Первой почувствовала приближение оргазма Фелисити; она на мгновение замерла, сосредоточившись на одном ощущении и затаив дыхание, а затем содрогнулась в неистовом порыве, вбирая его плоть в себя еще глубже, впиваясь в потную скользкую спину и безудержно крича. Через секунду ей ответил и Дивон, изогнувшись и посылая в сокращающуюся воспаленную бездну свое семя.

Фелисити в изнеможении молчала, глядя на спутанные волосы капитана. Оба они едва переводили дыхание. Тела их казались невесомыми. Затем девушка открыла, было, рот, но тут же сомкнула его, не зная, что сказать. Дивон, не отрываясь, смотрел на ее истомленное счастливое лицо.

Перед ужином они зажгли все имевшиеся на кухне масляные лампы, и теперь она была освещена, как в праздник, но, увы, яркий свет все равно не давал возможности прочитать выражение его задумчивого лица. Наконец Фелисити смогла встать и нежно положила свою ладонь на спутанные колечки волос на его широкой груди.

В ответ он молча прижал ее руку своей – под ее пальцами радостно и доверчиво билось его сердце. Затем Дивон тоже поднялся и небрежно потянулся.

– Должно быть, стол был жесткий, а? – заметил он, подбирая разбросанную по полу одежду.

– Я не заметила, – честно ответила Фелисити. Капитан улыбнулся, вручая ей нижнюю юбку.

– Я бы, пожалуй, тоже не заметил.

Девушка беззащитным жестом прикрыла юбкой грудь, что весьма удивило и насмешило Дивона.

– Неужели нам действительно надо говорить о чем-то… теперь… как ты думаешь? – Первый раз в голосе его проскользнула нотка неуверенности.

– Не знаю, – девушка отвернулась, находя неприличным смотреть на то, как Дивон надевает брюки. – Кажется, здесь вообще не о чем говорить.

– Мы же занимались любовью на столе, Пресвятая Дева! – рассмеялся он, застегивая брюки и пробегая рукой по спутанным волосам, падающим на лоб.

– А вы полагали, что мне это неизвестно? – Для Фелисити удивительней была, скорее, скорость, с которой это произошло, и, завязав нижнюю юбку, она быстро натянула через голову платье и поспешила к выходу. Капитан догнал ее в холле и крепко взял за руку.

– Ну, в чем дело? Ты опять беспокоишься об этом… как там его зовут, словом, твоем… твоем нареченном?

– Его зовут Иебедия, – она попыталась вырвать руку, но тщетно. Тогда девушка почти со злобой посмотрела в красивое мужественное лицо. – Запомните: Иебедия! И если уж на то пошло, я действительно обеспокоена. – Она чуть замялась. – Ему бы не понравилось то… чем мы с вами сейчас занимались.

– Что-то я не видел его поблизости! – Дивон еще сильнее сжал тонкие пальцы. Раздражение его было абсолютно беспочвенным, и он знал это. У девушки есть жених – этого вполне достаточно, чтобы оставить ее в покое, но, увы, нелогичность его эмоций, вызываемых Фелисити Уэнтворт, не поддавалась ни анализу, ни укрощению.

Девушка втянула в себя воздух.

– Иебедия – наичестнейший, благороднейший человек. Он заслуживает девушку лучше меня! – Фелисити прикусила губы, вспомнив, что она уже таковой не является, а виновник этого стоит перед ней собственной персоной.

– В таком случае, нечего ему было отпускать тебя шляться туда, где кипит война, черт побери!

– Он меня и не отпускал! Тем более, это все равно не оправдывает моих действий! – Слезы уже застилали ей глаза, и она пыталась незаметно смахнуть их.

Рука Дивона разжалась.

– Итак, ты хочешь получить с меня обещание, что происшедшее уже дважды больше не повторится?!

Девушка подняла на него глаза, полные мольбы, видеть которую он не мог и не хотел.

– Послушай, – примирительно сказал он, усаживаясь на нижнюю ступеньку лестницы. – Я и сам не знаю, как это вышло. – Он закашлялся. – Я, конечно, виноват, но… Впрочем, ладно. Впредь я постараюсь.

Девушка присела рядом с ним на ступеньку лестницы, но капитан тут же поднялся.

