– Она не Мара, – еще раз повторила Пейдж. – Но вполне возможно, окажется прекрасным работником. Почему бы не дать ей возможность себя проявить? Ты же сам говорил, Питер, что мы должны двигаться вперед.

Питер встретился с Пейдж глазами и вздохнул.

– Ты права. Пусть будет так, как ты хочешь.

Жизнь сразу стала легче. Цинтия была полна энтузиазма; кроме того, ее неплохо приняли семьи будущих пациентов, с которыми она познакомилась. Знакомство предваряло сообщение членов группы о том, что Цинтия, по всей видимости, унаследует практику Мары.

Пейдж тоже стало легче дышать. Когда появился четвертый врач и работа в группе мало-мальски нормализовалась, она получила возможность забегать в больницу, где ее услуги ценили весьма высоко. Все кровати в палатах были заняты, и пришлось размещать дополнительные. Доктора требовались постоянно, так как местного обслуживающего персонала не хватало. Многих специалистов пришлось временно пригласить со стороны для лечения тех больных, первую помощь которым оказала Пейдж в ночь катастрофы. Но работа для нее находилась всегда. И кроме того, в больнице еще была Джилл, которая лежала, закованная в гипс, и слушала пиканье монитора. Джилл много думала о том, останется ее ребенок в живых или нет, и хочется ли ей того, чтобы он выжил. Отец ее полностью игнорировал, а мать, стремясь сохранить работу, посещала ее нерегулярно и украдкой из страха, что об этом узнает отец. Ее лучшая подруга была в больнице в Хановере, поэтому большую часть времени она проводила в одиночестве.

Пейдж была рада, когда зашла к Джилл ровно через неделю после катастрофы и обнаружила в ее палате Сару, стоявшую у изголовья больной.

– Какой приятный сюрприз, – произнесла она, обнимая девушку за талию. – Только не пытайся меня уверить, что ты ушла из школы, спросив разрешение.

– Но это именно так. Я приехала с отцом.

– Ах, так. Это уже лучше. – Пейдж почувствовала, как у нее екнуло сердце при упоминании о том, что Ноа где-то рядом.

– Вы мне не сказали, что Джилл беременна, – сказала Сара.

– Мне казалось, что это дело Джилл – рассказывать о своей беременности или нет.

– Она спросила меня, зачем подключен монитор, – объяснила Джилл, – ну я и сказала. Да и скрывать-то нечего, все об этом знают.

Пейдж улыбнулась храброму ответу девушки и мягко спросила:

– У тебя все нормально? – Перед тем как Пейдж вошла к Джилл, ее перехватила дежурная сестра и сообщила, что ночью ее состояние ухудшилось, и врачи уже стали подумывать, не пора ли прибегнуть к оперативному вмешательству. Но потом наступило улучшение.

– У меня все более или менее, – сказала Джилл. – Побаливает, конечно, немного. Они мне почти не дают обезболивающих.

– Они боятся повредить ребенку.

– Зато уж это ребенку никак не повредит, – воскликнула неожиданно Сара и сделала так, что зрачки ее глаз вдруг начали вращаться в противоположных направлениях.

– Бог мой, как ты это делаешь? – расхохотались Пейдж и Джилл. Она гордо выпятила живот и оглядела всех с неподдельным торжеством.

– Кто здесь еще способен на такое? – Потом уже нормальным голосом добавила: – Джилл сказала, что ее навестили музыканты из «Колеса Хендерсона».

Пейдж взглянула на Джилл.

– Это правда?

– Ага. Вчера вечером, после того, как вы ушли. Робби Хоув – спокойный такой парень, он у них ударник. Он просидел со мной десять минут и сказал, что остался бы еще, но ему и другим ребятам надо собираться и лететь в Нью-Джерси в очередное концертное турне.

– А о чем разговаривали? – спросила Сара.

– О музыке, естественно. О концерте. О том, где им еще приходилось выступать. Он сказал, что ничего подобного этой катастрофе им не приходилось переживать, а ведь Таккер – их родной город. Чувствуют они себя ужасно. Он пообещал, что, когда они вернутся с гастролей, обязательно придут нас навестить снова. Он сказал еще, что, если у меня есть какие-нибудь проблемы – нужны деньги и все такое, – я должна им обязательно сказать. Они готовы помочь.

