– Эй, ты! – Ее затуманенные глаза никак не могли сфокусироваться на мне. – Застегни мне вот это, а?

Одна из прищепок беспомощно болталась чуть ниже кружевной оборки панталончиков. Я некоторое время внимательно изучал ее бедро, но решил, что не стоит и пытаться браться за дело. Девицу вдруг повело в сторону, она потеряла равновесие и свалилась на пол, причем одна ее нога почти укоризненно вытянулась в мою сторону.

– Я здесь совсем новичок, – стал оправдываться я, помогая ей подняться на ноги. – Но тут направо по коридору есть настоящий эксперт.

– Да? – тупо спросила она.

– Невысокий, правда, но классный парень, – подбодрил я ее. – Ты услышишь его английский акцент – как у самого настоящего кавалера ордена Подвязки. Иди к нему.

Она расплылась в улыбке.

– Будет здорово!

Я поставил ее лицом к выходу и слегка подтолкнул, наблюдая, как она ковыляет по коридору.

– Ты мимо него не промахнешься, дорогая! – крикнул я ей вдогонку. – Это парень без подбородка.

– Я буду любить его до гроба! – воскликнула она в экстазе. – Зачем ему нужен подбородок? Вешать на него…

Она прибавила скорости, и ее еще сильнее зашатало из стороны в сторону.

– Иоо-оо! – взвизгнула она. – Я уже иду, ваше высочество!

Если в мире существует справедливость, эта штучка подцепит кролика без подбородка – они стоят друг друга. Я вошел в просторный зал, как выплывает нежданная тучка на безоблачное небо Калифорнии. Стеклянный купол окрашивал все вокруг в таинственные оттенки оранжевого. В огромном помещении ничего не изменилось, как будто я вернулся в музей восковых фигур – словно навеки застывшая в гротескной манере живописная картина. Здесь снова оказалось пустынно, только одна фигура сидела в одиночестве на дальнем конце бара.

Тысячелетнее лицо Гаса Терри наблюдало за мной с циничным равнодушием вырезанного из слоновой кости Будды. Едва я опустился на стул рядом с ним, он подвинул мне миксер и молча указал на выстроившиеся в ряд стаканы.

– Это водка с мартини, специально для тебя, Дэнни. Ты сегодня мой почетный гость.

– Прекрасно. – Я налил себе. – Кто эта перебравшая блондинка, у которой возникли проблемы с подвязками?

– Наверное, чья-то мамаша. – Он неожиданно захихикал. – А если еще нет, то скоро будет.

– У тебя совершенно гадкое чувство юмора, Гас! – сказал я раздумчиво. – Но оно вполне подходит твоему лицу.

– Давай-давай, оскорбляй меня, – подбодрил он.

– Даже и не пытаюсь. – Я попробовал мартини – он оказался так же хорош и приятен, как вчера. – Ты легкоранимая натура, Гас, знаешь?

– Прежде мне никто такого не говорил. – Он осушил свой стакан, придвинул к себе миксер и налил еще.

– Куда бы я ни пошел, – продолжил я все так же раздумчиво, – везде слышу: «Гас Терри – очень ранимая натура. Но когда понадобился козел отпущения, Гас оказался самым подходящим для этого».

– Так говорят?

– Да, сэр, – с почтением ответил я. – «Бедный старина Гас, пропащий малый – сама невинность, над которой надругались, потому что понадобилось громкое имя для удовлетворения низменных страстишек толпы».

– Я готов разрыдаться. – Он проглотил содержимое своего стакана двумя долгими глотками.

– Такой невинный, что его даже не арестовали, – небрежно продолжал я. – Все говорят так, все, кроме одного сквернослова-полицейского. Если бы главная свидетельница по делу не попала в автомобильную катастрофу за два дня до суда, все обернулось бы совсем не так. Это слова того сквернослова из полиции. А что скажешь об этом ты, Гас?

– Ничего, – бросил он. – Мне нечего сказать.

– Сделай одолжение, Гас, – вежливо попросил я. – Расскажи, пожалуйста, мне это очень интересно.

Его агатовые глаза холодно смотрели на меня из глубоких припухших глазниц, обведенных синими кругами.

– Ты мне больше нравился, когда просто грубил, Дэнни. А теперь становишься скучным и надоедливым, как и все остальные здесь.

