– Аффендос,- наконец сообщил он,- это местный король воров. Король Теней, как он себя именует. Ни одно дельце не проворачивается без его ведома. Но кто он? как выглядит? существует ли в действительности? – этого никто не знает. А я так и знать не хочу, вот и все… Ну что, согласен на мое предложение?

Теперь помолчал Конан.

– А почему ты не обратился к одному из своих проверенных дружков?

Коринфиец ухмыльнулся, глянул на варвара одобрительно.

– Правильна спрашиваешь. Но для задуманного ты подходишь лучше всех, кого я знаю. И вот почему…

Подчиненных сенатор Моравиус всегда принимал в Нефритовом зале. Он восседал на массивном деревянном кресле, скорее даже троне, по всей площади и со всех сторон испещренном затейливой резьбой. Ноги сенатора и ножки кресла касались высокого, но не широкого подиума из нефрита, опоясанного витыми колоннами. Колонны эти упирались в потолок, скошенный от сенаторского места ко входу в зал. Освещалось помещение таким образом, что отчетливо была видна фигура сенатора, но лицо его скрывала тень, а пришедшему на аудиенцию приходилось стоять в пятне яркого света. Посетитель ощущал себя в центре Нефритового зала вошью, беседующей с божеством, кроликом на приеме у удава.

– Рассказывай же, о Деливио, начальник… стражи.- Последнее слово Моравиус произнес с нескрываемой иронией.

Больше всего на свете Деливио хотелось сейчас превратиться в почтенных лет старца, доживающего отпущенный богами срок без забот и волнений, вдалеке от всяческих сенаторов и нефритовых залов. А приходилось держать ответ.

– Высокочтимый сенатор, вины моих людей в происшедшем нет, и Митра тому свидетель. Они честно выполняли свой долг, делали, что положено. Видимо, черные колдовские силы помогали…

– Оставь в покое колдовские силы,- оборвал сенатор стражника.- Я тебе приказал рассказывать, а не оправдываться. Начинай. По порядку.

Деливио уже не в первый раз тяжко вздохнул.

– Высокочтимому сенатору известно, что на ночь вокруг дома и внутри выставляются дополнительные посты. Так было и вчера. За два часа до полуночи я обошел своих ребят. Ручаюсь, ни одного пьяного, ни одного спящего. Оболтусов и разгильдяев я давно повышвыривал вон. Так что в своих ребятах…

– Отвлекаешься, Деливио!

– Гм… Так вот. Я совершил обход постов, все было спокойно. Согласно установленным правилам, новую смену нужно было разводить через три часа, поэтому я отправился к себе. Лежал на топчане… Да, хотел подремать до развода. Согласно уставу. Но заснуть не успел. Так как вскорости и началось. Прежде услышал я отчетливо крики, а уж затем условный сигнал опасности, подаваемый голосом. Определил, что звуки доносятся из западного крыла.

Упомянутые крики, стоило им вчера раздаться, встревожили и самого сенатора – не только потому, что ничего подобного не происходило доселе и не должно было происходить в доме одного из первых лиц города, но и потому, что раздавались они со второго этажа, почти прямо над спальными покоями Моравиуса. Как раз в тот момент, когда сенаторская спина ощутила нежность простынь красного кхитайского шелка, на которых он и собирался дождаться прихода молодой жены.

– Я забежал в соседнюю комнату, поднял на ноги отдыхающую смену и приказал ей следовать за мной в западное крыло,- продолжал Деливио.- Около входа в западное крыло лежал оглушенный часовой. Дверь оказалась заперта. Изнутри. Я приказал вышибить ее. В качестве тарана было использовано каменное изваяние из ниши.

«Плебеи, солдатня, чернь»,- мысленно отозвался Моравиус, который уже видел, во что превратилось основание статуи, привезенной из Черных Королевств и изображающей, по-видимому, одну из неизвестных в цивилизованных землях грудастых богинь какого-то тамошнего народа. Статуя эта, между прочим, стоила таких денег, сколько стражнику Деливио и за десять лет не заработать. А удары камня о дерево, сотрясавшие дом, напугали сенатора пуще криков. Дрожащие руки выскочившего из постели Моравиуса совсем перестали подчиняться ему, и он никак не мог справиться с одеждой… Тем более что сенатор одевался самостоятельно не часто.