– Конечно, это не совсем только твоя вина, – неожиданно заключила Фелисити. – Может быть, если бы мы не проводили столько времени вместе, наедине… – Тут она улыбнулась и закончила: – Впрочем, по приезде в Чарлстон мы все равно расстанемся.

– Туда надо еще добраться. – Никто из них не двигался с места.

– А эта плантация тоже рисовая? – поинтересовалась девушка, и Дивон понял, что она старается вести себя так, чтобы можно было просто сидеть и болтать, не заканчивая это объятиями и… прочим.

– Хлопок, – пояснил он, – но непростой. Черносеменной хлопок, произрастающий здесь, известен за свои шелковистые нити всему миру. Называется он – хлопок морских островов.

– А, – Фелисити постаралась подумать о чем-нибудь умном, но так и не смогла. – Ну что ж, в таком случае – спокойной ночи!

Фелисити попыталась встать, но обнаружила, что на подоле ее юбки сидит Дивон. Она рванулась посильнее, в результате чего ткань сползла с белого плеча, но капитан, еще полчаса назад лежавший на ней в сладком забытьи, теперь лишь равнодушно посмотрел на розоватую кожу – ни искры желания не загорелось в его зеленых глазах.

Освободив платье, девушка побежала к себе наверх.

Девочки уже спали, поэтому она спокойно и не торопясь переоделась в свежую ночную рубашку и забралась в постель… но, несмотря на усталость, спасительный сон не шел к ней. Мысли все время возвращались к Иебедии… к Дивону…

Наступившее утро было ярким и солнечным, хотя туман затянул пролив. Дивон оказался прав – океана отсюда не видно, зато, поднявшись на крыльцо, Фелисити смогла увидеть разрушения, нанесенные ураганом. У нескольких красавиц-сосен были сломаны верхушки, вся земля была усыпана сорванными листьями и испанским мхом.

Увидев Дивона и Эзру, поднимавшихся к дому по тропинке, девушка почувствовала непреодолимое желание уйти: встречаться с капитаном так рано отнюдь не входило в ее намерения. Увы, встреча оказалась неизбежной, и оставалось лишь как можно более спокойно покориться обстоятельствам. Фелисити заслонилась рукой от солнца.

– Что с лодкой?

– Все в порядке, – ответил за капитана Эзра. – Маста Дивон сказал, что можно отправляться сразу же после легкого завтрака. – В руках у мальчика по-прежнему был петух. Мальчик остановился около лестницы и весело добавил: – Вчера вы приготовили много бисквитов, они были очень вкусны, наверное, можно подкрепиться ими и сегодня.

Фелисити залилась краской и обернулась за помощью к Дивону. Но тот невозмутимо стоял, опираясь на перила и поставив ногу в высоком ботфорте на две ступеньки выше.

– Сегодня я приготовлю что-нибудь свеженькое, – пообещала девушка, так и не дождавшись поддержки от капитана. Мальчик ушел.

– Как легко сделать счастливым этого мальчугана.

– Что вы хотите этим сказать? – Фелисити вздернула подбородок в ответ на заигравшую в глазах капитана насмешку.

– Ничего. Просто позаботиться о том, чтобы он был сыт.

– Завтрак на кухне, если вам так хочется есть.

– Конечно, хочется – и всегда! В этом уж можешь не сомневаться!

Двусмысленность, прозвучавшая в этой фразе, окончательно взбесила Фелисити, и, резко отвернувшись, она пошла в кухню, по пятам сопровождаемая невыносимым капитаном.

Еще ранним утром, спустившись туда, девушка заметила, что Дивон постарался убрать все следы вчерашнего: поднятые с полу бисквиты стояли на вымытом столе, и победно сиял своими боками недочищенный чайник.

Таким образом, они благопристойно позавтракали – бисквиты уже не казались такими подгоревшими, – и Фелисити упаковала столько продуктов, сколько можно было унести.

Сисси, несмотря на тяготы путешествия, даже окрепла за эту ночь и настаивала на том, чтобы самой идти к лодке. Надо было видеть ее радость, когда она доковыляла до берега, всего лишь слегка опираясь о руку брата. Девочка поправлялась, и это радовало Фелисити еще и потому, что она с трудом представляла себе, как можно будет везти такого больного ребенка на Север в переполненном вагоне. Переезд из Чарлстона в Нью-Йорк – предприятие тяжелое даже для здорового взрослого человека, однако теперь, когда девочка уже стала ходить, путешествие это становилось вполне реальным.