– Скандал был связан с проституцией и рэкетом и затрагивал множество известных имен.

Он неторопливо протянул руку за моим стаканом, поднял его и бесстрастно разжал пальцы. Тот со звоном разбился, ударившись о поверхность стойки.

– Бар закрывается, Дэнни, – сказал Гас. – Увидимся на каком-нибудь другом рауте.

Я тоже без всякой поспешности дотянулся до его стакана и стукнул его о стойку. Последовал такой же нежный звон разбиваемого вдребезги стекла.

– Закрывается для одного – закрывается для всех, – твердо произнес я. – У нас тут нет любимчиков, Гас.

После нескольких секунд полной тишины вновь раздался сухой потрескивающий звук, исходивший откуда-то изнутри его.

– У тебя крепкие нервы, – весело сказал он. – Я уже говорил, что ты прирожденный рекламный агент.

– Твой рекламный агент славно поработал для тебя вчера, когда мы с ним ужинали. Тебе следует гордиться, Гас, по-настоящему гордиться!

– Аннет звонила мне сегодня утром и рассказала об этом. – Он достал два новых стакана и налил мартини. – Ты перевернул там тележку с едой и страшно набезобразничал на кухне. Что с тобой случилось – это пристрастие к поварам или еще что?

– К жуликам – таким, как Джонни Девро, – сказал я. – Ты не знаешь его?

– Не уверен, – ответил он. – Почему я должен его знать?

– Может, и не должен, я почем знаю. Моя незнакомка здесь?

– А, Доун какая-то? – Он пожал плечами. – Я велел Тине найти ее. Спроси у Тины.

– Уж эта мне Тина, – заметил я. – Тайные встречи в полночь со всеми вытекающими отсюда последствиями – ты не удивлен?

– Джордж Обистер? С ним все в порядке, – ответил он, зевая. – Немного глуповат, но вполне нормальный парень. И если он находит удовольствие в том, чтобы поваляться с моей горничной в ее нерабочее время, чего мне беспокоиться?

– Я подумал, что ты мог бы употребить в этом случае свое право собственности, – предположил я.

– Это все пустое, как и сама жизнь. – Он смотрел отсутствующим взглядом на свой пустой стакан. – Можно тебя спросить кое о чем, Дэнни?

– О чем угодно, Гас, если это не слишком серьезно.

– Когда человек постоянно напивается до полусмерти, почему конец так долго не приходит к нему?

– Не прикидывайся. Ты уже давно мертв, и сам знаешь об этом!

Я соскользнул со стула и медленно вышел из комнаты. Перед дверью я обернулся, и общая картина опять показалась мне нереальной. Безбрежная пустота, посреди которой маленький Будда, вырезанный из слоновой кости, с безразличием взирает из вечности на этот грешный мир.

Первое впечатление обмануло меня, подумал я вдруг. Распад и гниение давно обосновались в этом доме и скоро завладеют им полностью.

Шум словно от взрыва атомной бомбы обрушился на меня, как только я вышел из дома. Во дворе стало еще больше машин и людей – вечеринка набирала ход. Я обогнул тесную компанию, по-прежнему охраняющую парадную дверь, и начал с трудом пробираться к бассейну.

Две высокие стройные девушки в одинаковых узких черных туниках шли впереди меня, обнимая друг друга за талии. Толпа образовала широкий круг и яростно аплодировала двум голым фигурам, стоявшим в центре. Девушка с блеском в глазах и лысый плотный малый собирались устроить состязание – кто из них быстрее полностью оденется в одежду другого. Последнее, что я увидел, – как девушка победно вскинула вверх руку; на парня, который старался натянуть на свое широкое плоское тело бюстгальтер, было просто жалко смотреть, и я поспешил ретироваться. Когда я уже подходил к бассейну, ко мне подскочила рыжая дамочка с огромными зубами и размазанной по щекам тушью.

– Где ты был, нечестивец? – Ее руки принялись гладить меня с бесстыжей интимностью. – Я же говорила тебе, что это только короткая передышка, – почему ты норовишь улизнуть из этих чудесных кустов?

– Потому что они все увиты ядовитым плющом, – огрызнулся я.

Она отшатнулась от меня во внезапном испуге и вновь смешалась с толпой.