— Я весь на нервах. Вдруг какая зараза встрянет. Хотя бы и с той паршивой жилконторы…
— В жилконторе по бумагам дом выселен. А мелюзга, что осталась, нам не помеха. Здание на снос? На снос. А кого колышет, что на месяц раньше?..
— Быстро-то не выйдет, — беспокоился второй голос. — Осторожно сносить надо, чтоб не проглядеть. Какое оно с виду-то?
— Фелек говорит, шкатулочка или мешочек. Небольшой. Он уже давно на этот дом нацелился.
— А точно оно там? Может, уже давным-давно кто нашёл…
— Фелек говорит, железно. В оккупацию людей выгоняли в чем были, дом пустой стоял. А новые жильцы — голытьба. За все эти годы никто даже тачки не купил. Значит, не нашли.
— Лишь бы долго копаться не пришлось, а то ещё засечёт кто.
— В два счета провернём.
Голоса замолкли. Янушек перестал дышать. Затем разговор возобновился, и первый объяснил второму, что надо дождаться Фелека, так как он тут какие-то вещи оставил и не распорядился, что делать завтра. Потом второй голос начал рассказывать первому о какой-то ссоре. Ссора была примитивная и неинтересная. Поэтому Янушек восстановил дыхание, с величайшей осторожностью попятился и на цыпочках помчался назад.
Оставшимся в квартире чёрная липучка заслонила уже весь свет. Густо намазанный маслом Петрусь оставлял жирные пятна на всем, к чему прикасался. Тереска со Шпулькой пытались его отмыть стиральным порошком. Зигмунт предлагал смывать масло скипидаром. К вбежавшему Янушеку повернулись все сразу.
— Ну как? — одновременно крикнули Тереска и Зигмунт. — Достал растворитель?
— Что там растворитель! — махнул рукой мальчишка. — Тут такие дела.
— Как это, что там растворитель! — возмутилась Шпулька. — Я целую бутылку масла извела, а он все ещё чёрный! И даже хуже, теперь это чёрное размазывается. Стой спокойно!
— Есть у них растворитель или нет?
— Не знаю, я не успел посмотреть, там такие дела.
— Кретин недоделанный! — выругала брата Тереска. — Давай сотрём тряпкой и попробуем намазать ещё раз. Лишь бы верхний слой сошёл.
— Скипидаром его надо, скипидаром, — настаивал Зигмунт.
— Да помолчите хоть минутку, — пытался докричаться Янушек. — Поджечь его, и дело с концом. Что я хочу сказать, тут такое дело. Там два типа сидят…
— Зря ты его вообще начала мыть, — сердито говорила Тереска. — Только хуже сделала. Мог и так походить, стёрли бы только немного сверху… Ну и что из того, что два типа сидят?
— Какие два типа? — безо всякого интереса спросил Зигмунт, продолжая с отвращением разглядывать Петруся.
— Он же так жутко лип… — оправдывалась Шпулька.
— Заткнётесь вы наконец или нет? — возмутился Янушек. — Весь ваш Петрусь — фигня, будь на нем хоть целая цистерна битума! Я подслушал, что говорили. В этом доме что-то замуровано!
Зигмунт на мгновение оторвался от созерцания Петруся, взглянул на мальчишку и покрутил пальцем у виска. Тереска пожала плечами. До Шпульки сказанное вообще не дошло, все её внимание было поглощено скользким вертлявым существом, которое она энергично тёрла половой тряпкой над тазом, полным мыльной пены. Янушек не сдавался.
— Точно вам говорю, что-то замуровано. С этого можно разбогатеть. Они завтра будут искать. Какой-то мешок или шкатулка. Они сюда специально приехали, чтобы это найти…
Под напором горячей воды и стирального порошка масло начало понемногу отступать. Тереска поливала сверху из кастрюли, Шпулька пожертвовала посудное полотенце. Зигмунт снова рассеянно взглянул на Янушека.
— Не мели ерунду. И лезет же тебе в голову всякая чушь!
— Сам ты чушь! Я же говорю — подслушал, как они шептались!
— Форменная чушь. Что здесь можно замуровать? Да в этой развалюхе отродясь богатые люди не жили!
— Правильно. И они то же самое говорили. Это лучшее доказательство, что пока ещё никто этого не нашёл. Если бы нашёл, сразу бы разбогател. Оно где-то в середине, и завтра его будут искать.
