Бен изучающим взглядом оглядел жену. Самым невинным голосом спросил:

– Что-нибудь не так?

И он еще спрашивает! Нет, ему не стоило задавать подобный вопрос и тем более таким легкомысленным тоном.

Очередной раз у Энджи в груди что-то надломилось, только сейчас она уже не пролила ни слезинки.

– Ты спрашиваешь, что случилось? Ты совершенно прав. Случилось. Я сегодня специально приехала домой пораньше, чтобы увидеть тебя. Я трижды за эту неделю приезжаю домой рано с одной-единственной целью – повидаться и поговорить с тобой, и тебя всегда нет дома. Так где же ты был?

Он сжал губы в узкую щель и некоторое время пребывал в напряженном состоянии. Потом выправился, безразлично пожал плечами.

– То тут, то там.

– Где же это там и тут? – Энджи уже было наплевать, что она перешла на тон старой сварливой жены. Уж слишком долго они ходили один вокруг другого, изображая, что все нормально и их отношения стабилизировались на должном уровне. Только на самом деле все было далеко не так.

– Тебе нужен подробный отчет? – спросил он с вызывающим видом.

– Да, подробный отчет.

Он облокотился о кухонный стол и механическим голосом, почти без пауз, принялся перечислять:

– Отправным пунктом моего путешествия стала почта. Там оказался Джордж Хикс. Он предложил мне выпить кофе, а мне делать было совершенно нечего. Насколько я знал, ты находилась на работе. Поэтому я пошел и выпил с ним кофе. Затем я отправился в магазин скобяных товаров и потрепался с Марта. Пока я с ней болтал, туда заявились Фримэны и сказали, что едут посмотреть на кое-какие вещички в одном старом доме на Уайт-ривер. И я последовал за ними.

– Что это за вещички в старом доме? – резко спросила Энджи. – Уж не стал ли ты интересоваться антиквариатом?

– Нет, – ответил он уже нормальным голосом, глядя Энджи в глаза, – но дом, где этот самый антиквариат был выставлен, оказался чудо как хорош. Там были и другие люди, которые тоже пришли посмотреть на красивые вещи – точно так же, как и я. Все это называется человеческим общением и в тысячу раз интереснее, чем сидение дома в одиночестве. – Он сцепил пальцы у себя за спиной. – Если бы ты мне сказала, что придешь пораньше, у меня имелась бы веская причина остаться здесь.

– Ты же хотел неожиданностей в поступках – вот я и старалась тебя поразить.

– Поразить меня? Или пошпионить за мной? Я уже говорил тебе, Энджи, что имею привычку выбираться из дома. Я катаюсь по городу, захожу поболтать со знакомыми, то есть делаю все, чтобы как-то себя занять. И не смотри на меня так. С Норой я не был. Я уже имел честь докладывать тебе, что у меня с ней все кончено.

– Хорошо. – Энджи подняла руку. – Просто изумительно. Значит, с Норой ты не был. – Ее рука бессильно упала. Она почувствовала себя полностью обезоруженной. – Нет, я так больше не могу, Бен. Что-то у нас с тобой не срабатывает. Я не собиралась за тобой шпионить и приезжала домой раньше, чем обычно, не за этим. Мне просто хотелось побыть с тобой. Я изо всех сил стараюсь измениться. Честно. Я стараюсь не говорить тебе, что ты должен делать, а что – нет. Я не пытаюсь руководить нашей жизнью, программировать ее. Так как же нам быть? Не знаю. Мы никуда вместе не ходим, ничего вместе не делаем – даже почти не разговариваем. По крайней мере, не так, как раньше. Раньше мы обо всем честно рассказывали друг другу, обсуждали будущее, свои надежды и мечты… Когда мы были моложе.

Бен тихо ругнулся, устало вздохнул и посмотрел в сторону.

– Я уже, признаться, забыл, о каких это мечтах и надеждах мы с тобой тогда беседовали. Они уже должны были воплотиться в жизнь, но этого – увы – не случилось. Неожиданно я осознал, что мне уже сорок шесть лет. Большая часть жизни прошла. А что впереди? Я просто этого не знаю.

– А что бы ты хотел, собственно? – спросила Энджи с напряжением в голосе. Как-никак, от его ответа зависело и ее будущее тоже.

