— Спокойствие! Только спокойствие! — энергично прервала его Тереска. — У меня есть идея. Янушек, этих работяг было двое?

— Двое, и ещё о третьем вспоминали.

— И пожалуйста! Трое! Вот вам и грузчики нашлись! Они торопятся, правильно? Так мы им на пальцах объясним, что и речи быть не может, никуда мы с места не двинемся, бедные дети — одни-одинёшеньки, может быть, недельки через две…

Шпулька вдруг вспомнила о Петрусе и выволокла его из-под стола.

— Быстро в кровать! Там у тебя грязная пижама, переоденься в неё и — спать!

— …напишем заявление в жилконтору, глядишь, какая-нибудь комиссия приедет, — продолжала Тереска. — Что вы думаете, неужели не помогут?..

— Знаешь… — посветлел Зигмунт. — А ты, пожалуй, права. Гениальная идея!

Тереска развивала свою мысль дальше.

— Тут надо хитростью брать. Сначала с нашей квартирой провернём, потом — с соседской. Она как раз в центре, значит, для них важнее. Мало того что погрузят, ещё и присмотрят за перевозкой, выгрузят и в новую квартиру занесут, лишь бы от нас поскорее избавиться. Такой шанс раз в жизни бывает!

Зигмунт одобрительно кивал головой. Ему было немного жаль, что не удастся поскандалить в жилконторе, но, с другой стороны, уж больно Терескина месть была хороша! А поскандалить можно и после переезда.

— Это ты здорово придумала! — похвалил он. — Где бы мы трех грузчиков взяли, да ещё задарма? А я уж постараюсь и пригляжу, чтобы все расставили как на картинке. Буду привередничать, как примадонна. Уж они мне этот клад отработают!..

Шпулька выгнала всех в их с Зигмунтом квартиру, убедившись предварительно, спят ли Марыська с Петрусем. Дети после такого бурного дня дрыхли без задних ног. Это было последнее, на что у неё хватило сил, все остальное несчастную девчонку уже не интересовало. В разговоре она не участвовала и почти не слушала настойчивых уговоров Янушека.

— А я бы у них ещё и этот клад свистнул, — убеждал он ребят. — Наломаться ради клада — это ещё понятно. А вот лечь костьми за здорово живёшь — это уже полный маразм. Ты же сам хотел, чтобы они со злости лопнули.

— Окстись! Какой там клад! — отмахнулся Зигмунт. — Если тебе так хочется, свисти сам. С меня хватит и эксплуатации бесплатного труда.

— Слишком ты разбежался! — пыталась остудить брата Тереска. — Или впрямь думаешь, что тебе на каждом шагу будет клад попадаться?

— А вдруг?..

— Буратино какой выискался! — констатировал Зигмунт. — Пусть ищет, если ему так хочется, но без меня. Я, к вашему сведению, вышел на тропу войны и жажду мести. Никакой клад меня с этого пути не свернёт! Эх, жаль, что у нас нет фортепиано!

— А зачем тебе фортепиано? — Янушек так удивился, что на мгновение позабыл о своём кладе.

— Говорят, хуже нет — фортепиано таскать.

— А, ясно! Клево! Ну, я тоже не отступлюсь…

На следующий день в восемь утра прогресс работ по сносу дома был явно налицо. Тереска и Янушек, прибывшие с тремя раздобытыми по дороге коробками, воочию смогли убедиться, насколько реальна угроза, нависшая над квартирой в середине здания.

— Если им все это на голову не рухнет, то я — китайский император, — заявил Янушек.

Шпулька, полная новых сил, встретила их появление возгласами облегчения. Она как раз сражалась с грудой кастрюль, сковородок и прочей кухонной утварью, которая никуда не влезала, то и дело выскальзывала у неё из рук и вообще категорически отказывалась упаковываться.

— Вчера мы все отлично устроили, — язвительно заметила она. — Уложили все постельное бельё, полотенца, мыло и зубные щётки, я уж не говорю о пижамах. Как я не подумала, что нам все это ещё может понадобиться?!

— Ну и как ты выкрутилась? — поинтересовалась Тереска.

— У соседей одолжила. Мыло и одно полотенце. Помогите мне с этим…

— И куда ты хочешь это засунуть?

— Никуда. Зигмунт отлично придумал, что надо их просто связать верёвкой за ручки. Главное, чтобы все вместе были.

Янушек бросил коробки и отобрал у Шпульки верёвку.