— В середине пока как раз мы, — горько заметила Шпулька, до которой по мере уменьшения количества масла и битума на Петрусе начали доходить голоса извне. — Ладно, хватит. Остальное с него слезет разве что вместе со шкурой. Давай его вытрем и пусть поест. Марыську надо спать уложить. О Господи, да она тоже грязная!
— Ничего страшного, — железным голосом заявила она. — Одну ночь поспит грязная. Не умрёт. Завтра вымоем. В новой квартире в ванной. И пусть оба ложатся, а то я спячу.
— Их кровати там, в комнате. Зигмунт, вылей воду.
Неоднократные попытки Янушека привлечь к себе внимание ни к чему не привели. Все были глухи. Шпулька потащила немытую Марыську в соседнюю комнату, Тереска кормила Петруся, желая избавиться от него как можно скорее. Зигмунт вернулся с пустым тазом.
— Делать тебе нечего, вот и треплешься, — недовольно проворчал — он. — Кто-то пустил слух, а эти дубины поверили.
— Да они же специально для этого на месяц раньше приехали, — возмущённо воскликнул Янушек. — Чтобы искать это замурованное! И трясутся, что их накроют!
— Что же… Что же это получается?.. Значит… Они незаконно приехали?!
— Ясное дело, незаконно. Мчатся как на пожар. И говорили, раз здесь взрослых нет — одна мелюзга, то никто не помешает. И все будет тип-топ…
— Ах, они дерьмо собачье!!! — заорал вдруг Зигмунт, срываясь с табуретки, на которую он только что рухнул без сил.
Тереска, наоборот, окаменела. На пороге комнаты возникла Шпулька.
— О чем это вы тут говорите? — встревоженно спросила она. — Я правильно расслышала? Они начали сносить незаконно?
— Совершенно незаконно! — взорвалась Тереска и махнула рукой, толкнув Петруся, выронившего хлеб. — Понимаешь? Ты понимаешь, что все это значит?! Весь этот кошмар из-за каких-то идиотов! Кладоискатели чёртовы, кретины, жлобы паршивые!!! Чтоб им сдохнуть!!!
Петрусь слез со стула и принялся ползать по полу, собирая крошки хлеба и кусочки яичницы. Все это он с большим аппетитом — вместе с пылью, перьями и прочим мусором — отправлял себе в рот. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.
— Ну, знаете! — Шпулька не нашлась, что сказать. — Это уж слишком! Такую свинью нам подложить!
— Вот именно! — горячо поддержал её Янушек. — Что я скажу, я бы им назло сделал. Вы послушайте, они нам — свинство, а мы им — назло. Навкалываются — а фиг найдут. Эй, послушайте, давайте что-нибудь подстроим!
— Не дёргайся. И подстраивать ничего не надо, они и так дырку от бублика найдут, — сердито ответил Зигмунт. — Ну, я им этого так не оставлю! Я им покажу мелюзгу! Завтра же иду в жилконтору и устрою там такой бенц!.. Они меня долго помнить будут!
В стрессовых ситуациях Тереска всегда начинала лучше соображать.
— Погоди-ка! И чего ты этим добьёшься?
— Как чего? Избавимся от этого кошмара!
— Надолго? Или ты хочешь здесь всю оставшуюся жизнь провести?
— Ничего подобного! Переедем, но позже, спокойно и без спешки.
— А теперь будем все назад распаковывать и по местам раскладывать? Я в этом не участвую!
Ошеломлённый такой постановкой вопроса Зигмунт невольно огляделся. Зрелище было, надо сказать, впечатляющее: всюду следы гудрона, пух и перья, куча грязного тряпья и газет и сидящий под столом чёрный Петрусь. Коридор весь завален чемоданами и коробками. Парню стало нехорошо, но он только ещё больше взбесился.
— И что же, я теперь должен спокойно подчиниться этим сволочам?!
— Мне уже все равно, — уныло заявила Шпулька. — Но ты сам сказал, что завтра должен приехать этот на грузовике. Друг соседа. С ним как быть?
— И ты туда же! Тут всякие гады мне на шею садятся, а я — лапки кверху. Так, что ли?!
— Зачем же лапки, — вмешалась Тереска, продолжая темнить. — Отомстить им надо, но переезжать лучше прямо сейчас.
— Правильно! — горячо поддержал её брат, с ужасом представивший себе, что ему велят выгружать книги обратно. — Как авто приедет, надо на него все это погрузить…
— А кто грузить будет? — в ярости прорычал Зигмунт. — Я один или ты поможешь? Кто мебель будет таскать? И буфет, и шкафы, и тахту…
