Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Не подозревая еще о том, какая он кладезь для журналиста, я, лениво попивая гранатовый сок в его любимом ресторане «Лалуна», принадлежащем его семье, задала дежурный вопрос о том, как он познакомился с шоу-бизнесом.

– Первое знакомство с шоу-бизнесом у меня произошло в детстве, когда я пел в школьном хоре песню «Неразлучные друзья есть на белом свете»...

В этом месте я чуть не упала с дивана, потому что абсолютно незакомплексованный Цейтлин запел эту дурацкую детскую песню и на нас уставилось полресторана. Остальная половина была обслуживающим персоналом, видимо, уже привыкшим к оригинальности персонажа. Придя в себя от изумления, я замахала Цейтлину руками, показывая, что песню я знаю и очень люблю, но допевать ее не стоит.

– Я очень люблю петь, не то чтобы учился этому, но у меня есть определенные таланты. Я думаю, что можно это назвать шоу-бизнесом, потому что в зале сидели дети и хлопали, и мне это нравилось. Я даже не мог предположить, что через лет пятнадцать—двадцать я буду работать в шоу-бизнесе.

Странно, что же он делает по ту сторону баррикад?

– Вообще я всегда был массовиком-затейником, любил вести свадьбы и даже собственную свадьбу вел я сам, всегда был гвоздем программы. По мне не скажешь? В школе я учился плохо, был таким разгильдяем, зато активно занимался общественной деятельностью, был секретарем комсомольской организации школы, выпускал стенгазету и так далее. Особенно тяжело мне давались точные науки. Учитель физики постоянно хотел меня выгнать, а наш классный руководитель, учитель по литературе Галина Алексеевна, на всех педсоветах голосовала двумя руками за то, чтобы меня оставили. Так я и перешел с двойкой по физике из восьмого класса в девятый, потому что говорили, что школа не может существовать «без Цейтлина».

Проблема с массовиками-затейниками заключается в том, что они настолько увлекающиеся натуры, что забывают о поставленном вопросе. Для тех, кто с бронепоезда, повторяю: почему тогда не перед камерой, а в тени?

– Я пока не на сцене, но уж точно не в тени. А потом, обстоятельства складывались так, что сначала я стал продюсером, и только затем начал думать о сольной карьере. Вообще, попадание в шоу-бизнес связано с определенной долей мистики. В 90-м году я окончил школу. И стал вопрос моего поступления в институт либо похода в армию. Так как для моего еврейского папы поход его сына в армию был бы убийством, поэтому, чтобы не попасть в стройбат, я попал в Московский автодорожный институт, что само по себе является стройбатом, потому что на пятом курсе я поехал, конечно, уже не на два года, а всего на месяц на сборы, и там верно нес службу в автодорожных войсках. То есть получилось как раз так, как не должно было получиться. Но это был лишь месяц, и папа был готов это пережить. А вообще, если быть честным, в Московский дорожный институт я поступил не без помощи...

– За взятку? – не удивилась я.

– Конечно, – удивился вопросу Юра. – И папе это обошлось в дубленку. Кстати, я не думаю, что сейчас это намного дороже, хотя все зависит от института.

– И от дубленки, – вспомнила я цены на шкурки по имени Фенди.

– Ты очень похожа на мою двоюродную сестру, – неожиданно сошел с рельсов интервью Юра, – Олю Цейтлину. Не путай с известной Ульяной Цейтлиной, о которой все меня спрашивают. Это не моя родственница, я ее никогда не видел...

– Вернемся к шоу-бизнесу, – взмолилась я.

– В 94 году у меня был товарищ, – охотно согласился повспоминать Юра, – Аркаша, который поехал в Болгарию и привез оттуда диски. Первыми станки по производству компакт-дисков закупили болгары и китайцы. И, не имея никакого представления о смежных и авторских правах, как и россияне в те времена, начали зарабатывать бешеные деньги, печатая Мадонну, «Роллинг стоунз» и прочее. Это был расцвет пиратства. В то же время зародилась легендарная Горбушка, площадь около ДК Горбунова. На этой площади собирались меломаны, которые общались между собой и продавали-обменивались винилом и только появившимися дисками. Моему товарищу нужны были продавцы, и по тем временам он неплохо платил – по сто долларов за выходные. Мы были студентами, а сто долларов за два дня – это были хорошие деньги.

Как не стыдно! Сейчас Вы боретесь за то, чтобы все диски продавались только легально.

– Могу сказать, что многие с этого начинали, – оправдывался рекорд-бизнесмен. – Даже известный Ричард Брэнсон, который построил корпорацию «Virgin», делал серый импорт и имел проблемы с законом. Мне не стыдно, потому что на тот момент я не понимал, что это пиратство и что кому-то надо за что-то платить.

– Это были первые сто долларов. Как Вы заработали первую тысячу?

