В воскресенье после обеда сестра попросила Дауманта посидеть с маленьким Андрисом. В блокноте рядом с боксерами появились изображения малыша — вот он пытается засунуть в рот ножку, вот смеется своим беззубым ротиком, рассматривает погремушку, плачет.

— Что это? Очередное увлечение? — спросил заглянувший в комнату Кристап.

— Отвали и закрой дверь с той стороны! — Даумант стеснялся и никому из домашних не показывал своих рисунков.

— Для начала хорошо, я бы даже сказала — очень хорошо! — разложив рисунки на столе, похвалила Даумаита учительница. — Тебе только недостает знания анатомии человеческого тела. У некоторых фигур непропорционально длинные ноги, у других, наоборот, туловище, но все это придет со временем. Конечно, если постараешься.

Даумант твердо не решил еще, стоит стараться или нет. Он чувствовал себя как человек, которого какая-то неведомая сила толкает вперед.

Через неделю вся школа толпилась у новой стенной газеты. Никто из попавших в газету драчунов, лентяев и прогульщиков не был назван по имени, но узнать можно было всех. Анонимный поэт, подписавшийся «Ученик», каждому посвятил подходящее четверостишие. В курильщике, который боязливо выглядывал из мальчишечьего туалета, все узнали Дауманта Петерсона из восьмого «б». Но кто это так здорово рисует? Восьмой «б» молчал.

В разделе «Обмен опытом» какая-то девочка прятала шпаргалки в кудряшках. Развеселило всех объявление, обведенное красным карандашом: «Внимание! Списывание издали! За консультацией обращаться к И. Я. Там же за небольшое вознаграждение можно взять напрокат морскую подзорную трубу».

Этого Имант долго не мог простить другу. Подзорной трубой он воспользовался один-единственный раз, чтобы списать у Петериса диктант по английскому языку. Этот заковыристый язык, на котором говорят одно, а пишут совсем другое, Имант не переваривал.

Даумант старался изо всех сил, разрешал Байбе спрашивать заданное, один раз на уроке химии удостоился даже похвалы Мары Петровны, что в школе вообще было большой редкостью.

— Без тебя, Байба, я бы пропал, — шутил он. — Ты меня приручила, как Маленький принц Лиса.

А сам считал дни, оставшиеся до решающих соревнований, — все это время надо было держать себя в руках. А там видно будет.

Роберт Страут каждому участнику дал два пригласительных билета.

— Я надеюсь, что мой ангел-хранитель не бросит своего подопечного в столь трудную для него минуту, — слегка покраснев, Даумант протянул Байбе билет. Второй он вручил Иманту.

Соревнования проходили в зале спортшколы.

— Байба, моя гувернантка, — познакомил Даумант.

Хроникер, Рыжий и другие ребята в недоумении таращили глаза.

— Чему удивляетесь? У меня теперь, как у отпрыска миллионера, имеется нянька, изящным языком выражаясь — гувернантка.

Ребята загоготали. Байба обиделась.

— Уж и пошутить нельзя? — пытался исправить положение Даумант. — Я буду в четвертой паре. Держите кулаки!

У столика толпились судьи. В раздевалке для спортсменов Роберт Страут еще раз собрал своих воспитанников и предупредил — бороться честно, как подобает настоящим спортсменам.

Первым направился на ринг Рыжий. Даумант надел боксерские ботинки, голубые трусы, желтую майку и тщательно забинтовал кисти эластичным бинтом. Помогал ему Имант. Под ложечкой неприятно посасывало.

— Займись самовнушением, — советовал Имант. — Повторяй: я выиграю, я выиграю, я сильнее своего соперника. Как древние йоги.

Даумант боксировал уже с тенью, когда раздались аплодисменты и в раздевалку влетел Рыжий, пунцовый от возбуждения. Победа!

— Во втором раунде я его нокаутировал! Левой. Здорово иногда быть левшой.

— На ринг приглашаются Даумант Петерсон и Валдис Заринь, — произнес голос в репродукторе.

Дауманту показалось, что сердце его распалось на множество частиц и бьется теперь и в горле, и в висках, и в ладонях, и даже в носу. Рыжий, его секундант, приподнял канат и снял с плеча махровое полотенце.