– И мой отец тоже, – вставила Сара. – Он как раз сейчас разговаривает об этом с кем-то из больничного начальства. Он думает, что будет здорово, если ребята из Маунт-Корта смогут помочь пострадавшим. Я хочу сказать, что ученики, конечно же, не заменят врачей или медсестер, но могут навещать людей, у которых здесь нет родственников, или помогать ребятам, которые учатся в школе, но оказались здесь. Они помогут нагнать пропущенный материал.

– А они смогут, например, посидеть с детьми? – поинтересовалась Пейдж, вспомнив о Мэри О'Рейли. У ее мужа оказался перелом позвоночника, и ему придется провести на больничной койке несколько месяцев. Когда его привезут назад в Таккер, Мэри, естественно, захочет его навещать, но она сама еще не очень способна передвигаться. Пока что ей помогают родители мужа, но они оба работают.

– Мы будем сидеть с детьми, – с уверенностью сказала Сара.

Уход за детьми – это первое, о чем подумала Пейдж. На самом деле помогать и помимо детей было кому: раненым, лежавшим в больнице, и тем, кто зависел от них и находился на их иждивении. Она поделилась своими мыслями с Ноа, который очень хотел научить своих воспитанников помогать людям и привить им дух сотрудничества и взаимовыручки. Пока социальные службы городской больницы согласовывали с руководством Маунт-Корта программу помощи пострадавшим, в школе подходили к концу занятия летними видами спорта.

Несмотря на загруженность в больнице, Пейдж тщательно готовила свою команду к завтрашним забегам сезона. Несколько девушек значительно улучшили свои результаты и бегали как никогда хорошо. К их числу относились те, кто вместе с Ноа взбирался на гору и получил, таким образом, заряд уверенности в себе, покорив вершину. Одной из таких девушек была Сара. Ее результаты постоянно улучшались, равно как и степень раскованности. Этому в немалой степени способствовало и то, что большинство учеников уже знало о родственных отношениях между Сарой и директором школы, так что отягчающего ее душу секрета не существовало. Кроме того, по мнению Пейдж, уровень популярности Ноа среди учащихся стал расти, и он уже пользовался некоторым уважением, хотя вряд ли бы победил в конкурсе «Кого мы больше любим из наших преподавателей».

Что же касается лично Пейдж, то, когда Ноа остановился рядом с ней, чтобы понаблюдать за тренировкой, максимум, на что она была способна в тот момент, – не подать виду, как она взволнована. Ей по-прежнему казалось, что более красивого мужчины на свете не сыщешь. Что греха таить, он наконец-то стал нравиться ей по-настоящему. Кроме того, ее постоянно одолевали сны определенного свойства, где Ноа являлся главным действующим лицом.

Поэтому она постаралась свести общение с Ноа лишь к обсуждению результатов тренировки, поскольку в сущности это было единственной официальной причиной ее пребывания на территории Маунт-Корта. Правда, ей было о чем поговорить, особенно принимая во внимание особу Джули Энджел.

Девушка была похожа на настоящую черную овцу среди начинающих светлеть овечек Маунт-Корта. Она ушла без разрешения с уроков и была наказана. Она сбежала из общежития после отбоя и тоже была наказана. Она курила в спальне и заработала несколько дней домашнего ареста. В то время как другие постепенно поддавались влиянию Ноа, она оставалась равнодушной к его усилиям. Более того, приключения на «Лезвии ножа», заставившие многих учеников уверовать в свои силы, вызвали у Джули не более как раздражение.

– Мне это было не по силам, – пожаловалась она Пейдж, когда та поинтересовалась, как прошел поход в горы.

– Но ты все-таки прошла по «Лезвию ножа», у тебя получилось.

– Лучше сказать, меня по нему протащили.

– Но ведь ты добралась до вершины, а это главное, Джули. Хватит уже говорить о наполовину полном стакане как о полупустом. Он наполовину полон – таковы факты, и от тебя зависит, будет ли заполнена вторая половина. Нужно только очень захотеть этого.