Улучшенные системы выдали одну четвёрку и три тройки, что ни в коем случае не могло удовлетворить шестерых играющих. Нужда и отчаяние усиливались. Не отвергая научных методов, они решили привлечь к игре сверхъестественные силы.

Вдохновение пришло к Лесю, жена которого регулярно пичкала его белым сыром и творогом, и он питал к ним искреннее отвращение. Но, видимо, белый сыр положительно повлиял на некоторые участки его мозга, потому что однажды вечером, в пятницу, Лесь сказал задумчиво:

— Вы знаете, мне кажется, что мы ошибаемся. В этом тото-лотко все случайно, правда? Наши методы хороши, и все должно получиться, только неизвестно когда. Может, это будут как раз последние возможные числа?

— А что ты можешь предложить? — спросил Каролек, с интересом приглядываясь к Лесю, и добавил:

— Слушай, давай поменяемся. Дай мне твой сыр, а сам возьми у меня яйцо. Я уже смотреть не могу на яйца.

— Что ты говоришь! А я — на сыр! — утешился Лесь, с удовольствием соглашаясь на обмен. — Я думаю, что мы в какой-то мере тоже должны рассчитывать на случай. Не полностью, но хотя бы частично…

Засидевшийся в своём кабинете директор услышал вдали голоса сотрудников и почувствовал глубокую признательность. Какие исключительные у него подчинённые! В такой поздний час!.. Он посмотрел на часы. В десятом часу и такая тяга к работе, такое оживление! И это в конце рабочей недели, в пятницу, когда за плечами нелёгкая трудовая неделя, не говоря уже о тех трех месяцах тяжелейших усилий! Нет, в самом деле, с такими сотрудниками горы можно перевернуть!..

Голоса вдали иногда стихали, иногда весьма значительно усиливались. У взволнованного до глубины души директора проснулось любопытство. Интересно, какую творческую проблему решают сейчас его сотрудники, что вызывавает такую горячую дискуссию? Он ощутил в себе потребность разрешить своим авторитетом их споры, встал и, переполненный возвышенными чувствами, направился в комнату таких родных и близких его сердцу архитекторов.

В тот момент, когда он поворачивал дверную ручку, за которой только что царила тишина, он услышал нетерпеливый и гневный голос:

— Ты куда плюёшь, кретин?!

Ошеломительный с профессиональной точки зрения вопрос на мгновение задержал директора на пороге. Чрезвычайно заинтригованный, он несколько неуверенно приоткрыл дверь, и глазам его предстала картина, редко встречающаяся в проектных бюро. На полу, спиной к нему, ползая на четвереньках, кряхтя, Лесь старательно вычерчивал на полихлорвиниловых плитках зелёным мелом идеальную окружность. Спиной к кругу, на кресле стояла Барбара и держала в руках бумажный кулёк в форме рога изобилия. Каролек сидел за столом, склонившись над билетом тото-лотко, а Януш вытирал о брюки коробку со спичками и мрачно смотрел на Леся.

— Вот недоумок, оплевал мне все спички! — бормотал он с возмущением.

Директор не знал, что перед употреблением зелёный мел был старательно оплёван всеми участниками и что Лесь по ошибке плюнул на спички Януша. Поэтому он мог лишь остолбенело смотреть, не в состоянии понять смысла услышанного им крика.

— Ну что, уже? — нетерпеливо спросила Барбара.

— Уже, — ответил Лесь, поднимаясь на ноги.

— Через левое плечо! — закричал Януш предупреждающе.

Барбара как-то непонятно размахнулась, и из рога изобилия посыпался дождь белых бумажек, покрывший белый круг и его границу.

Внимательно следя за полётом бумажек, архитекторы не обращали никакого внимания на директора. Януш и Лесь бросились к бумажкам, упавшим на окружность, и лихорадочно стали их разворачивать.

— Шестнадцать, — сообщил Януш Каролеку.

— Четырнадцать, — сказал Лесь.

— Бога ради, скажите, что здесь происходит? — спросил директор.

Застигнутые врасплох за сеансом чёрной магии, сотрудники на мгновение прекратили свою борьбу с судьбой. Они рассеянно посмотрели на директора, потом друг на друга и вернулись к прерванному занятию.

— Семнадцать, — сказал Януш. — Барбара, объясни ему, что к чему, у нас возникли сложности. Вышло восемь номеров.

— Заполним билет за пятьдесят шесть злотых, — резонно заметила Барбара. — Не мешай нам. Во внерабочее время мы имеем право на личную жизнь. Или ты можешь одолжить нам сто тысяч злотых?