— Давай сюда кастрюли, я ими займусь. А потом, если хотите, могу складывать соседские книжки. Я уже навострился.

— Хорошо бы отдельно нас связать, а отдельно соседей, — посоветовала Тереска. — С соседями вообще дело хуже — нельзя ничего выбрасывать. А где детки?

— В песочнице. Я проверяла — там поблизости никакой смолы нет.

— А Зигмунт где?

— Тоже за коробками побежал. Люстры он поснимал, все равно света уже нет. Отключили. Сказал, что заглянет в жилконтору, чтобы сориентироваться насчёт скандала.

— Только бы он сейчас не начал.

— Нет, обещал потерпеть.

— Ну, ладно. Давай приниматься за соседей. Предлагаю все, что можно, увязывать в узлы.

Когда Зигмунт вернулся из своей экспедиции, наловчившиеся Шпулька и Тереска уже кончали упаковывать мягкую соседскую рухлядь. Два чемодана и три огромных тюка решили проблему постельного белья, одежды и обуви. Остальные вещи ещё ждали своей очереди. Янушек соседей очень хвалил.

— Приличные люди — книжек совсем мало. Две коробки, и все убралось, не то что у вас.

— Зигмунт пришёл! — крикнула Тереска из-за узлов.

— И коробки принёс! — обрадовалась Шпулька. — Дай-ка сюда одну, а остальные неси на кухню!

— По моим разведданным, жилконтора и районная администрация в сговоре с этими аферистами, — заявил парень, швыряя на пол пять раздобытых в овощном магазине коробок из-под бананов. — И слушать ни черта не хотят. Не иначе как тоже на замурованные сокровища надеются.

— Ты что, все-таки пошёл скандалить? — испугалась Тереска. — Не дай Бог, ещё строителей отсюда заберут, что тогда делать будем?!

— Не трепыхайся. Ходи я туда весь год хоть каждый день, никто и пальцем не шевельнёт. В районной администрации сидит такое новое изобретение. Робот… С виду — старая толстая баба в парике, причём говорит только две фразы.

— Какие? — полюбопытствовал Янушек.

— «Жалобы принимаются по понедельникам с четырнадцати до восемнадцати» и «Жилищный отдел — этажом ниже». Я уже их наизусть выучил. Зло меня разбирает, и жутко хочется им жизнь отравить. Как переедем, попробую их достать. Буду ходить на приём, писать каждый понедельник жалобы и требовать ответа в письменной форме.

— Этим их не проймёшь, — предостерегла Шпулька. — Ты сдохнешь, а с них — как с гуся вода.

— Ну, тогда я их подожгу!

— Тоже испугал! Да они только обрадуются, получат внеочередной отпуск, будут сидеть по домам и зарплату получать. А впрочем, поджигай, если тебе так хочется, только попозже, а сейчас сними наконец занавески и карнизы, чтобы хоть с этой квартирой покончить!

— Холера. Ладно, сниму, только убери свои паршивые кактусы…

К часу дня одна из двух квартир уже полностью была готова к переезду, так что ожидание знакомого грузовика становилось все более невыносимым. Янушек высказал предположение, что он вообще не приедет, так как ничего не знает, потому что жена ему забыла передать. Шум, грохот и рёв моторов за стеной усиливались и только усугубляли атмосферу общей нервозности.

— Зигмунт, смотайся к нему ещё раз, — попросила Тереска. — Возьми такси. Не дай Бог, тут ещё до завтра торчать придётся. Света нет, ничего нет…

— Вода есть, — утешил сестру Янушек.

— Да уж, во дворе!

— Может, он ещё из рейса не вернулся, — озадаченно предположил Зигмунт. — Ладно, сбегаю.

Вдруг раздался оглушительный грохот, и в соседней комнате посыпалась штукатурка. Все вскочили и, толкая друг друга, бросились туда. Мрачное пророчество Янушека, похоже, начинало сбываться: наружная стена здания треснула от пола до потолка, и образовалась страшная щель. Рёв моторов с улицы стал ещё громче.

— Господи, помилуй! — взмолилась Шпулька.

— Очень уж эти искатели сокровищ спешат, — недовольно заметила Тереска. — Так и перестараться недолго.

— Совсем свихнулись! — рассердился Зигмунт. — Что они себе думают?! Надо им сказать пару ласковых!

— Погоди, я с тобой, надо осторожно! — крикнула Тереска и кинулась за ним следом.