– Да почему издеваюсь? – подскочила она. – Ты знаешь, сколько гостиницы стоят? Знаешь?! Я что, миллионерша?! А с Васей дешевле. – Она снова откинулась на сиденье. – Раз в десять дешевле!

– Ладно, ладно, – решил я не накалять обстановку. – Вася так Вася. Надеюсь, ему лет семьдесят пять?

– Тридцать.

– Тогда он наверняка лысый!

– У него хвост из красивых тёмных волос и серьга в ухе.

– Значит, он импотент.

– Слушай, – приподнялась она на локте, – почему ты считаешь, что все, кроме тебя, уроды?

– А ты так не считаешь?

– Нет.

– Жаль! – Я выскочил из машины и быстро оделся.

Элка села за руль.

– Я так понимаю, нам не по пути? – спросила она, высунувшись в окно.

– Передавай привет Васе, – буркнул я, пытаясь поймать ногой мокрый, скользкий ботинок.

Она стартанула, обдав меня песком, грязью и брызгами дождевой воды.

– Лифчик надень! – крикнул я вслед стремительно удаляющейся машине. – Вот и поговорили, – резюмировал я итог этого вечера. – Она меня любит только мёртвого, и живёт с Васей, который лепит полсотни пельменей за пятнадцать минут!

Я побрёл по направлению к трассе, срезав путь по какому-то пустырю. На дороге без труда поймал тачку, но едва сел в машину, заметил, что на светофоре с визгом затормозила голубая «Ауди» с оторванным бампером. Срезав путь, я опередил Беду, а, может, она потратила время на то, чтобы одеться.

– Ну-ка, давай, вон за той «аудюхой», – попросил я водилу.

Парень за рулём кивнул и довольно умело начал преследовать Элку. Чувствуя себя подлецом и психопатом, я всё же твёрдо решил посмотреть на Васю, а, может быть, даже набить ему морду.

Машин на трассе было немного, и водителю приходилось держать дистанцию. Элка шла с привычной для неё скоростью под сто двадцать, поэтому я удивился, когда наперерез ей, с перекрёстка, на красный свет рванул огромный чёрный «Гелендваген». Словно в дешёвом боевике, тонированное стекло этого катафалка слегка приоткрылось, и оттуда высунулось пистолетное дуло.

– Элка-а-а-!!! – заорал я, высунувшись в окно.

Не думаю, что она меня услышала, но одновременно с выстрелом, который бил прямо в водительскую дверь, «аудюха» на бешеной скорости вильнула влево, вправо, перевернулась и улетела в кювет.

Выругавшись, водитель такси так резко затормозил, что я едва не выбил головой лобовое стекло. «Гелендваген», набрав скорость, словно ракета, ушёл в точку и скрылся из вида. Номера я не успел рассмотреть, да и вряд ли они были.

Сунув деньги водителю, я выскочил из машины и помчался к «Ауди», лежавшей в глубоком кювете вверх колёсами.

– Элка! – орал я на бегу, чувствуя, как отчаяние сдавливает горло. – Только не вздумай скончаться, Элка!!! Я люблю тебя! Я жить без тебя не могу!

Беда лежала вниз головой и не подавала признаков жизни. Одно радовало – ни крови, ни дырки от пули в области жизненно важных органов у неё не было.

– Элка! – Я попытался вытащить Беду из машины, но ремень безопасности крепко прижал её к креслу.

– Представляешь, – открыла она глаза, – первый раз в жизни пристегнулась ремнём, и надо же, пригодилось!

– Ты бы ещё бронежилет по утрам не забывала надевать! – посоветовал я, чувствуя, как огромный свинцовый ком падает с сердца. – Тебя не задело?

– Вроде бы нет. А что это было?

– Покушение. – Я помог ей выбраться из машины.

– А почему на меня?

– Думаю, чусовские ублюдки снова пытаются ударить меня по больному месту. Стреляли из «Гелика» – любимой марки машины вице-мэра и его свиты. – Я осмотрел Беду, повертев её перед собой. – У тебя ничего не болит?

– Нет! Но машине капец. Знаешь, сколько я за неё заплатила?! – Элка попыталась заплакать, но, видимо, в свете чудом спасённой жизни не смогла до конца прочувствовать горе попусту потраченных денег, и поэтому просто сильно потёрла глаза под очками.