– Я же говорю, что не знаю. В этом-то все и дело. Если б знал, то и поступал бы соответственно. Единственное, что я сейчас чувствую, так это проклятую… инерцию. В соответствии с ней я каждое утро встаю с постели, смотрюсь в зеркало и что же вижу? Вроде бы вполне удачливого парня с успешно сложившейся карьерой, который зарабатывает неплохие деньги и откладывает их на черный день, который, возможно, никогда не наступит. День за днем я езжу по одной и той же дороге, которую уже знаю, как свои пять пальцев. Господи, до чего же все это скучно! – Он провел рукой по подернутым сединой волосам. – Так что, кто знает? Вполне вероятно, проблема не в тебе, а во мне одном.

– Не совсем так. То, что ты говорил обо мне, имеет свою логику и смысл. Я и в самом деле тебя слушала, но не слышала. Прежде всего я была врачом, потом – матерью и лишь после этого – женой. Но повторяю. Я стараюсь измениться. И в этом мне нужна твоя помощь. Из нас двоих ты всегда был более легким человеком. У тебя в голове всегда роились разнообразные идеи. Я же оставалась жестким реалистом, это и в самом деле может стать невыносимым. – Она замолчала, а затем спросила с легким оттенком отчаяния в голосе: – Но почему ты позволял мне все это делать?

– Потому что это было легче всего, – бросил он ей в лицо. – Я знал, что, когда уеду из Нью-Йорка, моя жизнь изменится. Вот я и склонил голову перед обстоятельствами.

Энджи почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Значит, ты виноват во всем, что случилось!

– Так я об этом и говорю, – ответил он спокойным голосом, чем выбил оружие из рук жены.

Буря мгновенно утихла, и раздувшиеся было паруса заполоскались в наступившем штиле.

Поднявшись со стула, она подошла к окну и задумалась о том, о чем Бен упорно не желал говорить. Он не сказал ни слова о том, что ему хочется развестись. Он ни разу не поставил ее в известность, что ему просто с ней скучно. Набравшись храбрости, она подошла к мужу и просунула свою руку ему под локоть. Она всегда находила поддержку в близости с мужем и даже теперь ощущала эту поддержку. Именно такого рода поддержки ей не хватало последние несколько недель.

– Итак, что же нам делать с нашими жизнями? Ты бы хоть намекнул мне.

– Если бы я только мог!

– Так что ты намереваешься делать? Скажи мне.

– Я сказал – не знаю.

– Нет, скажи. Только прямо сейчас, – взмолилась Энджи. – Если бы у тебя был выбор – любой, какой угодно, что бы ты сделал? Что выбрал? Что бы могло вернуть тебе интерес к жизни? Что может вытащить тебя из депрессии, в которой ты находишься?

Она знала, что рискует. Если он скажет, что ему хочется повидать Нору Итон, она пропала. Он несколько минут думал, потом сказал:

– Поедем куда-нибудь.

– Куда?

– Куда угодно. Я хочу, чтобы мы с тобой куда-нибудь вместе поехали!

Она облегченно вздохнула.

– Но все-таки, куда?

Он снова ответил не сразу, а подумав:

– В Виллиамсбург, штат Вирджиния.

Она широко улыбнулась.

– Правда?

– Когда мы жили в Нью-Йорке, мы часто говорили об этой поездке, но ты тогда была ужасно занята, а потом появился Дуги, и так получилось, что нам так и не удалось выкроить время на поездку.

– Хорошо, – сказала она, и улыбка пропала с ее губ. Ее голос звучал совершенно серьезно. – Поедем. Прямо сейчас!

Бен с удивлением посмотрел на нее.

– Прямо сейчас?

Она кивнула.

– Именно сейчас!

– А как же Дуги?

– Его здесь нет.

– А работа?

Энджи не хотелось думать о работе – она и так переработала больше часов, чем кто-либо, а кроме того, теперь была Цинтия, чтобы заменить ее в случае чего. У Энджи было право на свободное время. В конце концов, в семейной жизни тоже бывают моменты, ради которых можно все послать к черту.

– Они вполне в состоянии продержаться без меня несколько дней, – сказала Энджи. – А смогут ли продержаться твои дела?

– Я всегда немного опережаю график, так что, думаю, это можно устроить.

Энджи отошла от Бена и направилась к телефону, но если раньше обо всем договаривалась она сама, то теперь протянула трубку мужу. Некоторое время он в недоумении смотрел на трубку, а когда до него дошел смысл жеста Энджи, в глазах Бена появился блеск, а на губах проступила старая, до боли знакомая улыбка, от которой у Энджи сжалось все внутри.