— Да, мисс.

— И просканируй его. Только не буди.

Автомат принялся за работу. Кви Ли моментально получила перечень аномальных генов и остаточных органов. Она даже не стала утруждать себя его чтением. Закрыв глаза, Кви Ли стала вспоминать то немногое, что Орлеан сказал ей после того, как признался, что она — не более чем случайная жертва.

— Перри был рожден Реморой, и он оставил нас. Давным-давно по нашему летосчислению… И это нарушение серьезного табу.

— Отказ от своих? — уточнила она.

— Довольно часто кто-то из нас посещает его дом, когда Перри нет. Мы подсыпаем немного пыли в сочленения, заставляя их скрипеть, и разыгрываем жалостливую сцену, если кто-нибудь оказывается дома.

Муж врал ей с самого начала. Врал обо всем.

— Порой нам удается обдурить партнерш и вытянуть побольше денег, — похвастался он. — Например, как мы поступили с тобой.

— Почему? — спросила она.

— А как ты думаешь — почему? — ответил он вопросом на вопрос.

Своеобразная месть. Ну конечно.

— В конце концов, — заявил Орлеан, — о Перри узнают все. Он потеряет все свои убежища, все деньги, и ему придется вернуться к нам. Просто мы не хотим, чтобы это произошло слишком быстро. Понимаешь? Нынешняя ситуация нас очень забавляет.

Кви Ли открыла глаза и стала изучать список аномалий. Перри пришлось немало потрудиться, чтобы стать человеком, справиться с жуткой генетикой Ремор. Он не просто несколько лет провел на корпусе, о нет. Он был настоящим Реморой, который сделал нечто немыслимое — снял оболочку и стал жить внизу, избавившись от смертельных опасностей космоса. Кви Ли была последней из его ни о чем не подозревавших любовниц, и она совершенно точно знала, почему он выбрал ее. Она предложила ему нечто большее, чем деньги, — удобную наивность и спасительное невежество… Разве у нее нет права уличить его и потребовать, чтобы он немедленно оставил ее…

— Сотри список, — приказала Кви Ли.

— Да, мисс.

— Дай вид с носовой части, — велела она дому. — И выведи его на потолок моей спальни, пожалуйста.

— Конечно, мисс, — последовал ответ.

Когда она вышла из ванной комнаты, над головой скрещивались лазерные лучи и взрывались кометы. Она действительно собиралась сделать то, чего хотел от нее Орлеан. Она села на край постели рядом с Перри, дожидаясь, пока он сам проснется. Он почувствует ее взгляд, откроет глаза и увидит Кви Ли на фоне неба, под которым живут Реморы…

…Она медлила, сделав вдох и задерживая дыхание. Глядя вверх, она вспоминала тот момент на краю кратера, когда явственно ощутила свое тело. Каким оно было совершенным, какое опьяняющее чувство она испытывала. Оно было вызвано наркотиком и неведением, но тем не менее казалось истинным. Это стоило любых богатств. Кви Ли представила себе будущее Перри, преследуемого Реморами, покинутого всеми друзьями из числа людей, Перри, у которого не осталось никакого выбора, кроме возвращения на корпус…

Она смотрела на него; лицо едва заметно подрагивало. Сострадание. Жалость. Не любовь, но нечто очень близкое к любви испытывала она сейчас к падшему Реморе.

— Что если?.. — шепнула Кви Ли, начиная улыбаться.

И Перри улыбнулся в свой черед. С закрытыми глазами он плавал в каких-то ленивых снах, которые, конечно же, через мгновение забудет.

ВНИМАЯ АНГЕЛУ[29]

Перевод А. Кабалкин

Нарьян, архивариус Сенша, старательно придерживается своих привычек, невзирая на все, что случилось после появления в городе пришелицы по имени Ангел. Нарьян верен своему ритуалу так давно, что изменить в нем что-либо очень нелегко. Поэтому в день прибытия корабля за Ангелом, в день, когда будет положен конец всем потрясениям — а такое обещание получили от Ангела ее последователи, — вернее, на закате этого дня, когда Ближний край Слияния показывается из-за диска своей звезды, а Око Хранителей начинает взирать из-за гряды Дальних гор, Нарьян пересекает площадь на окраине города и направляется к Великой реке.