– Выбив дверь, мы проникли в западное крыло. Коридорные светильники были потушены. Я приказал рассредоточиться по коридору и обнаружить, за какой из дверей скрываются злоумышленники.

На втором этаже западного крыла располагалась библиотека сенатора. Рядом с ней – комната, где Моравиус хранил часть своей коллекции статуй и статуэток, сотворенных руками дикарей и представляющих в камне или дереве их туземных богов. Единственное жилое помещение второго этажа – келья старого, почти совсем глухого библиотекаря Крипса, который, как выяснилось, благополучно проспал всю ночную катавасию.

– Открыть ребята не смогли лишь хранилище изваяний. Значит, кто-то заперся изнутри. Я приказал ломать дверь. В качестве тарана был употреблен вынесенный из комнаты Крипса стол. Дверь разнесли в щепки. В хранилище наблюдалась тьма. Из тьмы в первые ряды атакующих, подсвеченные факелами сзади стоящих, полетели мелкие изваяния, явно пущенные рукой злоумышленника.

Упоминая изваяния, начальник стражи, даже сам того не заметив, брезгливо кривил рот. У честного солдата, у верующего в истинных, светоносных богов, у Деливио вызывало непреодолимое отвращение то, что содержало хранилище: морды, хари, рыла – клыкастые, скалящиеся, сведенные судорогой злобы; немыслимо уродливые тела – многорукие, многоногие, смешавшие человеческое и звериное. Увидев такое, не сразу и вспомнишь, что все это лишь дерево или камень.

– Численность противника была до той поры не установлена, и мы соблюдали осторожность, продвигаясь вперед небольшими шажками и прикрываясь щитами. Лунный свет из окна и факельная подсветка сзади уже позволяли разглядеть кое-что. Но точно определить, где изваяние, а где человек, не представлялось возможным. С правой стороны по ходу движения атакующих раздались звуки, выдающие явно человеческое присутствие. Почти сразу же оттуда в атакующих был брошен предмет. Им оказалось изваяние каменной бабы. Настолько тяжелое, что ребята наутро лишь втроем смогли поднять его с пола.

Сенатор уже устал расстраиваться, слушая, как небрежно все кому не лень обращались прошедшей ночью с его коллекцией.

– Противнику удалось ранить троих моих ребят. У одного из них сломана ключица. Нет, Нергалово семя в печень, без колдовства не обошлось!

Моравиус поморщился – не любил он площадной плебейской брани. Деливио смутился, вспомнив, что сенатор не любит крепкое солдатское словцо.

– Гхм… Значит, продвижение наше было временно приостановлено. Воспользовавшись этим, противник скрылся. Мы увидели его в окне на короткое мгновенье, равное одному удару сердца. Удалось разглядеть вот что: один человек, рослый, с хорошо развитой мускулатурой, длина волос неопределима – те были связаны в пучок; имелась и борода, какую обыкновенно носят туранцы. Ловок и, похоже, не новичок в воровских делах. Выяснилось: перемахнув через окно, вор оказался на карнизе, оттуда прыгнул на дерево, с него – на землю, бегом до ограды и – через нее. Высокочтимый сенатор сказал, что из западного крыла ничего не пропало. Ясно: этот бородатый проводил отвлекающий маневр. И достиг своей цели. Я бросил все резервные силы в западное крыло, оставив без внимания другие объекты. Готов понести наказание.

– Что произошло у моего кабинета?

– Дежурившие у дверей Мальгус и Ормо были убиты попаданием арбалетных стрел: в горло – Мальтусу, Ормо – в сердце. Произошло проникновение посторонних в кабинет. И опять не без колдовства.

– Да?

– Осмотр тел Мальгуса и Ормо у места происшествия показал, что стрелы вошли в обоих одновременно. Значит, стреляли разом из двух арбалетов. Но все прочие следы указывают на то, что убийца, он же вор, действовал у кабинета один. Не в каждой же руке у него было по арбалету!

– Почему нет?

– Не встречал я таких, высокочтимый сенатор, кто так метко палил бы с двух рук. Если б такой объявился поблизости, дошли бы до меня слухи…