

Следующие дни показали, что Леонид Петрович оказался пророком. Коротков, Ларцев и Доценко, работавшие по делу Филатовой и проверявшие версии убийства из корыстных побуждений или из ревности, приходили на работу измученные и раздраженные.

– Чтоб они все провалились! – кричал в сердцах невысокий седоватый Володя Ларцев после беседы с преподавателем Академии МВД Богдановым. – Я его спрашиваю про Филатову, а он смотрит на меня своими холодными глазами и вдруг цедит сквозь зубы: «Вы какой вуз оканчивали? Ах, Московскую школу! Вам оперативно-розыскную деятельность, наверное, профессор Овчаренко читал? Сразу видно, что он вас ничему не научил. Вы совершенно не умеете вести опрос». Каково, а?

Подозрения Короткова в адрес отсутствовавшего на похоронах хирурга Корецкого оказались беспочвенными: на правах старого друга дома он оставался в квартире у Филатовых, помогая готовить стол для поминок. Из всех проверяемых по версии «ревность» он был самым приятным собеседником, но это, подумал Коротков, скорее всего оттого, что сотрудники ГУВД были прикреплены к другой поликлинике, что лишало Корецкого возможности небрежно бросить: «Кто ваш начальник? Гордеев? Знаю, знаю, он у меня лечился».

У всех мужчин, в том числе и у бывшего мужа Филатовой, и у безжалостно брошенного Валеры с двумя автотранспортными судимостями, было твердое алиби и полное отсутствие мотивов для убийства. Семенова не преувеличивала, когда говорила, что Ирина умела организовывать свою личную жизнь, ни в ком не вызывая ни ревности, ни подозрений.

Корыстные мотивы тоже не просматривались. Ирина и ее отец жили на две свои зарплаты, в коммерческой деятельности участия не принимали, богатыми наследниками не были. Из драгоценностей в доме были две золотые цепочки, одна Иринина, другая – с кулоном – ее матери, и три обручальных кольца – самой Ирины и ее родителей. Как сказал отец, Ирочка предпочитала серебро, но и его было немного, хотя вещи отличались изысканным вкусом. Много денег Филатова тратила на книги, любила дорогую парфюмерию и особенно духи. Одежда, напротив, была недорогая и, как выразился Миша Доценко, повседневная. Нет, никаких признаков того, что в семье есть какие-то доходы, помимо зарплаты, не видно. Ни машины, ни дачи. Оставался невыясненным вопрос о деньгах на кооператив, которые Ирина будто бы должна была откуда-то получить. Отец об этих деньгах ничего не знал, как и вообще о том, что Ирина собиралась вступать в ЖСК: «Ирочка очень скрытная была. О радостных событиях никогда не сообщала заранее, всегда постфактум. А о неприятностях тем более не рассказывала». Вопрос так и остался открытым, но был признан Ларцевым и Доценко потерявшим актуальность, так как история произошла, как выяснилось, в 1987 году, то есть пять лет назад.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.