– Мы постояли какое-то время на этой Горбушке, – рассказывал человек, чья компания сегодня входит в тройку лидеров на рынке, – но денег хватало только на клубы, хотя мы чувствовали себя олигархами. Нас было несколько человек: я и двое партнеров, с которыми я и сейчас работаю. Так, один, Антон Коссый, учился со мной в школе и тоже пел «Неразлучные друзья...», а второй, Женя Бахуров, учился с Антоном в институте. И вот мы решили сами слетать в Болгарию и привезти эти диски.

– Значит, Вы не только пиратством занимались, но и кидали своих партнеров? – поразилась я чистоте нравов в шоу-бизнесе.

– Мы никого не кидали. Во-первых, они были нашими работодателями, а не партнерами. Во-вторых, мы хотели самостоятельности. Да и они стали к нам не очень по-доброму относиться, – оправдал волчьи манеры волчьей жизнью Цейтлин. – У нас была жажда роста и жажда купить себе джинсы вместо «Монтана» – «levis strausе». Я считаю, это нормально. Через некоторое время мы им составили такую конкуренцию, что у них просто не осталось шансов. Мы собрали со всех наших родителей деньги – десять тысяч долларов, прилетели в Софию, взяли такси и начали расспрашивать, где продают диски. Нас направили в магазин «Унисон» на улице Витоша. Там тоже все было нелегально, но очень красиво, не хуже, чем в магазинах «Virgin». Мы приехали и попросили у продавщицы десять тысяч экземпляров какого-то диска. Продавщица «упала в обморок», потом очнулась, куда-то ушла. Мы долго ждали, пока она с кем-то совещалась, потом приехала красивая иномарка. Из нее вышел «модный» болгарин, кудрявый, с золотой цепью, колоритный местный бандит, похожий на Киркорова, но только толще в два раза. Он спросил, мы ли интересуемся дисками. Мы ответили, что да. Потом куда-то поехали, нам завязали глаза...

– Вы не испугались? – испугалась я за них.

– Испугались, – честно признался Цейтлин, – но так как десять тысяч долларов мы спрятали в бачке от унитаза в съемной квартире, то логически я понимал, что с нас взять нечего, поэтому было страшно, но не очень. Офис, в который мы приехали, был нереально красивый. Они тогда зарабатывали уже бешеные бабки, сотни миллионов в месяц, потому как Болгария поставляла эту продукцию всем соседним странам, которая расходилась в дальнейшем на весь мир. Мы сели за стол переговоров, и они спросили, что нас к ним привело.

– Какова была тогда стоимость одного диска?

– Три с половиной доллара в опте. Сейчас даже лицензионный диск стоит гораздо дешевле. Кстати, если говорить об объемах продаж мультимедийной продукции на сегодняшний день, то соотношение легальной к пиратской продукции – восемьдесят к двадцати: восемьдесят процентов пиратской и двадцать процентов легальной продукции. Что касается CD, то здесь ситуация немножко выровнялась, потому что у пиратов пропал интерес к этому виду продукта. В связи с тем, что музыка стала уходить в цифровые каналы, а также появились DVD, которые по стоимости аналогичны, и к тому же он является более привлекательным для покупателя.

– А когда Вы заработали первый миллион?

– Первый миллион компании появился не сразу. Мы стали возить диски, кстати, в самый первый раз нас сильно подставили. Мы купили десять тысяч дисков «Electric light orchestra», а наши болгарские друзья одновременно продали этот альбом еще нескольким людям. Рынок был еще не так развит и не мог переварить такой объем одноименной продукции. К тому же нам дали только диски, а еще две недели мы ждали полиграфию, и в итоге, когда мы вернулись, вся Москва уже торговала этой пластинкой. Мы два месяца пытались это как-то рассовывать, мы начали паниковать, не зная, что делать со всем этим. Но все закончилось хорошо, рынок начал быстро расти, за несколько месяцев мы все продали и приехали в Болгарию уже с умными лицами, сразу расставив все точки над «i». Но менталитет у наших партнеров был, конечно, «цыганский». По прошествии какого-то времени мы начали возить диски тоннами, постепенно становясь лидерами. Отмечу, что мы никогда не продавали российскую музыку. Наверное, потому, что не хотели иметь проблем с отечественными компаниями-правообладателями, которые на тот момент стали зарождаться. Хотя закона, как такового, тогда не было, впрочем, как и уголовной ответственности. Это был период с 94-го по 96-й год. Начало нашей легализации я отношу ко времени знакомства с Леней Бурлаковым и группы, которую он создал, – «Мумий тролль». Он родом из Владивостока и учился вместе с Ильей Лагутенко в школе. Этот человек также нашел Земфиру, и последнее его удачное открытие – это «Братья Грим». В то время он покупал диски для своего владивостокского магазина «CD land», откуда и появилось наше название. Однажды он нам принес кассету, где Лагутенко пьяным голосом, «под пиво» в подъезде, пел «Утекай». Мы послушали, и Леня предложил нам заняться продюсированием и выпустить своего артиста. Для этого надо было двести тысяч долларов. Мы не риск-нули. И тогда он прошелся по многим компаниям, и только Александр Шульгин услышал в нем звезду и взялся за продюсирование.

40
{"b":"119700","o":1}