— Натри подошвы! Что с тобой? Очнись!

Вынув из стакана с водой капу, Рыжий засунул ее Дауманту в рот.

Соперник Дауманта Валдис Заринь весело смеялся, шутил со своими болельщиками, занявшими первые ряды. Он был уверен в своей победе.

— Боксеры, на середину! — пригласил судья на ринге. Соперники поприветствовали друг друга. Прозвучал гонг. Валдис наступал, Даумант защищался. Валдис был на полголовы ниже своего неопытного соперника, зато шире в плечах. Руки его работали, словно два молота, чаще, правда, повисая в пустоте, так как Даумант ловко увертывался. «Сначала вымотать, потом атаковать», — подумал Даумант. Волнение прошло. Сильный удар в бровь чуть не свалил его с ног. Даумант взял реванш правой снизу в челюсть противника. Первый раунд закончился вничью.

Рыжий вытер лицо и плечи друга мокрой губкой и стал размахивать полотенцем. Даумант пощупал лоб. Над бровью вскочила солидная шишка.

— Подпортил он тебе физиономию, — приговаривал Рыжий, прикладывая компресс. — Ничего, через пару деньков пройдет. Такова уж боксерская доля.

Неудержимо хотелось убежать с ринга, но он не имел на это права. Даумант прополоскал рот. Его соперник в синем углу выглядел несколько растерянным. Секундант что-то объяснял ему, размахивая руками.

— Ты дождись, когда он расслабится, и бей, — учил Рыжий Дауманта.

— В синем углу ринга — воспитанник спортивной школы Валдис Заринь, второй юношеский разряд. В пятнадцати боях одержал двенадцать побед, — прозвучал голос в репродукторе. — В красном углу ринга — Даумант Петерсон, проводит свой первый бой.

Раздался гонг. Начался второй раунд. Валдис изменил тактику. Не дав Дауманту опомниться, он совершил обманное движение и изо всех сил нанес удар по незажившему еще носу. Страшная боль обожгла Дауманта. Он упал, как подкошенный.

В зале поднялся шум. Болельщики спортшколы аплодировали. Мальчишки из Задвинья свистели, кричали, топали ногами. Судьи с минуту совещались. Никаких нарушений они не усмотрели.

Даумант, лежа на полу, хватал ртом воздух. «Вероятно, так чувствует себя рыба на суше», — подумал он.

— Раз, два, три... — «Почему так быстро считают?» Даумант приподнялся на руках. Прямо на него смотрели широко раскрытые глаза Байбы. В них он прочел страх. И внезапно понял, что эта серьезная, скромная девочка стала для него самым дорогим человеком на свете, что ради нее он должен собраться с силами и победить.

— ...семь, восемь... — Еще несколько вздохов. На счете «девять» Даумант поднялся. Тошнота и боль утихли. Совсем близко Даумант увидел маленькие, глубоко запавшие глазки Валдиса. В молниеносный удар он вложил всю свою силу. Есть! По залу пронесся вздох — так неожиданно все произошло. Взгляд Валдиса затуманился, и он беспомощно осел на пол. Болельщики Дауманта ликовали. Чистая победа!

В командной борьбе общий счет оказался ничейным.

— Лучше, чем я предполагал, — подвел итог Роберт Страут. — Ну уж теперь хорошие перчатки и остальной инвентарь у нас почти в руках.

* * *

— У меня сердце остановилось, когда ты упал, — призналась Байба, когда они гурьбой шли к троллейбусу. — Никогда больше не пойду на такие соревнования. Это же самое обычное избиение.

— Да ты что! Бокс — самый мужественный вид спорта, единственный, куда не прорвались еще женщины, — запротестовал Даумант.

— Ты глубоко ошибаешься, — прервал его Хроникер. — В Америке существует не только женский бокс, но и женский кетч.

— А что это — кетч? — поинтересовалась Байба.

— Это такой вид борьбы, когда все дозволено — бить под ложечку, рвать одежду, ломать, толкать, кусать, — объяснил Хроникер. — Я как-то видел фильм. Жуткая картина! У нас он, к счастью, запрещен.

Неделю новому чемпиону по боксу пришлось провести в Институте Травматологии, пока не зажил сломанный нос.