Эйрик окинул ее презрительным взглядом.

— Ты большая… для женщины, вот что.

— Высокая.

— Что?

— Высокая. Я высокая, а не большая, средневековый сопляк.

Его губы дрогнули в улыбке:

— Сопляк. Это слово я знаю. От…

Он умолк, округлив глаза от неожиданного воспоминания, и, взяв ее за руку, повел к двери.

— Пойдем. Поговорим в моей комнате.

Стражник, почти не возражая, позволил Эйрику вывести ее из тюрьмы. Наверняка, он занимает высокое положение при дворе короля Ательстана.

И Рейн вспомнила, как Тайкир говорил ей что-то о влиятельности Эйрика. Почему бы ему не помочь Селику?

Маленькая, но богато убранная комната Эйрика была в отдаленном коридоре замка Винчестер, любимой резиденции короля. Сейчас, когда они остались одни, Рейн ничего не могла с собой поделать. Она бросилась к Эйрику на грудь и крепко его обняла.

— О Господи, ты даже не представляешь, до чего ты похож на моего брата Эдди. Я и не знала, что так сильно скучаю по нему, пока не увидела тебя. Вы похожи как близнецы.

— И где же этот Эдди сейчас? — помедлив, спросил Эйрик, отводя руки Рейн.

— Он умер, — сказала Рейн, шмыгнув носом. — Убит в Ливане больше десяти лет назад. Он служил в военно-морских силах и…

Ее слова повисли в воздухе, и она поняла, что Эйрик понятия не имеет о военно-морских силах и о Ливане и смотрит на нее с очевидной подозрительностью.

Рейн склонила голову, стараясь собраться с силами, и только тут заметила, что ее руки все еще сжаты в кулаки. Она вспомнила о драконе и разжала кулак. Мама говорила, что брошь подарил ей ее муж Торк. Не в состоянии придумать, что еще сказать Эйрику, чтобы убедить его, она просто протянула ему брошь.

Он жестом пригласил Рейн занять единственный в комнате стул, а сам сел на постель и вытянул длинные ноги. Сняв с плеча свою брошь, отчего с него упала отороченная мехом накидка, он долго сравнивал обе броши. Рейн показалось, что она увидела глубоко запрятанное страдание в его светлых голубых глазах.

Наконец он посмотрел на нее.

— Рассказывай, — хрипло потребовал он.

. Когда она закончила свою неправдоподобную историю, он сказал:

— Я не верил Руби, когда она говорила о своей жизни в будущем, и не верю тебе.

Рейн отмахнулась.

— Руби — моя мать. А что ты думаешь о другом времени или о другой стране — это сейчас не важно. Сейчас важно освободить Селика. Ты мне поможешь? Ты видел его?

— Только что, — сказал он, устало потерев затылок. — И, увы, я не могу ему помочь. Я уже пробовал. Селик слишком сильно разозлил Ательстана. Король не пойдет на попятную.

Рейн не смогла сдержать глухой стон. Она задрожала от охватившего ее ужаса, и ей захотелось забраться под меха на постели Эйрика и долго-долго спать. А потом проснуться в объятиях Селика, словно все это лишь кошмарный сон.

— Возможно, если я поговорю с королем, то смогу убедить его.

Эйрик с недоверием поглядел на нее.

— Нет.

— Но я слышала, Ательстану нужны хорошие лекари. А я хирург, Эйрик, и хороший. Я умею творить такие чудеса, о которых он и не мечтал. Если ему рассказать о них и кое-что показать, может быть…

— Ты лекарь? Правда? — Эйрик от изумления открыл рот.

Рейн кивнула.

— Я закончила колледж, когда мне было двадцать лет, и четыре года училась в медицинской школе. У меня довольно высокий коэффициент умственного развития, — сказала она, смущенно пожав плечами. — Потом я два года прослужила в армейском госпитале, чтобы заплатить за обучение в колледже, прежде чем стала хирургом. Я помогала в больнице в Йорвике, но, поверь мне, я знаю намного больше тамошних лекарей.

— Хвастаешь? — ухмыльнулся Эйрик.

— Нет, храбрюсь от отчаяния.

— Может быть, ты привираешь от отчаяния?

— Я не лгу, — простонала она. — Ну что мне сказать, чтобы ты мне поверил? Дай подумать. В моем времени мы можем искусственно оплодотворить женщину, которая сама неспособна к зачатию. Мы можем заново пришить конечность, которая была полностью оторвана. Можем сделать пересадку сердца или почки. Всем детям делают прививки против оспы и…

— Довольно! — сказал он, поднимая обе руки. — Король может заинтересоваться твоими рассказами о чудесной стране, даже если в них нет ни слова правды. Другое дело — отменит ли он свой приговор. Не стоит слишком надеяться.