Я раскачал «аудюху» и без труда поставил её на колёса. Удивительно, но серьёзных повреждений почти не было – только крыша слегка помялась, да правое зеркало напрочь снесло. Следов от пули тоже не наблюдалось: или стрелок был мазила, или Элку просто пугали. Чувствуя, как во мне закипает злость, я схватил мобильник и одной кнопкой вызвал Сазона.

– Дед! – заорал я. – Если твой дружок Чусов не угомониться, я придушу его собственными руками и сяду в тюрьму за убийство вице-мэра!

– Венька, что ли? Чус Чусыч? – удивился Сазон. – А что, сынку, он тебе жить мешает?

– Мешает. Только что его парни чуть не грохнули Элку.

– Что-о?! – завопил дед. – Элку?! Да я ему… я его… – Судя по тому, как резко отключился Сазон, я понял – есть надежда на то, в ближайшее время Чусов пересмотрит свои взгляды на жизнь. – Скажи только, где могилка у Чус Чусыча будет, – сказал я в пиликающую короткими гудками трубку.

– Постой, – схватила меня за руку Элка. – А как ты тут оказался?! Ты что, следил за мной?!

– Не за тобой, а за этим… снайпером на «Гелендвагене».

– Врешь! Решил расправиться с Васей?

– Решил. Не нравится мне этот чувак.

– А по мне так нормальный Вася! – Она заглянула в салон, и, жалобно взглянув на меня, сказала невероятную фразу: – Что-то за руль не хочется.

– Правда?! – обрадовался я. – Как полезно тебе иногда летать вверх колёсами! – Я прыгнул за руль, а Элка, усевшись на пассажирское сиденье, первым делом пристегнулась ремнём. – Только не думай, что я повезу тебя к Васе, – усмехнулся я, заводя движок и с разгону выезжая из кювета.

– Вези куда хочешь, – махнула рукой Беда. – Похоже, сегодня не мой день. Что ты там говорил про ресторанчик?

– Сегодня мой день! – подмигнул я и погнал в ресторанчик, хотя понятия не имел в какой, и где он находится.

Ресторанчик назвался «Приличный». И меню, и обслуживание оправдывали это название.

Я заказал много чего, а Элка только какой-то мудрёный коктейль под названием «Патриотический». Коктейль был трёхцветный и повторял триколор российского флага.

После покушения Элка стала задумчивой и покладистой. Ну, просто очень задумчивой и непривычно покладистой. Я даже забеспокоился, не случилось ли у неё сотрясения мозга.

– У тебя ничего не болит? – поинтересовался я.

– Где?

– Вот здесь, – постучал я себя по лбу.

Элка потёрла лоб, потрогала нос и отрицательно покачала головой. Она схватила губами соломинку и высосала красный слой триколора.

– По-моему, нужно показаться врачу.

– Да пошёл ты!

– О! Уже лучше. Можно пощупать твой пульс?

Она запульнула в меня тяжёлой солонкой, попав точно в лоб.

– Гораздо лучше! – одобрил я её действия. – Прямо прежняя стервозина Элка!

– Меня чуть не убили! – заорала она так, что за соседним столиком кто-то подавился и закашлялся, а официант с подносом споткнулся. – Меня чуть не грохнули, а ты веселишься!

– Да не веселюсь я…

– Господа, у нас приличное место, и просьба вести себя тоже прилично, – склонился к нам едва не упавший официант.

– Я Элла! – заорала Беда ему в ухо. – Тягнибеда, блин!

– Блинтягни… что? – выпучил глаза бедный гарсон.

– Она писательница, очень известная, – объяснил я ему. – Щас как даст тут звезду, мало не покажется. Ваше приличное место попадёт в жёлтую прессу, в раздел «скандалы недели».

– Как бы не пришлось удалить вас из зала, – покачал головой парень.

– Меня?! Удалить?! – взбеленилась Элка. – Пошёл вон отсюда, зубастый! Немедленно позови администратора! Сюда! Администратора! В меня стреляли! А в вашем коктейле перепутаны цвета триколора! Нужно – белый, синий, красный, а у вас – красный, синий, белый!!! И это – патриотизм?! И вы смеете называться «Приличный»?!!

Я опять заподозрил у неё сотрясение.

Официант умчался, звеня подносом.

– Элка, угомонись. В конце концов, если бы тебя хотели убить, то убили бы. Чусовские бойцы наверняка стреляют без промаха. Нас просто пугали!

Беда высосала синий слой, сверкнув на меня глазами.