Директор потрясённо замолчал. Все присутствующие невольно посмотрели на него, ибо, вопреки логике и здравому смыслу, у них вдруг блеснула сумасшедшая надежда. Выражение глаз архитекторов напоминало взгляды голодных людоедов, с вожделением глядящих на толстого миссионера, и директор стал сомневаться в здравом уме присутствующих. Ведь среди них находился Лесь…

— Мне очень жаль, но у меня нет ста тысяч злотых, — на всякий случай мягко и дружелюбно сказал директор, пятясь, выскочил за дверь и облегчённо вздохнул.

А в комнате, уже без директора, чёрная магия забушевала уже без преград. Соединение чернокнижных методов с научными, безусловно, должно было принести свои плоды. Понедельника все ждали с нетерпением.

— Есть тройка, почему бы ей не быть, — уныло сообщил Януш в понедельник. — Если очень постараемся, то на папиросы нам хватит.

— Может быть, нужно бросать в полночь? — почти безнадёжно спросил Лесь.

— В какую полночь? — равнодушно спросил Каролек.

— Он говорит дело, — сказала Барбара. — В полночь в пятницу. И при свечах.

В целях экономии количество свеч ограничено было до трех. Благодаря этому удалось поджечь не все, а лишь незначительную часть старых и ненужных фотографий. Высказанное Лесем пожелание найти ещё чёрного кота привело всех к нервному расстройству, ибо в самом деле — забыть о таком необходимом атрибуте!

Каролек подвёл итог.

— Вот что я вам скажу. Полную уверенность в выигрыше мы получим лишь тогда, когда будем играть в полночь, в пятницу, на развилке дорог, во время новолуния. Из того, что я знаю ещё, у нас должен быть чёрный кот, летучая мышь, сова, тринадцать восковых свечей и сушёная змея. И ещё вроде бы несколько пауков, но в них я не уверен.

— Никаких пауков! — бурно запротестовала Барбара.

— Кот у нас есть, — горько сказал Януш. — Любой на выбор. Летучую мышь и змею можно было бы как-нибудь достать, но восковые свечи… Разве что украсть, потому что мне кажется, что это весьма дорого.

— И как раз сейчас новолуние, — неохотно добавил Каролек.

Средства были полностью исчерпаны. Сроки платежей тучами все ниже и тяжелей нависали над головой. Финансовая гимнастика превратилась в настоящую цирковую акробатику. И вот однажды громом с ясного неба пала на бедные головы сотрудников жуткая весть и сразу отодвинула в сторону все их прозаические денежные хлопоты Пасмурным вечером, в понедельник, сразу после очередного поражения в борьбе с судьбой, три участника этой войны сидели в грустной задумчивости. Злые силы восстали против них. Несмотря на то, что удалось одолжить в одном из учреждений останки желтопузика, несмотря на двух летучих мышей и старую ворону, несмотря на то, что удалось довести число свечей до семи, несмотря на то, что в другом учреждении удалось провести вычисления на ЭВМ, несмотря на другие благоприятные обстоятельства, заполненные билеты не содержали и трех выигранных чисел. Здесь, безусловно, должно было действовать какое-то таинственное проклятие.

Потихоньку тянулся поздний вечер.

Никто уже не работал. Никто из них не проявлял также желания идти домой. Дома их ждали члены семьи, с неудовольствием и возмущением задающие глупые вопросы и жаждущие на них ответов. Ни Каролек, ни Барбара, ни Лесь не в состоянии были отвечать. Да и кто, в самом деле, мог сказать, что будет, если его выбросят из жилищного кооператива, кто может убедить строителей, справедливо требующих платы за свой труд и не получающей её? От Леся же требовали освещения квартиры по вечерам. Лесь, конечно же, не мог выполнить этого требования В мрачной, наполненной чёрными мыслями тишине внезапно раздался звук, на первый взгляд, вполне невинный, о котором никто из обременённых нуждой ещё не мог знать, что он возвещает появление его величества Случая — огромного и потрясающего! Этим звуком явился стук хлопнувшей двери и отголосок быстрых шагов бегущего человека, тщетно пытающегося затормозить на скользком полу. Согласно всем физическим законам, этого ему сделать не удалось, и разогнавшийся Януш влетел в комнату, задев дверной косяк и остановившись лишь возле стола Леся. Он схватился за доску и, тяжело дыша, уставился на окружающих взглядом, полным возмущения и отчаяния.