— Отведи меня к королю, — попросила она. — Об остальном я сама позабочусь.

Эйрик кивнул и недоуменно покачал головой.

— Сестра? Мне еще надо к этому привыкнуть.

Он встал и, поколебавшись, раскрыл ей объятия.

— Попозже ты мне расскажешь про этого Эдди, моего близнеца. Не сомневаюсь, он был ослепительно красив и очень отважен. — И он надулся как индюк.

Рейн шмыгнула носом.

— Да. И очень самонадеян.

Внезапно она переменила тему и спросила дрогнувшим голосом:

— Могу я повидать Селика?

Эйрик неопределенно пожал плечами.

— Я посмотрю, что могу сделать. Но, Рейн… Я не уверен, что Селик захочет тебя видеть.

— Почему?

Он скривился, но сделал попытку отшутиться.

— Он сейчас не так красив.

Она прижала руку к груди и на мгновение закрыла глаза, чтобы собраться с силами. Потом она посмотрела прямо в глаза Эйрику.

— Ради Бога, Эйрик, я врач. Он сильно изувечен?

— Смертельных ран нет, насколько я понял. Но… В общем, на нем нет живого места. Избит он и переломан страшно.

— Переломан? — ужаснулась Рейн.

Он кивнул.

— Рука, ребра… О Рейн, не знаю. Я только сегодня вернулся из Нормандии и видел его совсем недолго.

Рейн подняла голову. Кто-то должен заплатить за муки Селика. Только теперь она начинала понимать, что нет ничего опаснее, как быть формальным пацифистом. Но сейчас главное — освободить Селика.

— Сейчас ты должен договориться об аудиенции. У нас нет времени. И посмотри, может быть, ты найдешь что-нибудь — бинты, мази, короче говоря, бери все.

— Сначала тебе надо вымыться и сменить наряд. Король не захочет принять тебя в таком виде.

Он усмехнулся, когда она пихнула его с притворной досадой.

Немного позже, когда Рейн уже вымылась и переоделась в принесенную Эйриком прекрасную шелковую тунику с поясом цвета темного янтаря, она сидела на стуле и, сжав руки, внимательно слушала рассказ Эйрика о его встрече с королем Ательстаном.

— Король удостоит тебя аудиенцией завтра, но она будет короткой. Имей в виду, Ательстан в ярости из-за множества убитых Селиком саксов, и он счастлив, что наконец схватил Изгоя. Почти невозможно смягчить его.

Рейн с трудом проглотила слюну. Я еще поговорю с Тобой об этом, Господи. Не сомневайся.

— И я могу увидеть Селика?

Эйрик кивнул.

— Когда?

Он протянул ей руку.

— Сейчас.

Они вышли из замка, пересекли двор и оказались в подземелье. Наверху располагался военный гарнизон, а внизу была тюрьма. Рейн поняла, что это та же самая сырая темница, в которой она провела почти целые сутки. Ночью в свете факелов она выглядела ничуть не лучше, чем днем. И вонь стояла такая же. А вопли и стоны, казалось, даже стали громче.

Несмотря на предупреждения Эйрика, несмотря на свою медицинскую практику в городской больнице, Рейн была не готова к тому, что ей пришлось увидеть.

Селик лежал на жесткой скамье, закрыв рукой лицо. Его одежда была изорвана в клочья, и он дрожал от холода и сырости. Рейн посмотрела на подбитую мехом накидку Эйрика, обещая себе, что укроет ею Селика перед уходом.

— Селик, — тихо позвала она и увидела, как он напрягся.

Он медленно убрал руку, как бы боясь того, что может увидеть.

— Рейн! — Он сел, застонав от боли. Потом бросил гневный взгляд на Эйрика. — Как ты посмел привести ее сюда, в эту чертову дыру?

— Всего несколько часов назад я была в точно такой же тюрьме, — заметила она и услышала, как Селик бормочет что-то об упрямстве женщин.

Поднеся поближе факел, она вскрикнула, рассмотрев его лицо. Оба глаза были сине-черные, распухшие и почти совсем заплывшие. Нос ему как будто, опять сломали. И его волосы — Господи Иисусе! — его прекрасные белокурые волосы были обрезаны, обрублены так близко к голове, что в нескольких местах она увидела кровавые следы топора.