Из-под его ног вырываются, струясь по тяжело дышащему мрамору, серебряные и золотые завитки, над головой снуют, вонзаясь в тающие сумерки, бесчисленные механизмы — густой информационный бульон. За площадью начинаются широкие ступени, ведущие вниз по бурому склону, к реке. Голые ребятишки, резвящиеся на мелководье, оборачиваются на Нарьяна — толстого старика, тяжело опирающегося на посох. Прохромав мимо них, он спускается по уходящим в воду ступеням. Над водой остается только его лысая голова. Он делает глубокий вдох, втягивает ноздри, опускает морщинистые веки-мембраны и уходит под воду. Рев водопада на краю Вселенной повергает его сердце в привычную дрожь. Он выныривает, отчаянно отплевываясь. Ребятишки покатываются со смеху. Он снова ныряет, снова выныривает. Ребятишки шарахаются, задыхаясь от веселья. Нарьян смеется вместе с ними и поднимается по ступенькам, чтобы мгновенно обсохнуть под жарким солнцем.

Неподалеку погребальная процессия пускает по течению глиняные фонарики. Мужчины, зайдя по пояс в воду, провожают взглядами хромающего мимо Нарьяна и стучат себя костяшками пальцев по широким лбам. Их мокрые тела горят в огне заката, превратившего реку в ослепительный пожар. Нарьян благоговейно преклоняет колена, чувствуя жгучий стыд. Женщина скончалась, не поведав ему своей истории. За последние дни так происходило уже не раз. Провал следовал за провалом.

Теперь Нарьян сомневается, удастся ли ему услышать конец истории Ангела. Ведь она обещала предать город огню, и Нарьян, в отличие от Дрина, верит ей.

На ступеньках, скрестив ноги, сидит старый нищий в лохмотьях, но с гордо выпрямленной спиной. Кажется, что он любуется закатом. Он бодрствует, но ничего не видит, что является максимальным приближением жителей Сенша,

Заново Рожденных, к состоянию сна. На его широко раскрытые глаза наворачиваются слезы, они стекают одна за другой по жестким щекам. В уголке его левого глаза уселась полакомиться солью маленькая серебряная мошка.

Нарьян бросает в миску нищего горсть жареного арахиса, который специально носит с собой для этой цели, и направляется дальше. Он успевает уйти достаточно далеко, прежде чем замечает, что на краю огромной площади, там, где кончаются ступени и начинаются причалы, собралась толпа. Темнеющий воздух наполнен гудением сотен крохотных механизмов. Толпу сдерживает шеренга магистратов, стоящих плечом к плечу и пощелкивающих плетями, словно отгоняя мух. Стальные наконечники плетей сверкают, алые плащи магистратов пламенеют в последних лучах заката.

Люди недовольно шумят. Взгляды их обращены вверх по течению реки. Нарьян с замиранием сердца понимает, к чему прикованы их взгляды.

На горизонте к северу от города, где широкие ленты реки и земли, сузившись, сливаются в одну точку, разгорается огонек. Это баржа с кораблем Ангела, возвращающегося из далекого путешествия вниз по реке, в заброшенный город. Там она нашла пристанище, а потом заставила Нарьяна внимать ее истории.

Впервые Нарьян услышал о ней от Дрина, администратора Сенша. Тот лично нанес ему визит, чтобы сообщить новость. Появление Дрина на узких улочках квартала и собрало толпу, окружившую его и не отпускавшую на всем пути до дома, где жил Нарьян.

Дрин был живым (может, несколько чрезмерно) человечком, прислушавшимся к зову совести и согласившимся занять церемониальный пост администратора в этом затерянном городе, давно покинутом его предками. Маленький, шустрый, с одной разноцветной прядью на бритой голове и с пергаментным личиком, в возбужденной толпе он походил на цветок в водовороте Великой реки. Тыл администратора прикрывали двое магистратов и робот — зеркальный боб, двигающийся в воздухе рывками, как семечко, выдавленное из арбуза. Над толпой барражировали механизмы помельче. Они не очень-то доверяли горожанам, и не без оснований. Слияние переживало перемены: одна раса Заново Рожденных за другой из общего числа в десяток тысяч лишалась изначального целомудрия.